Козеко, Иван Дорофеевич

Я́нка Казе́ка
белор. Я́нка Казе́ка
Имя при рождении:	Иван Дорофеевич Козеко
Место рождения:	д. Костричи, Могилёвская губерния, Российская империя
Место смерти:	Минск, Беларусь
Род деятельности:	литературовед, критик
Направление:	социалистический реализм
Язык произведений:	белорусский
Дебют:	1935
Награды:

Ива́н Дорофе́евич (Я́нка) Козе́ко (белор. Я́нка (Іва́н Дарафе́евіч) Казе́ка; 1915—2000) — белорусский советский литературовед, критик. Заслуженный работник культуры БССР (1975). Лауреат Государственной премии Белорусской ССР (1976). Член СП СССР (1954).

Биография

Родился 18 (31 августа) 1915 года в крестьянской семье в деревне Костричи (ныне — Кировский район, Могилёвская область, Белоруссия).

С сентября 1931 года работал на Бобруйском деревообрабатывающем комбинате, в 1933—1934 годах — в редакции многотиражной газеты «За ударные темпы». Одновременно учился на вечернем отделении лесного техникума.

В 1938 году окончил литературный факультета Минского педагогического института имени М. Горького. Преподавал белорусский язык и литературу в Дукорской средней школе Пуховичского района.

В 1939—1954 годах служил в РККА. Во время Великой Отечественной войны — армейский политработник. В 1941 годы был ранен под Ельней.

В 1954—1957 годах — сотрудник редакции газеты «Літаратура і мастацтва», в 1957—1967 годах — главный редактор Государственного издательства Белорусской ССР (с 1963 года — издательство «Беларусь»).

С 1967 года — заведующий редакции народного образования и печати, в 1969—1979 годах — заместитель главного редактора, с 1980 года — старший научный редактор издательства «Белорусская Советская Энциклопедия имени П. Бровки»..

Умер 3 марта 2000 года.

Сын Николай — чемпион СССР в прыжках на батуте, главный тренер сборной Белоруссии по фристайлу

Библиография

• Казека, Я. З невычэрпных крыніц : Літаратурна-крытычныя артыкулы / Я. Казека. — Мінск : Дзяржвыд БССР, 1958. — 187 с.
• Казека, Я. Беларуская байка / Я. Казека. — Мінск : Дзяржвыд БССР, 1960. — 203 с.
• Казека, Я. Натхненне і майстэрства : Літаратурна-крытычныя артыкулы / Я. Казека. — Мінск : Дзяржвыд БССР, 1963. — 178 с.
• Казека, Я. Кандрат Крапіва : Крытыка-біяграфічны нарыс / Я. Казека. — Мінск : Беларусь, 1965. — 168 с.
• Казека, Я. Няходжанай дарогай : Крытычныя нарысы / Я. Казека. — Минск : Мастацкая литаратура, 1973. — 272 с.
• Казека, Я. Голас часу : артыкулы, літаратурныя партрэты / Я. Казека. — Мінск : Мастацкая літаратура, 1975. — 380, [2] с.
• Казека, Я. Кузьма Чорны : Старонкі творчасці / Я. Казека. — Мінск : Мастацкая літаратура, 1980. — 133, [2] с.
• Казека, Я. Падарожжа ў маладосць : артыкулы, літаратурныя партрэты, успаміны / Я. Казека. — Мінск : Мастацкая літаратура, 1984. — 139, [2] с.
• Казека, Я. Гартаванне слова : Выбранае / Я. Казека. — Мінск : Мастацкая літаратура, 1985. — 431, [1] с.

Составил и подготовил к печати книги автобиографических материалов белорусских писателей «Пяцьдзесят чатыры дарогі» (1963), «Пра час і пра сябе» (1966), «Вытокі песні» (аўтабіяграфіі беларускіх пісьменнікаў) (1973), Кандрат Крапіва (Да 80-годдзя з дня нараджэння) (1976).

В переводе на русский язык

• Казека, Я. Кондрат Крапива : Критико-биографический очерк / Я. Казека; автор. пер. с белорус. Е. Мозолькова. — Москва : Советский писатель, 1967. — 142 с.

Награды и звания

• орден Отечественной войны II степени (6.4.1985).
• медаль «За боевые заслуги» (6.8.1946; был представлен к ордену Красной Звезды).
• заслуженный работник культуры БССР (1975).
• Государственная премия Белорусской ССР (1976) — за участие в создании Белорусской Советской энциклопедии.

Литература

• Александровіч, С. Кніга крытычных артыкулаў / С. Александровіч. — Полымя. — 1958. — № 6.
• Навуменка, І. Манаграфія пра беларускую байку / І. Навуменка. — Полымя. — 1961. — № 3.
• Бугаёў, Д. Зацікаўленая размова / Д. Бугаёў. — Полымя. — 1963. — № 10.
• Памяць : гісторыка-дакументальная хроніка Кіраўскага раёна. — Мінск : Вышэйшая школа, 1997. — С. 414.

Отрывок, характеризующий Козеко, Иван Дорофеевич

– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.