Изъявительное наклонение
Изъявительное наклонение (лат. modus indicativus) — одна из форм глагольной категории наклонения, представляющая процесс как реальный[1]. Выражает наличие или отсутствие необусловленного (объективного) действия, в пределах того или другого времени, как бы в созерцании действия; различные отношения субъекта к этому действию им не определяются и передаются уже другими наклонениями.
Морфологические признаки
 |
Эта статья или раздел описывает ситуацию применительно лишь к одному региону, возможно, нарушая при этом правило о взвешенности изложения. Вы можете помочь Википедии, добавив информацию для других стран и регионов.
|
В русском языке
В отличие от сослагательного и повелительного наклонения, только глаголы в изъявительном наклонении в русском языке имеют временные формы: пишу, писал, написал, буду писать, напишу.
Специальных морфологических признаков изъявительное наклонение не имеет и всегда образуется от основы данного времени (настоящего, прошедшего, будущего) путём присоединения к ней соответствующих окончаний. Лицо, выражаемое этим окончанием, как и у всех прочих наклонений (кроме повелительного и так называемого неопределённого наклонения), понимается в именительном падеже. Значение изъявительного наклонения имеют также иногда и формы инъюнктива[2].
См. также
Напишите отзыв о статье "Изъявительное наклонение"
Примечания
- ↑ Белоусов В. Н. [russkiyyazik.ru/513/ Наклонение] // Русский язык. Энциклопедия / Гл. ред. Ю. Н. Караулов. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Научное издательство «Большая Российская энциклопедия»; Издательский дом «Дрофа», 1997. — С. 246. — 721 с. — ISBN 5-85270-248-X.
- ↑ Изъявительное наклонение // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Изъявительное наклонение
– Dieu, quelle virulente sortie [О! какое жестокое нападение!] – отвечал, нисколько не смутясь такою встречей, вошедший князь, в придворном, шитом мундире, в чулках, башмаках, при звездах, с светлым выражением плоского лица. Он говорил на том изысканном французском языке, на котором не только говорили, но и думали наши деды, и с теми тихими, покровительственными интонациями, которые свойственны состаревшемуся в свете и при дворе значительному человеку. Он подошел к Анне Павловне, поцеловал ее руку, подставив ей свою надушенную и сияющую лысину, и покойно уселся на диване.– Avant tout dites moi, comment vous allez, chere amie? [Прежде всего скажите, как ваше здоровье?] Успокойте друга, – сказал он, не изменяя голоса и тоном, в котором из за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка.
– Как можно быть здоровой… когда нравственно страдаешь? Разве можно оставаться спокойною в наше время, когда есть у человека чувство? – сказала Анна Павловна. – Вы весь вечер у меня, надеюсь?
– А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, – сказал князь. – Дочь заедет за мной и повезет меня.
– Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fetes et tous ces feux d'artifice commencent a devenir insipides. [Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны.]
– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.
– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a t on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете.]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
