Кромвелл, Джон

Джон Кромвелл
John Cromwell
Имя при рождении:	Elwood Dager Cromwell
Дата рождения:	23 декабря 1887(1887-12-23)
Место рождения:	Толидо штат Огайо США
Дата смерти:	26 сентября 1979(1979-09-26) (91 год)
Место смерти:	Санта-Барбара штат Калифорния США
Профессия:	актёр режиссёр продюсер
Карьера:	1912—1978
IMDb:	0188669

Джон Кромвелл (англ. John Cromwell), настоящее имя — Элвуд Дэйгер Кромвелл (англ. Elwood Dager Cromwell) (23 декабря 1887 года — 26 сентября 1979 года) — американский актёр, режиссёр и продюсер театра и кино, работавший на протяжении 1910-70-х годов.

По словам кинокритика Хэла Эриксона, «первую фазу своей карьеры Кромвелл провёл как романтический театральный актёр». Как отмечает сайт Turner Classic Movies, «добившись успеха на бродвейской сцене (в качестве актёра, режиссёра и продюсера), в конце 1920-х годов в возрасте 40 лет Кромвелл отправился в Голливуд, где стал способным мастером по созданию изысканных, порой исключительных студийных картин, обладая особым талантом добиваться поразительно сильной актёрской игры даже от посредственных актёров».

Кинокритик Джон Хопвуд отмечает, что «как режиссёр Кромвелл избегал броской операторской работы, так как считал, что она отвлекает как от самой истории, так и от игры актёров». А «кинокритик Эндрю Саррис обобщил карьеру Кромвелла словами „шерше ля фамм“, подразумевая, что у него был талант добиваться первоклассной игры от актрис». Типичными в этом плане, по мнению Сарриса, стали его «режиссёрские работы „Энн Викерс“ (1933) с Айрин Данн, „Бремя страстей человеческих“ (1934) с Бетт Дэвис, и „Я мечтаю слишком много“ (1935) с оперной дивой Лили Понс». Однако Хэл Эриксон считает, что такая "оценка Сарриса была ограниченной: Кромвелл также умел делать и мужские исторические драмы, такие как «Пленник Зенды» (1937) и «Линкольн в Иллинойсе» (1940). Кроме того, Кромвелл был одним из заметных представителей жанра фильм нуар, о чём свидетельствуют его картины «Алжир» (1938), «Рассчитаемся после смерти» (1947) и «В клетке» (1950).

В 1938 году фильм Кромвелла «Пленник Зенды» (1937) на Венецианском кинофестивале был номинирован на Кубок Муссолини как лучший иностранный фильм, в 1946 году его фильм «Анна и король Сиама» (1946) был номинирован на Гран-при Каннского кинофестиваля, а в 1950 году «В клетке» (1950) был номинирован на премию Золотой лев Венецианского кинофестиваля.

Ранние годы. Театральная карьера

Джон Кромвелл родился 23 декабря 1887 года в Толидо, штат Огайо.

В 1912 году Кромвелл дебютировал на Бродвее в спектакле «Маленькие женщины», который стал хитом и выдержал 184 представления. В 1913 году он впервые выступил в качестве театрального режиссёра, поставив пьесу «Написанная женщина», которая выдержала всего два представления и была снята со сцены. В 1914 году Кромвелл поставил (сыграв также в нём одну из ролей) спектакль «Слишком много Куков», который добился большого успеха и был показан 223 раза.

В общей сложности «между февралём 1914 года и октябрём 1971 года Кромвелл сыграл в 38 бродвейских постановках, поставил в качестве режиссёра 11 спектаклей и был продюсером ещё семи».

«Вершинами бродвейской актёрской карьеры Кромвелла были многократные роли в пьесах Бернарда Шоу. В частности, он сыграл Чарльза Ломакса в оригинальной бродвейской версии пьесы Шоу „Майор Барбара“ (1915), и капитана Кирни в спектакле „Обращение капитана Брассбаунда“ (1916). Позднее Кромвелл сыграл в бродвейских постановках пьес Шоу „Святая Иоанна“ (1936) и „Пигмалион“ (1945)».

Кроме того, как пишет Хопвуд, «Кромвел неоднократно выходил на сцену в постановках по произведениям Вильяма Шекспира: он играл Париса в „Ромео и Джульетте“ (1935), Розенкранца — в „Гамлете“ (1936) и Леннокса — в „Шотландской пьесе“ по „Макбету“ (1948) с Майклом Редгрейвом в главной роли».

В 1927 году Кромвелл играл в успешном спектакле «Рэкет», который выдержал 119 представлений. Впоследствии по этой пьесе было поставлено два одноимённых фильма — в 1928 году и в 1951 году, при чём второй фильм поставил Кромвелл.

Начало кинокарьеры (1928-34)

В 1928 году, находясь на гастролях в Лос-Анджелесе, Кромвелл подписал контракт со студией «Парамаунт Пикчерз» в качестве актёра и режиссёра-стажёра. В 1929 году Кромвелл дебютировал в качестве актёра в одной из первых звуковых комедий «Болван» (1929) с Рут Чаттертон и Фредериком Марчем в главных ролях. Затем он совместно с А. Эдвардом Сазерлендом поставил два звуковых фильма — музыкальные мелодрамы «Близкая гармония» (1929) и «Танец жизни» (1929). Затем Кромвелл, уже самостоятельно, поставил экшн-мелодраму «Могучий» (1929) про бывшего гангстера (Джордж Бэнкрофт), прошедшего Первую мировую войну и вернувшегося в небольшой городок, чтобы стать комиссаром местной полиции. Картина, по мнению Хопвуда, "отличалась новаторским использованием звука".

В 1930 году Кромвелл поставил три картины: мелодраму из жизни азартных игроков «Улица везения» (1930) с Уильямом Пауэллом, Джин Артур и Кэй Фрэнсис, вестерн «Техасец» (1930) с Гэри Купером и Фэй Рэй и приключенческую драму-комедию «Том Сойер» (1930) по Марку Твену с участием Джеки Кугана, «в которых проявился кинематографический талант Кромвелла».

Криминальная мелодрама «Бульварная газета» (1931) посвящена безжалостному редактору газеты скандальных новостей (Джордж Бэнкрофт), который, узнав о романе своей красавицы-жены (Кэй Фрэнсис) с беспринципным банкиром (Клайв Брук), сначала порочит его через свою газету, а затем убивает. Действие мелодрамы «Неверная» (1931) с участием Рут Чаттертон и Пола Лукаса рассказывает о британской светской даме, которая делает вид, что завела роман на стороне, чтобы скрыть измену своей невестки. В криминальной драме «Полиция нравов» (1931) высокопоставленный дипломат (Пол Лукас) становится объектом шантажа со стороны продажных полицейских из отдела нравов.

В 1933 году Кромвелл поставил романтическую комедию «Супружество» (1933) с Энн Хардинг и Уильямом Пауэллом, мелодраму «Серебряная пуповина» (1933) с Айрин Данн и Джоэлом МакКри и драму «Никчемные люди» (1933) с Лайонелом Бэрримором о владельце сети дорогих универмагов в Чикаго и его четырёх детях, не желающих продолжать дело отца.

Как пишет Хопвуд, «Кромвелл сделал себе имя с картинами „Энн Викерс“ (1933) с Айрин Данн и „Бремя страстей человеческих“ (1934) с Лесли Говардом и Бетт Дэвис, двумя фильмами студии РКО, снятыми по романам признанных писателей — Синклера Льюиса и Сомерсета Моэма соответственно». Оба фильма столкнулись с цензурными проблемами. В романе Льюиса «Энн Викерс» заглавная героиня была реформатором тюрем и борцом за контроль над рождаемостью, которая, состоя в браке, заводит роман с судьёй, обладающим сомнительной репутацией, и даже рождает от него ребёнка. Католическая церковь осудила как роман, так и первый вариант сценария. Комитет по студийным отношениям (КСО) во главе с Джеймсом Уингейтом (замом которого был будущий глава Администрации производственного кодекса (АПК), ярый католик Джозеф Брин) осудил сценарий как «вульгарно оскорбительный» ещё до начала производства картины. Комитет по студийным отношениям, который осуществлял надзор за соблюдением Производственного кодекса, отказался утвердить сценарий, если в него не будут внесены существенные изменения. В итоге студия согласилась сделать Викерс незамужней женщиной на момент её романа, устранив таким образом вопрос об адюльтере, и фильм получил одобрение. Битва вокруг «Энн Викерс» стала одной из причин создания в 1934 году более влиятельной и авторитетной организации - Администрации производственного кодекса, которая сменила Комитет по студийным отношениям. В 1934 году Джозеф Брин, ставший главой АПК, выступил с предупреждением, что сценарий фильма «Бремя страстей человеческих» (1934) является «крайне оскорбительным», так как проститутка «Милдред», в которую влюбляется главный герой, студент-медик Филип Кэйри, болеет сифилисом. Брин потребовал, чтобы Милдред была не проституткой, а официанткой, и чтобы вместо сифилиса она болела бы туберкулёзом. Студия РКО уступила по всем пунктам, так как АПК, в отличие от Комитета по студийным отношениям, получила право взимать штраф 25 тысяч долларов за нарушение Производственного кодекса. Несмотря на внесённые изменения, Легион приличия Католической церкви осудил фильм, однако, "кажется, осуждение со стороны Легиона только увеличило зрительскую аудиторию". Игра в этом фильме принесла актрисе Бетт Дэвис её первую номинацию на Оскар как исполнительнице главной роли.

Продолжение кинокарьеры (1935-51)

По мнению Хопвуда, наиболее значимыми фильмами Кромвелла в последующее десятилетие стали «Юный лорд Фаунтлрой» (1936), «Пленник Зенды» (1937), «Алжир» (1938), «Линкольн в Иллинойсе» (1940), «С тех пор как ты ушёл» (1944) и «Анна и король Сиама» (1946).

Семейная история «Юный лорд Фаунтлрой» (1936) рассказывает об американском мальчике, который оказывается наследником титула и состояния в Британии, и отправляется в эту страну, чтобы жить под присмотром холодного и сухого опекуна. Мелодрама «Мэри — с любовью» (1936) с участием Уорнера Бакстера и Мирны Лой рассказывает о супружеской жизни молодой пары с 1925 по 1935 год. На следующий год Кромвелл поставил приключенческий фильм «Пленник Зенды» (1937) об английском джентльмене, оказавшемся по стечению обстоятельств на троне вымышленного государства Руритания, отличался сильным актёрским составом, включавшем Рональда Колмана, Мадлен Кэрролл, Дугласа Фэрбенкса-младшего, Рэймонда Мэсси, Дэвида Нивена и Мэри Астор. В 1938 году фильм был номинирован на Оскары за лучшую художественную постановку и лучшую музыку, а в 1991 году был отобран для хранения в Национальном реестре фильмов США как имеющий особое культурное и историческое значение.

В 1938 году Кромвелл поставил свой первый фильм нуар «Алжир», римейк успешной французской криминальной мелодрамы «Пепе ле Моко» (1937). Главные роли в фильме исполнили Шарль Буайе и Хеди Ламарр в своей первой голливудской роли, что привлекло к фильму дополнительный интерес. Фильм был номинирован на четыре Оскара, в том числе, лучшему актёру в главной роли (Буайе), лучшему актёру в роли второго плана (Джин Локхарт), за лучшую операторскую работу (Джеймс Вонг Хоу) и лучшую художественную постановку (Александер Толубофф) .

За мелодрамой из богатой жизни «Только номинально» (1939) с участием Кэри Гранта и Кэрол Ломбард последовала биографическая драма «Линкольн в Иллинойсе» (1940), рассказывающая о жизни Абрахама Линкольна непосредственно перед избранием его президентом в 1860 году. За работу в этом фильме номинаций на Оскар были удостоены исполнитель главной роли Рэймонд Мэсси и оператор Джеймс Вонг Хоу.

Приключенческая лента «Победа» (1940) по роману Джозефа Конрада рассказывает о британском дворянине (Фредерик Марч), живущем в затворничестве на одном из полинезийских островов, который вынужден вернуться к реальной жизни и вступить в борьбу с группой головорезов. Драма «Так заканчивается ночь» (1941) по роману Эриха Марии Ремарка рассказывала о преследовании нацистами евреев в 1930-е годы, главные роли в картине исполнили Фредерик Марч, Маргарет Саллаван и Гленн Форд. Действие приключенческой картины «История Бенджамина Блейка» (1942) происходит на рубеже 18-19 веков в Англии и Полинезии, где заглавный герой прокладывает путь к богатству и восстановлению своего доброго имени; главные роли в картине сыграли Тайрон Пауэр, Джин Тирни и Джордж Сэндерс.

Большого успеха добилась сентиментальная мелодрама военного времени «С тех пор как ты ушёл» (1944), которая рассказывает о жизни семьи, глава которой ушёл служить на войну. Главные роли в картине исполнили Клодетт Колбер, Дженнифер Джонс, Джозеф Коттен и Монти Вулли. Фильм был выдвинут на премию Оскар в девяти номинациях: Лучший фильм, Лучшая женская роль (Колбер), Лучшая мужская роль второго плана (Вулли), Лучшая женская роль второго плана (Джонс), Лучшая музыка (Макс Стайнер), Лучшая операторская работа (Стэнли Кортез, Ли Гармс), Лучшие визуальные эффекты, Лучшая работа художника-постановщика (Марк-Ли Кирк, Виктор А. Ганджелин) и Лучший монтаж, но выиграл всего одну статуэтку — за лучшую музыку.

Романтическая мелодрама «Зачарованный коттедж» (1945) была посвящена истории изуродованного на войне солдата (Роберт Янг) и скромной горничной (Дороти МакГуайр), которые сближаются от одиночества и отчаяния, а возникшая любовь помогает им преодолеть свои природные недостатки. Историческая романтическая драма «Анна и король Сиама» (1946) с участием Айрин Данн и Рекса Харрисона рассказывала об англичанке, которая в 1862 году приехала работать гувернанткой в семью сиамского короля и в конце концов стала его другом.

В 1947 году Кромвелл поставил фильм нуар «Рассчитаемся после смерти» (1947), в котором вернувшийся со Второй мировой войны парашютист (Хамфри Богарт) начинает расследование бегства и последующей гибели своего боевого товарища, «запутываясь в сетях преступного мира, убийств и любви». Партнёршей Богарта стала красавица Лизабет Скотт, в характере которой уживаются как криминальные, так и добрые намерения. Назначение Кромвелла на фильм состоялось по просьбе Богарта, который был признателен режиссёру за то, что тот ещё в 1922 году дал ему, тогда ещё никому не известному актёру, его первую роль в своём бродвейском спектакле «Дрейф».

В 1950 году последовал фильм «В клетке», который «считается лучшим женским тюремным фильмом, представляющим союз социальной драмы и стилизованного мира фильма нуар». Фильм рассказывает о 19-летней вдове (Элинор Паркер), которая оказывается в тюрьме за незначительное преступление. Сталкнувшись там с жестокостью и цинизмом начальства, она разочаровывается в жизни и постепенно превращается в закоренелую преступницу. Фильм получил три номинации на Оскар: за лучший сценарий, лучшей актрисе в главной роли (Паркер) и лучшей актрисе в роли второго плана (Хоуп Эмерсон). За этот фильм на Венецианском кинофестивале 1950 года Кромвелл был номинирован на Золотого льва, а Паркер завоевала премию лучшей актрисе.

В фильме нуар «Рэкет» (1951) сталкиваются босс криминального синдиката (Роберт Райан) и неподкупный полицейский (Роберт Митчэм), разоблачающий с помощью подружки гангстера (Лизабет Скотт) коррупционные связи синдиката с органами власти. Фильм поставлен по пьесе Барлетта Кормака, которая шла на Бродвее в 1927-28 годах, роль капитана полиции в той постановке играл сам Кромвелл.

Чёрный список Голливуда. Продолжение Бродвейской карьеры (1951-58)

В 1951-58 годах Кромвелл был включён в чёрный список Голливуда и фактически был лишён возможности работать в кино. В этот период Кромвелл много работал на Бродвейской сцене, в 1952 году даже завоевав Премию Тони как лучший актёр второго плана за роль в бродвейской пьесе «Точка невозврата» (1951) с Генри Фондой в главной роли.

Завершение кинокарьеры

Вернувшись в Голливуд семь лет спустя, Кромвелл поставил свой очередной фильм «Богиня» (1958) с Ким Стэнли в главной роли, который рассказывает историю кинозвезды, отдалённо напоминающую биографию Мерилин Монро. Сценарист картины Пэдди Чаефски за свою работу был удостоен номинации на Оскар.

После этой картины Кромвелл поставил ещё две второстепенные криминальные мелодрамы — «Падальщики» (1959) и «Вопрос морали» (1961), ставшие его последними работами в качестве режиссёра.

После долгого перерыва Кромвелл вернулся в кино в восьмидесятилетнем возрасте как актёр, сыграв в двух фильмах Роберта Олтмэна — «Три женщины» (1977) и «Свадьба» (1978), после чего Кромвелл заявил о своей отставке в 1981 году.

Общественная деятельность и личная жизнь

В 1944-46 годах Кромвелл был президентом Гильдии кинорежиссёров США.

Кромвелл был женат четыре раза, все его жёны были актрисами. В третьем браке с Кэй Джонсон у него родилось двое сыновей, один из которых, Джеймс Кромвелл, стал успешным актёром.

Смерть

Джон Комвелл умер 26 сентября 1979 года в Санта-Барбаре, Калифорния, в возрасте 91 года.

Признание

Кромвелл снял 10 актёров и актрис в ролях, за которые они были номинированы на Оскар:

Год	Актёр/Актриса	Фильм	Категория
1935	Бетт Дэвис	Бремя страстей человеческих (1934)	Лучшая актриса в главной роли
1939	Шарль Буайе	Алжир (1938)	Лучший актёр в главной роли
1939	Джин Локхарт	Алжир (1938)	Лучший актёр в роли второго плана
1941	Рэймонд Мэсси	Линкольн в Иллинойсе (1940)	Лучший актёр в главной роли
1945	Клодетт Колбер	С тех пор как ты ушёл (1944)	Лучшая актриса в главной роли
1945	Монти Вулли	С тех пор как ты ушёл (1944)	Лучший актёр в роли второго плана
1945	Дженнифер Джонс	С тех пор как ты ушёл (1944)	Лучшая актриса в роли второго плана
1947	Гэйл Сондергаард	Анна и король Сиама (1946)	Лучшая актриса в роли второго плана
1951	Элинор Паркер	В клетке (1950)	Лучшая актриса в главной роли
1951	Хоуп Эмерсон	В клетке (1950)	Лучшая актриса в роли второго плана

Фильмография

Год	Название	Оригинальное название	В каком качестве
			Режиссёр	Актёр	Роль
1929	Болван	The Dummy		Да	Уолтер Бэббинг
	Близкая гармония	Close Harmony	Да	Да	привратник
	Танец жизни	The Dance of Life	Да
	Могучий	The Mighty	Да	Да	мистер Джеймисон
1930	Улица везения	Street of Chance	Да	Да	Имбри
	Техасец	The Texan	Да
	Для защиты	For the Defense	Да	Да	второй репортёр на процессе
	Том Сойер	Tom Sawyer	Да
1931	Бульварная газета	Scandal Sheet	Да
	Неверная	Unfaithful	Да
	Полиция нравов	The Vice Squad	Да
	Прихоть богача	Rich Man’s Folly	Да
1932	Мир и плоть	World and the Flesh	Да
1933	Никчёмные люди	Sweepings	Да
	Серебряная пуповина	The Silver Cord	Да
	Супружество	Double Harness	Да
	Энн Викерс	Ann Vickers	Да
1934	Злючка	Spitfire	Да
	Этот человек мой	This Man Is Mine	Да
	Бремя страстей человеческих	Of Human Bondage	Да
	Фонтан	The Fountain	Да
1935	Деревенская сказка	Village Tale	Да
	Ялна	Jalna	Да
	Я мечтаю слишком много	I Dream Too Much	Да
1936	Юный лорд Фаунтлерой	Little Lord Fauntleroy	Да
	Мэри — с любовью	To Mary — with Love	Да
	Банджо на моём колене	Banjo on My Knee	Да
1937	Пленник Зенды	The Prisoner of Zenda	Да
1938	Приключения Марко Поло	The Adventures of Marco Polo	Да
	Алжир	Algiers	Да
1939	Созданы друг для друга	Made for Each Other	Да
	Только номинально	In Name Only	Да
1940	Линкольн в Иллинойсе	Abe Lincoln in Illinois	Да	Да	Джон Браун
	Победа	Victory	Да
1941	Так заканчивается наша ночь	So Ends Our Night	Да
1942	История Бенджамина Блейка	Son of Fury: The Story of Benjamin Blake	Да
1944	С тех пор как ты ушёл	Since You Went Away	Да
1945	Зачарованный коттедж	The Enchanted Cottage	Да
1946	Анна и король Сиама	Anna and the King of Siam	Да
1947	Рассчитаемся после смерти	Dead Reckoning	Да
1948	Ночная песня	Night Song	Да
1950	В клетке	Caged	Да
1951	Круг её общения	The Company She Keeps	Да	Да	полицейский
	Рэкет	The Racket	Да
1957	Совершенно секретное дело	Top Secret Affair		Да	генерал Дэниэл А. Гримшоу
1958	Богиня	The Goddess	Да
1959	Падальщики	The Scavengers	Да
1961	Вопрос морали	A Matter of Moral	Да
1977	Три женщины	3 Women		Да	мистер Роуз
1978	Свадьба	A Wedding		Да	епископ Мартин

Ссылки

• [www.imdb.com/name/nm0188669/?ref_=tt_ov_dr Джон Кромвелл] на сайте IMDB
• [www.allmovie.com/artist/john-cromwell-p86244 Джон Кромвелл] на сайте Allmovie
• [www.tcm.com/tcmdb/person/41343%7C85457/John-Cromwell/ Джон Кромвелл] на сайте Turner Classic Movies

Отрывок, характеризующий Кромвелл, Джон

– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.

Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
– Как же ты хочешь… Она мне, как сестра, и я не могу тебе описать, как это обидно мне было… потому что… ну, оттого…
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.
– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.


В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.