Ковровский уезд

Ковровский уезд Герб уездного города Герб губернии Губерния Владимирская губерния Центр Ковров Образован 1778 Площадь 3 165 вёрст² (3 601,77 км2) Население 109 861 (1897)

Ковровский уезд — административная единица во Владимирской губернии Российской империи и РСФСР, существовавшая в 1778—1929 годах. Уездный город — Ковров.

География

Уезд был расположен в центральной части Владимирской губернии. Граничил с Шуйским уездом на севере, Вязниковским на востоке, Судогодским на юге, Суздальским и Владимирским на западе. Занимал площадь в 3601,77 км² (3165 вёрст²). В 1926 году после передачи нескольких волостей уезда в состав Иваново-Вознесенской губернии площадь уезда составляла 3272 км².

Располагался на части территорий современных Ковровского и Камешковского районов Владимирской области, Южского, Савинского, Тейковского и Лежневского районов Ивановской области.

История

Уезд был образован в 1778 году в составе Владимирского наместничества (с 1796 — Владимирской губернии). В 1929 году преобразован в Ковровский район в составе Владимирского округа вновь образованной Ивановской Промышленной области.

В. И. Даль считал Алексинскую волость Ковровского уезда и село Алексино родиной офенства и офенского языка.

Природные условия

Местоположение уезда ровное.

На правой стороне реки Клязьмы залегает горный известняк. Слой его лежит не глубже 3,5 м (5 аршин) от поверхности земли и содержит 3 сорта камня: цокольный, лещадный и собственно известковый, из которого обжигается известь. Ломка камня производилась в горах, расположенных по правому притоку Клязьмы — Нерехте. Каменоломный промысел представлял главный источник существования многих деревень, от села Великого до города Коврова. По вычислению Тихонравова, площадь, занимаемая известняком, около 1700 кв. км, или 1500 кв. вёрст.

На верховьях реки Нерехты встречаются залежи различных глин, годных для гончарного и кирпичного производства.

На левой стороне реки Клязьмы много болот. Из них более значительны болота между сёлами Терликовым и Бабушкиным (7,5 км, или 7 вёрст, длины и до 2 км ширины), между сёлами Заозёрьем и Душками (9,5 км, или 9 вёрст, длины и от 3—15 км, или 3—14 вёрст, ширины) и между сёлами Мошки и Второвым (длина 15 км, или 14 вёрст, и ширина 2—5,5 км, или 2—5 вёрст).

В этой части уезда есть небольшие озёра; из них озеро при селе Смехре имеет в длину 4 км, в ширину до 65 м, или 30 саженей.

На правой стороне реки Клязьмы от устья реки Нерехты — полоса от 11 до 32 км, или от 10 до 30 вёрст, в ширину плодородной земли, а в остальной части уезда почва сеpo-иловатая с песком и везде каменистая и требовала сильного удобрения.

В южной части уезда на 100 вёрст протекает река Клязьма; в городе Коврове есть пристань. Из притоков её более значительны: Уводь, Шижегда, Теза и Нерехта. По реке Тезе ходили небольшие суда, а река Уводь была сплавной.

Население

Население уезда в 1859 году — 99 043 человек. По переписи 1897 года в уезде было 109 861 жителей (48 457 мужчин и 61 404 женщин). По итогам всесоюзной переписи населения 1926 года население уезда составило 120 524 человек, из них городское — 33 380 человек.

По вероисповеданию

• православные — 113 528,
• раскольники — 986,
• католики — 38,
• Прочие — 35.

По сословию

• дворяне — 202,
• духовенство — 386,
• мещане — 1688,
• крестьяне — 112 220,
• Прочие — 91.

Административное деление

К 1913 году Ковровский уезд делился на 20 волостей:

Алексинская волость — с. Алексино Берёзовская волость — с. Берёзовик Быковская волость — с. Быково Бельковская волость — с. Бельково Великовская волость — с. Великово Вознесенская волость — с. Вознесенье Воскресенская волость — с. Воскресенское Всегодическая волость — с. Большие Всегодичи Зименковская волость — с. Зименки Егорьевская волость — с. Егорий

Клюшниковская волость — д. Клюшниково Лежневская волость — с. Лежнево Малышевская волость — д. Малышево Милюковская волость — с. Милюково Осиповская волость — с. Осипово Санниковская волость — с. Санниково Филяндинская волость — с. Филяндино Хотимльская волость — с. Хотимль Чернцкая волость — с. Чернцы Эдемская волость — с. Эдемское

Населённые пункты

В 1859 году наиболее крупные населённые пункты:

• Ковров (2377 чел.)
• Лежнево (2108 чел.)
• Большие Всегодичи (944 чел.)
• Бельково (887 чел.)
• Ряполово (736 чел.)
• Клюшниково (728 чел.)
• Машки (617 чел.)

В конце XIX века в состав уезда входило: 2 стана, 25 волостей, 695 селений, всех населённых мест — 900.

По переписи 1897 года наиболее крупные населённые пункты уезда:

город Ковров — 14 571 чел.; с. Лежнево — 2739 чел.; сельцо Горки — 1018 чел.; с. Спас-Юрцево — 886 чел.; с. Ряхово — 858 чел.; с. Горки — 803 чел.; д. Бельково — 770 чел.; д. Волковойно — 743 чел.; д. Клюшниково — 728 чел.; с. Большие Всегодичи — 727 чел.;

д. Мишнево — 681 чел.; с. Тынцы — 593 чел.; с. Воскресенское — 585 чел.; с. Алексино — 573 чел.; сельцо Колобово — 567 чел.; д. Горячево — 545 чел.; с. Великово — 539 чел.; д. Каменово — 526 чел.

Экономика

Под лесом в 1860 году было до 164 000 га, или 150 000 десятин. Главным образом лес в уезде хвойный, расположен он по правой стороне реки Клязьмы. Дубовые леса находились по берегам Клязьмы, Уводи, Шишежеди (Шижегды) и Тезы. Леса в 1890 году было у крестьянских обществ 48 184 га, или 44 104 десятины, у частных владельцев 101 530 га, или 92 934 десятины, у казны 5 446 га, или 4 985 десятин, у удела 8551 га, или 7 827 десятин, и у города 1 348 га, или 1 234 десятины.

Всей земли 373 521 га, или 341 896 десятин, и из неё неудобной 21 335 га, или 19 529 десятин. Пахотная земля была разделена земством на три разряда — первый оценен в 10 руб.; такой земли было у крестьянских обществ 39 891 га, или 36 513 десятин, у владельцев 1805 га, или 1652 десятины, у казны 27 га, или 25 десятин, и у удельного ведомства 1117 га, или 1022 десятины. Ко второму разряду — 8 руб. десятина — были причислены 40 935 га, или 37 469 десятин крестьянской земли, 8142 га, или 7453 десятины, владельческой и 26 га, или 24 десятины, казённой. К третьему разряду — 5 руб. десятина — принадлежали 38 050 га, или 34 828 десятин, крестьянской и 11766 га, или 10 770 десятин, владельческой.

Покосов поемных было 18 732 га, или 17 146 десятин, у крестьянских обществ, 2858 га, или 2616 десятин, у владельцев, 16 га, или 15 десятин, удельных и 44 га, или 40 десятин, у города. Непоемных лугов — 9276 га, или 8491 десятина, у крестьянских обществ, 3947 га, или 3613 десятин, у владельцев, 15 га, или 14 десятин, у казны и 17 га, или 16 десятин, удельных.

Посеяно в 1894 году, четвертей/пудов: ржи 39 524/474 288, пшеницы 4840/58 080, овса 31 598/379 176, ячменя 3495/41 940, гречихи 9538/114 456, гороха 305/3660, картофеля 24 781/297 372, льна 1927/23 124.

Собрано, четвертей/пудов: ржи 167 380/2 008 560, пшеницы 15 256/183 072, овса 125 088/1 501 056, ячменя 16 252/195 024, гречихи 23 228/278 736, гороха 1513/18 156, картофеля 99 573/1 194 876, льна 5729/68 748.

Урожайность (1894): рожь — сам-5, пшеница — сам-3, овёс — сам-4, ячмень — сам-4,5, гречиха — сам-2,5, горох — сам-5, картофель — сам-4, лён — сам-3.

Скота (в 1893): лошадей 17 768, рогатого скота 13 960 голов, овец 24 148, коз 630, свиней 465.

Рыболовство по реке Клязьме.

Садоводство, огородничество и пчеловодство были мало развиты.

В северо-восточной части уезда жили офени. Цветущие времена офенства миновали и их число значительно уменьшилось. Гнездо ковровского офенства составляла Алексинская волость, лежавшая близ слободы Холуй, торгового центра всех офеней.

В северо-западной части уезда было развито ткачество сарпинки и миткаля.

Из особых промыслов отмечалось производство тарантасов и саней с плетёными из ивы и черешни корзинками (кузовами) и изготовление сит и решёт.

Через уезд проходили железные дороги: Нижегородская, Шуйско-Ивановская и Муромская.

Обработкой хлопчатобумажного волокна занимались 13 фабрик и из них семь фабрик занимались механическим ткачеством, одна фабрика пунцово-красильная и ситцепечатная и три фабрики занимались ручным бумаготкачеством. Из бумаготкацких более значительна была Горкинская мануфактура с оборотом 165 754 руб., при 1270 рабочих; бумаготкацкая Воскресенская мануфактура, рабочих 306; миткалевоткацкие фабрики Треумова (Ковров), Кучина, Горбуновых (на 89 588 руб.); Лежневской мануфактуры (78 310 руб.) и т. д.

Фольгопрокатное заведение купца Чахнова и паровая крупчатая мельница Большакова.

Мельниц 20.

Двадцать одна печь для выжигания извести, 17 известковых подкопов, 135 заведений для продажи питей и 648 разных торговых и промышленных заведений.

Свидетельств на право торговли выдано было (1890) 1606. Из них патентов на продажу питей 477, свидетельств три и на мелочной торг 311 и билетов 218. Свидетельств на право торговли и промыслов выдано: 1-й гильдии годовых восемь, 2-й гильдии 136 и полугодовых пять. Билетов на торговые и промышленные заведения выдано: годовых 1-й гильдии 11, 2-й гильдии 162 и полугодовых восемь. Промысловых свидетельств выдано годовых и полугодовых 48 и т. д.

Земство тратило на народное образование 10 850 руб. Всех училищ было 39 и в них училось мальчиков 1354 и девочек 344. Кроме того, училища были при некоторых фабриках. При училищах в сёлах Лежневе, Егорье, Алексине, Великове и Вознесенье земство устроило продажу книг, а при некоторых училищах библиотеки. Число учащихся в школах было бы более значительно, если бы позволяло помещение.

На врачебную часть земство расходовало более 21 000 руб., в том числе 5500 руб. на содержание четырёх врачей (одна женщина-врач), на содержание больниц в Коврове 4000 руб., в сёлах Воскресенском и Лежневе по 500 руб., двум акушеркам 500 руб. и т. д. Губернское земство давало пособие лежневской больнице.

Земство назначило 400 руб. на библиотеку при земской управе.

Израсходовано на потребности обязательные 19 398 руб., на содержание управы 8150 руб. и на другие необязательные расходы 55 052 руб., всего 74 450 руб.

Доходов получено с земель 48 895 руб., со свидетельств и патентов 6251 руб., с недвижимых имуществ 18 272 руб., всего 73 417 руб.

Ссылки

• Ковров // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [kornilovi.ru/kovrovskij-uezd-vladimirskoj-gu«»bernii.html Список населенных мест Ковровского уезда]
• [starye-karty.litera-ru.ru/uezd/vlad_karta-kovrovskiy_uezd.html Старые карты Ковровского уезда]

Отрывок, характеризующий Ковровский уезд

«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
После этого в дневнике было пропущено три листа, и потом было написано следующее:
«Имел поучительный и длинный разговор наедине с братом В., который советовал мне держаться брата А. Многое, хотя и недостойному, мне было открыто. Адонаи есть имя сотворившего мир. Элоим есть имя правящего всем. Третье имя, имя поизрекаемое, имеющее значение Всего . Беседы с братом В. подкрепляют, освежают и утверждают меня на пути добродетели. При нем нет места сомнению. Мне ясно различие бедного учения наук общественных с нашим святым, всё обнимающим учением. Науки человеческие всё подразделяют – чтобы понять, всё убивают – чтобы рассмотреть. В святой науке Ордена всё едино, всё познается в своей совокупности и жизни. Троица – три начала вещей – сера, меркурий и соль. Сера елейного и огненного свойства; она в соединении с солью, огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством которого притягивает меркурий, схватывает его, удерживает и совокупно производит отдельные тела. Меркурий есть жидкая и летучая духовная сущность – Христос, Дух Святой, Он».
«3 го декабря.
«Проснулся поздно, читал Св. Писание, но был бесчувствен. После вышел и ходил по зале. Хотел размышлять, но вместо того воображение представило одно происшествие, бывшее четыре года тому назад. Господин Долохов, после моей дуэли встретясь со мной в Москве, сказал мне, что он надеется, что я пользуюсь теперь полным душевным спокойствием, несмотря на отсутствие моей супруги. Я тогда ничего не отвечал. Теперь я припомнил все подробности этого свидания и в душе своей говорил ему самые злобные слова и колкие ответы. Опомнился и бросил эту мысль только тогда, когда увидал себя в распалении гнева; но недостаточно раскаялся в этом. После пришел Борис Друбецкой и стал рассказывать разные приключения; я же с самого его прихода сделался недоволен его посещением и сказал ему что то противное. Он возразил. Я вспыхнул и наговорил ему множество неприятного и даже грубого. Он замолчал и я спохватился только тогда, когда было уже поздно. Боже мой, я совсем не умею с ним обходиться. Этому причиной мое самолюбие. Я ставлю себя выше его и потому делаюсь гораздо его хуже, ибо он снисходителен к моим грубостям, а я напротив того питаю к нему презрение. Боже мой, даруй мне в присутствии его видеть больше мою мерзость и поступать так, чтобы и ему это было полезно. После обеда заснул и в то время как засыпал, услыхал явственно голос, сказавший мне в левое ухо: – „Твой день“.
«Я видел во сне, что иду я в темноте, и вдруг окружен собаками, но иду без страха; вдруг одна небольшая схватила меня за левое стегно зубами и не выпускает. Я стал давить ее руками. И только что я оторвал ее, как другая, еще большая, стала грызть меня. Я стал поднимать ее и чем больше поднимал, тем она становилась больше и тяжеле. И вдруг идет брат А. и взяв меня под руку, повел с собою и привел к зданию, для входа в которое надо было пройти по узкой доске. Я ступил на нее и доска отогнулась и упала, и я стал лезть на забор, до которого едва достигал руками. После больших усилий я перетащил свое тело так, что ноги висели на одной, а туловище на другой стороне. Я оглянулся и увидал, что брат А. стоит на заборе и указывает мне на большую аллею и сад, и в саду большое и прекрасное здание. Я проснулся. Господи, Великий Архитектон природы! помоги мне оторвать от себя собак – страстей моих и последнюю из них, совокупляющую в себе силы всех прежних, и помоги мне вступить в тот храм добродетели, коего лицезрения я во сне достигнул».
«7 го декабря.
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».
«9 го декабря.
«Видел сон, от которого проснулся с трепещущимся сердцем. Видел, будто я в Москве, в своем доме, в большой диванной, и из гостиной выходит Иосиф Алексеевич. Будто я тотчас узнал, что с ним уже совершился процесс возрождения, и бросился ему на встречу. Я будто его целую, и руки его, а он говорит: „Приметил ли ты, что у меня лицо другое?“ Я посмотрел на него, продолжая держать его в своих объятиях, и будто вижу, что лицо его молодое, но волос на голове нет, и черты совершенно другие. И будто я ему говорю: „Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился“, и думаю между тем: „Правду ли я сказал?“ И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел в себя и вошел со мной в большой кабинет, держа большую книгу, писанную, в александрийский лист. И будто я говорю: „это я написал“. И он ответил мне наклонением головы. Я открыл книгу, и в книге этой на всех страницах прекрасно нарисовано. И я будто знаю, что эти картины представляют любовные похождения души с ее возлюбленным. И на страницах будто я вижу прекрасное изображение девицы в прозрачной одежде и с прозрачным телом, возлетающей к облакам. И будто я знаю, что эта девица есть ничто иное, как изображение Песни песней. И будто я, глядя на эти рисунки, чувствую, что я делаю дурно, и не могу оторваться от них. Господи, помоги мне! Боже мой, если это оставление Тобою меня есть действие Твое, то да будет воля Твоя; но ежели же я сам причинил сие, то научи меня, что мне делать. Я погибну от своей развратности, буде Ты меня вовсе оставишь».


Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.