Кассиан (Ярославский)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Кассиан и фамилией Ярославский.

Архиепископ Кассиан<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Архиепископ Костромской и Галичский
20 мая 1964 — 30 ноября 1988
Церковь:	Русская православная церковь
Предшественник:	Никодим (Руснак)
Преемник:	Иов (Тывонюк)
7-й Архиепископ Новосибирский и Барнаульский
14 мая 1963 — 20 мая 1964
Предшественник:	Леонтий (Бондарь)
Преемник:	Павел (Голышев)
Епископ Угличский, викарий Ярославской епархии
26 марта 1961 — 14 мая 1963
Предшественник:	Исаия (Ковалёв)
Преемник:	Варфоломей (Гондаровский)
Имя при рождении:	Сергей Николаевич Ярославский
Рождение:	23 августа 1899(1899-08-23) село Золоторучье, Угличский уезд, Ярославская губерния, Российская империя
Смерть:	20 марта 1990(1990-03-20) (90 лет) Ярославль, РСФСР, СССР
Похоронен:	на церковном кладбище при Димитриевском храме в Угличе
Принятие священного сана:	14 августа 1923
Принятие монашества:	3 июня 1948
Епископская хиротония:	26 марта 1961
Награды:

Архиепископ Кассиан (в миру Сергей Николаевич Ярославский; 23 августа 1899, село Золоторучье, Угличский уезд, Ярославская губерния, ныне пригород Углича — 20 марта 1990, Ярославль) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Костромской и Галичский.

Семья

Родился в семье священника. Мать, Анфиса Евграфовна (умерла в 1956), также принадлежала к священническому роду. Спустя много лет владыка вспоминал: «Отец мне часто говорил в пользу избрания священного служения: что это самое благородное, чистое, высокое служение — лучшее всех житейских земных должностей и чинов».

Образование

Окончил Угличское духовное училище, три года учился в Кашинской духовной семинарии (до закрытия в 1917 году), затем — в школе второй ступени и (в 1918—1919) на юридическом факультете Ярославского государственного университета — номинально, так как занятий в условиях военного времени не велось. В 1920—1922 годах — слушатель Угличских пастырско-богословских курсов.

Окончил Ленинградскую духовную семинарию (1953 год, заочно), Ленинградскую духовную академию со степенью кандидата богословия (1958 год; тема кандидатской работы: «Учение о таинствах в творениях св. отцов и учителей Церкви II-го и III-го веков».).

Военная и гражданская служба

В 1919 году был призван на военную службу в тыловое ополчение. В 1920 году по состоянию здоровья демобилизовался и служил в угличском уездном статистическом бюро.

Священник

С 1920 года — псаломщик в родном храме села Золоторучье, был посвящён в стихарь с получением произносить проповеди в храмах Угличского викариатства. К церковной деятельности его привлёк владыка Серафим (Самойлович).

С 12 августа 1923 года — диакон.

С 14 августа 1923 года — священник, настоятель Николо-Песоцкого храма города Углича.

С 1925 года — настоятель Николо-Сухопрудского храма города Углича, занятого обновленцами в 1928 году.

С ноября 1928 года — настоятель церкви села Ильинского Угличского района.

Ссыльный и заключённый

21 ноября 1929 года был арестован, приговорён к трём годам ссылки, которую отбывал в Северном крае, а затем в Казахстане. Освобождён в 1932 году, вернулся в Ильинскую церковь. Позднее вспоминал: «Возвращаясь … через г. Кашин, где когда-то учился, и приближаясь к родному Угличу пешком, я был радостен и пел Пасху, благодаря Бога за всё». Продолжал служить в храме и проповедовать.

5 февраля 1933 года вновь арестован, приговорён к восьми годам лишения свободы. Во время заключения в Рыбинске поранил ногу ржавым гвоздём, что вызвало заражение крови — в результате чуть было не лишился ноги. После ареста священника от него ушла жена, но дети продолжали помнить об отце и любить его. В феврале 1941 года был освобождён и вернулся Углич. Родные и знакомые узнавали его с трудом — он выглядел семидесятилетним старцем.

Продолжение приходского служения

С 14 мая 1941 года — священник кладбищенской церкви св. Царевича Димитрия в г. Угличе.

С апреля 1943 года — настоятель Михаило-Архангельской церкви Угличского района. Жил в храме в небольшой келье под колокольней; половину кельи занимала библиотека. Создал на приходе крепкую православную общину.

3 июня 1948 года пострижен в монашество.

В 1949 году возведён в сан игумена.

С 1956 года — благочинный Угличского округа.

С января 1961 года — настоятель кладбищенской церкви св. Царевича Димитрия в г. Угличе, возведён в сан архимандрита.

Архиерей

С 26 марта 1961 года — епископ Угличский, викарий Ярославской епархии при архиепископе Ярославском и Ростовском Никодиме (Ротове).

С 14 мая 1963 года — архиепископ Новосибирский и Барнаульский.

С 20 мая 1964 года — архиепископ Костромской и Галичский.

В Костроме жил в небольшом деревянном доме, в котором в трёх маленьких полуподвальных комнатах размещалось и епархиальное управление. В этот период только в Костроме оставались действующими три храма, богослужение в них не прекращалось; продолжалась церковная жизнь и в немалом (для того времени) числе сельских приходов. Многие — и священнослужители, и прихожане — искренне почитали владыку как старца высокой духовной жизни. По представлению владыки Кассиана в 1982 году было установлено празднование Собору Костромских святых; тропарь и кондак празднику составил сам архиепископ.

30 ноября 1988 года почислен на покой; жил в Ярославле у своей дочери.

Скончался 20 марта 1990 года. Отпевание было совершено в Воскресенском кафедральном соборе Костромы. Похоронен, по завещанию, в Угличе, рядом с родительскими могилами на церковном кладбище при Димитриевском храме.

Ссылки

• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_3689 Кассиан (Ярославский)] на сайте "Русское православие"
• [www.orthedu.ru/berdsknew/eparhial/history/history2.htm Биография]
• Александр (Могилёв) [www.e-vestnik.ru/history/svidetel_epohi_2716/ Свидетель эпохи (Начало)][www.e-vestnik.ru/history/svidetel_epohi_okonchanie_2717/ (Окончание)]

Отрывок, характеризующий Кассиан (Ярославский)

Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.