Красная армия Китая

Красная армия Китая 中国工农红军
Годы существования	1 августа 1927 -
Страна	Китайская Советская Республика Китайская Советская Республика Коммунистическая партия Китая
Командиры
Известные командиры	Мао Цзэдун • Чжу Дэ • Е Тин • Хэ Лун • Лю Бочэн • Пэн Дэхуай • Сян Ин • Чжан Готао

Красная армия Китая (кит. трад. 中國工農紅軍, упр. 中国工农红军, пиньинь: Zhōngguó Gōng-Nóng Hóngjūn) — вооружённые силы Коммунистической партии Китая в период 1927—1937 годов.

Формирование Красной армии Китая

Основана 1 августа 1927 под руководством Мао Цзэдуна как Рабоче-крестьянская революционная армия Китая. В июне 1928 переименована в Красную армию Китая.

Южный Китай

Основой армии являлись восставшие части Национально-революционной армии, а также Национальной армии маршала Фэн Юйсяна и армий ряда южнокитайских милитаристов. После Наньчанского восстания 1927 части 4-й «Железной» армии численностью порядка 10 тыс. чел. под командованием коммунистов (Е Тина, Чжу Дэ, Фан Чжиминя) двинулась на юг в провинции Хунань, Цзянси и Гуандун. В начале 1928 года армия соединилась с войсками Мао Цзэдуна в горах Цзинганшань.

В ряде сельских районов Южного и Центрального Китая в период 1927—1932 годов китайская Красная армия создавалась из восставших крестьян, мятежных частей Национально-революционной армии и других близких к Гоминьдану армий, и даже из местных бандитских групп. Первые партизанские отряды появились в 1926—1927 годах в районах, через которые прошла Национально-революционная армия, прежде всего в провинциях Хунань и Цзянси, и в ходе Восстания осеннего урожая 1927 года превратились в значительную силу. Местные отряды впоследствии были сведены в 1-ю дивизию под командованием Мао Цзэдуна. После ряда неудачных попыток по овладению крупными городами дивизия отступила в горы Цзинганшань и оттуда совершали вылазки. Объединённая армия Чжу Дэ и Мао Цзэдуна стала основой 1-го корпуса Центральной армейской группы.

В июле 1928 года на сторону Красной армии перешла 5-я дивизия Гоминьдана, одним из полков которой командовал Пэн Дэхуай. Полк стал основой 3-го корпуса, пополнившегося впоследствии несколькими восставшими полками местных войск провинции Цзянси.

В конце 1929 года после восстания в бригаде армии Фэн Юйсяна в Нинду, восставшие войска стали ядром 5-го корпуса под командованием Дун Чжэньтана.

Центральный Китай

Отдельные части национальной армии, принимавшие участие в Наньчанском восстании 1927 года, под командованием Сюй Сянцяня пробились в пограничный район на стыке провинций Аньхой — Хэнань — Хубэй. Из них был создан 4-й корпус Красной армии. В пограничном районе Хубэй — Хунань в среднем течении Янцзы за счёт партизанских отрядов, влившихся вначале в местные гоминьдановские войска, формировались воинские части в Северной Хунани и Южном Хубэе под командованием Хэ Луна. Эти части позднее сформировался 2-й корпус.

Боевые действия

На первом этапе боевые действия Красной армии носили типично партизанский характер: отсутствовали постоянные базы, отсутствовало централизованное командование, населённые пункты не удерживались. Лишь в 1929 году в районе Цзянси — Фуцзянь по решению ЦК КПК был организован фронтовой партийный комитет, где под началом Мао Цзэдуна, впоследствии принявшего главное командование над всеми революционными вооруженными силами и переформировавшего партизанскую армию в регулярные войсковые соединения. Реорганизация войсковых соединений имела место в течение всего периода 1929—1934 годов.

Усиление Красной армии в 1930—1931 годах позволило создать связанные между собой стабильные советские районы и провозгласить на их территории Китайскую Советскую Республику со столицей в Жуйцзине. Армии были преобразованы в полки и дивизии, а армейские группы и фронты в корпуса. Была создана служба тыла, упорядочены службы обеспечения и снабжения, медицинского обслуживания и боевой подготовки. При Реввоенсовете был создан Главный штаб (начальник Лю Бочэн). Общее руководство осуществлял Сян Ин, член бюро ЦК КПК, и. о. председателя Военного совета. Укреплялся институт политкомиссаров частях, при Реввоенсовете было создано Политуправление (руководитель — член Политбюро Ван Цзясян, генеральный политкомиссар Центральной армейской группы — Чжоу Эньлай).

К началу 4-го карательного похода Чан Кайши (весна 1932 года) советские районы располагали боеспособными вооруженными силами численностью 65-72 тысячи человек с 45-50 тысячами винтовок.

Великий поход

В ходе наступления войск Гоминьдана на советские районы Красная Армия была вынуждена оставить занимаемые территории. В результате Великого похода из Центральной армейской группы (75-81 тыс. человек, в том числе 57-61 тыс. бойцов), к моменту прихода 1-й армия в Северную Шэньси она насчитывала 7-8 тысяч человек, в том числе 5-6 тысяч бойцов регулярных соединений. Западная колонна, в основе которой находились силы 4-го корпуса под руководством генерального политкомиссара Красной армии Чжан Готао в силу возражения последнего против похода в Северную Шэньси, в течение года действовала в Сычуань-Сиканском пограничном районе и понесла значительные потери от армии милитариста Ма Буфана.

Дальнейшая судьба

В 1937 в рамках создания единого фронта с Гоминьданом для отражения японской агрессии Красная армия была формально распущена, а её войска вошли в Национально-революционную армию под названием 8-й армии НРА и Новой 4-й армии НРА. Однако армии практически не подчинялись командованию НРА гоминьдана и вели боевые действия против японцев самостоятельно.

В конце 1945 на основе 8 армии, Новой 4 армии и Северо-Восточной антияпонской объединённой армии была сформирована Северо-Восточная народно-освободительная армия.

Военно-воздушные силы Красной армии Китая

В период с 1930 по 1937 год в составе Красной армии Китая находилось два самолёта: захваченный в 1930 в провинции Хубэй разведывательный самолёт O2U-4 и захваченный в 1932 в Чжанчжоу Дуглас. Наличие самолётов имело скорее пропагандистский, нежели военный, эффект.

В период с 1938 по 1942 группа красноармейских офицеров, сформировавших первую в Красной армии авиационную часть («Синьцзянский авиаполк»), обучалась в военной академии в столице Синьцзяна Дихуа. Позднее многие лётчики этого соединения воевали в Корее на командных должностях.

Несколько захваченных самолётов использовались в боях с японцами во время Второй мировой войны, однако первое официальное формирование ВВС НОАК появилось только в 1949 году.

Источники

• [militera.lib.ru/memo/german/braun_o/title.html Браун О. Китайские записки (1932—1939).]
• Шэн Юэ. Университет имени Сунь Ятсена в Москве и китайская революция.

Отрывок, характеризующий Красная армия Китая

Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.