Макнис, Иэн
Поделись знанием:
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
(перенаправлено с «Иэн Макнис»)
Иэн Макнис | |
Ian McNeice | |
17 апреля 2009 года | |
Дата рождения: | |
---|---|
Место рождения: | |
Гражданство: | |
Профессия: | |
Карьера: |
1982 — наст. время |
Иэн Макнис (англ. Ian McNeice, род. 2 октября 1950, Бейзингсток, Хэмпшир, Англия) — британский киноактёр.
Содержание
Биография
Наиболее известен по роли барона Владимира Харконнена в мини-сериалах «Дюна», «Дети Дюны», «Доктор Мартин» 2004-... . Также снимался в фильмах «Белый шум» и Операция «Валькирия».
Фильмография
Год | Русское название | Оригинальное название | Роль | |
---|---|---|---|---|
1983 | ф | Voice Over | 'Fats' Bannerman | |
1984 | ф | Совершенно секретно! | Top Secret! | Blind Souvenir Vendor |
1986 | ф | Апокалипсис оп-ля! | Whoops Apocalypse | Thrush |
1987 | ф | Интимные услуги | Personal Services | Гарри |
1987 | ф | Черинг Кросс Роуд, 84 | 84 Charing Cross Road | Билл Хамфрис |
1987 | тф | Behind the Bleep | Geoffrey E Perry | |
1987 | ф | Одинокая страсть Джудит Хирн | The Lonely Passion of Judith Hearne | Бернард Райс |
1988 | ф | The Raggedy Rawney | The Farmer | |
1989 | ф | Вальмон | Valmont | Азолан |
1990 | ф | 1871 | 1871 | принц Уэльский |
1990 | ф | Русский дом | The Russia House | Merrydew, Embassy Rep. |
1990 | тф | Dark River | Hugo Shrike | |
1991 | ф | Secret Friends | First Businessman | |
1992 | тф | The Cloning of Joanna May | доктор Холли | |
1992 | ф | Год кометы | Year of the Comet | Иэн |
1992 | тф | The Blackheath Poisonings | George Collard | |
1992 | тф | Running Late | Norman | |
1992 | с | B&B | Horace Gilbert | |
1992 | тф | Неджентельменский поступок | An Ungentlemanly Act | Дик Бейкер |
1993 | тф | Don’t Leave Me This Way | Oscar Ghilardi | |
1993 | тф | Эпоха вероломства | Age of Treason | Каска |
1994 | ф | Побег невозможен | No Escape | King |
1995 | ф | Шутки в сторону | Funny Bones | Стэнли Шарки |
1995 | тф | Битва Шарпа | Sharpe’s Battle | генерал-полковник Рансиман |
1995 | ф | Англичанин, который поднялся на холм, а спустился с горы | The Englishman Who Went Up a Hill But Came Down a Mountain | Джордж Гаррад |
1995 | ф | Эйс Вентура 2: Когда зовет природа | Ace Ventura: When Nature Calls | Фултон Гринволл |
1997 | ф | Парикмахерша и чудовище | The Beautician and the Beast | Айра Грушинский |
1997 | ф | Жизнь хуже обычной | A Life Less Ordinary | Mayhew |
1997 | тф | Кентервильское привидение | The Canterville Ghost | профессор Дэвенпорт |
1998 | ф | Как устроить самый жестокий месяц | How to Make the Cruelest Month | Peggy Asks |
1998 | тф | A Certain Justice | Desmond Ulrick | |
1998 | тф | Мичман Хорнблауэр: Экзамен на лейтенанта | Hornblower: The Examination for Lieutenant | Tapling |
1999 | ф | Теория автора | The Auteur Theory | Sir Maximilian Fair Brown |
1999 | ф | Joseph and the Amazing Technicolor Dreamcoat | Potiphar | |
1999 | ф | Вишневый сад | The Cherry Orchard | Pishchik |
1999 | тф | Духи Рождества | A Christmas Carol | Mr. Albert Fezziwig |
1999 | тф | Дэвид Копперфилд | David Copperfield | мистер Дик |
2000 | с | Долгота | Longitude | доктор Блисс |
2000 | ф | Девять жизней Томаса Катца | The Nine Lives of Tomas Katz | The Inspector |
2000 | тф | The Sleeper | Mr. Tarbuck | |
2000 | ф | Тело | The Body | доктор Спроул |
2001 | ф | Город и деревня | Town & Country | Питер, директор |
2001 | тф | Заговор | Conspiracy | доктор Герхард Клопфер |
2001 | ф | Четвертый ангел | The Fourth Angel | MI5 Agent Lewison |
2001 | ф | Из ада | From Hell | Coroner Robert Drudge |
2001 | тф | Хроники Конан Дойла: Дело о Царстве костей | Murder Rooms: The Kingdom of Bones | Хейвуд Донован |
2001 | ф | Аназапта | Anazapta | Bishop
епископ |
2002 | ф | Амнезия | Amnèsia | Дуг Чандлер |
2002 | тф | Мужчина и мальчик | Man and Boy | Найджел Бэтти |
2002 | ф | Последний занавес | The Final Curtain | Priest
священник |
2003 | ф | Chaos and Cadavers | Гарри Кейн | |
2003 | ф | Чёрный шар | Blackball | Hugh The Sideburns |
2003 | ф | Я буду рядом | I’ll Be There | Грэхем |
2004 | тф | Спартак | Spartacus | Лентул Батиат |
2004 | ф | The Rocket Post | Алекс Милн | |
2004 | ф | Вокруг света за 80 дней | Around the World in 80 Days | полковник Китченер |
2004 | ф | Стоп-кадр | Freeze Frame | Forensic Profiler Saul Seger |
2004 | ф | Бриджит Джонс: грани разумного | Bridget Jones: The Edge of Reason | Quizmaster |
2005 | ф | Белый шум | White Noise | Реймонд Прайс |
2005 | тф | Cherished | Bill Bache | |
2005 | ф | Автостопом по галактике | The Hitchhiker’s Guide to the Galaxy | Kwaltz |
2005 | ф | Оливер Твист | Oliver Twist | Mr. Limbkins |
2006 | ф | Чёрная орхидея | The Black Dahlia | Coroner |
2008 | ф | День мертвецов | Day of the Dead | диджей Пол |
2008 | ф | Операция «Валькирия» | Valkyrie | Pompous General |
Телесериалы
Год | название | Оригинальное название | Роль | Эпизоды |
---|---|---|---|---|
1984 — 2010 | Чисто английское убийство | The Bill | Coroner | «Inquest» |
На краю тьмы | Edge of Darkness | Harcourt | 5 эпизодов из 6 | |
1985 — 2002 | Один экран | Screen One | Norman | «Running Late» |
1986 — 1994 | Lovejoy | Gervais Rackham | «The Italian Venus» | |
1986 — 1992 | Бун | Boon | Graham Barker | «In It for the Monet» |
1987 — 2000 | Инспектор Морс | Inspector Morse | Pathologist | «Deadly Slumber» |
Идеальный шпион | A Perfect Spy | Сефтон Бойд | ||
1987 — 2000 | The Ruth Rendell Mysteries | Ivan Teal | эпизоды: 31, 32, 33 из 79 | |
Вокруг света за 80 дней | Around the World in 80 Days | Batcular | (мини-сериал) | |
1990 — 1993 | Cluedo | Sir Nigel Hussey | «Seven Deadly Sinners» | |
Алое и чёрное | The Scarlet and the Black | Prosecutor | ||
1994 — 1997 | Pie in the Sky | Барри Уилкс | эпизоды: 9, 19 из 40 | |
1994 — 1996 | Брат Кадфаэль | Cadfael | Canon Eluard | «The Devil's Novice» |
1995 — 1998 | Электронные жучки | Bugs | доктор Питер Хантер | «A Sporting Chance» |
Библия в анимации (мультсериал) | Testament: The Bible in Animation | Ахав | «Elijah» | |
1997 — …. | Чисто английские убийства | Midsomer Murders | доктор Оливер Берджесс | «Кто убил старину Робина?» |
Have Your Cake and Eat It | Zief | все 4 эпизода | ||
1999 — 2002 | Охотники за древностями | Relic Hunter | Lord Andrew | «Секрет юности» |
Дюна | Dune | барон Владимир Харконнен | все 3 эпизода | |
Армадилл | Armadillo | Ivan | ||
2003 — 2007 | The Last Detective | Billy Wunder | эпизод № 11 из 17 | |
Дети Дюны | Children of Dune | барон Владимир Харконнен | все 3 эпизода | |
Секретные материалы Стрейнджа | Strange | Харрисон | «Инкубус» | |
2003 — …. | Новые трюки | New Tricks | Michael Meadowcroft | «Big Topped» |
2004 — …. | Доктор Мартин | Doc Martin | Bert Large | 30 эпизодов из 30 |
Франкенштейн | Frankenstein | Professor Krempe | (мини-сериал) | |
2010 — …. | Доктор Кто | Doctor Who | Уинстон Черчилль | эпизоды: 57, 58, 67 |
2005 — 2007 | Рим | Rome | чтец новостей | 20 эпизодов из 22 |
2006 — …. | Льюис | Lewis | Rev King | «Life Born of Fire» |
Напишите отзыв о статье "Макнис, Иэн"
Ссылки
- Иэн МакНис (англ.) на сайте Internet Movie Database
Это заготовка статьи об актёре или актрисе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Макнис, Иэн
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.