Стайнер, Макс

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Макс Стайнер»)
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Стайнер.
Макс Стайнер
Maximilian Raoul Steiner

Памятная доска в честь Макса Стайнера в Вене
Основная информация
Полное имя

Максимилиан Рауль Штайнер

Дата рождения

10 мая 1888(1888-05-10)

Место рождения

Вена, Австрия

Дата смерти

28 декабря 1971(1971-12-28) (83 года)

Место смерти

Беверли-Хиллз, Калифорния

Годы активности

1916 — 1965

Страна

США США

Профессии

кинокомпозитор, дирижёр

Жанры

драма, мелодрама, комедия, вестерн

Награды
«Оскар» (1936, 1943, 1945)

Макс Стайнер (также нем. вариант Штайнер, неправильно: Штейнер, Стейнер) (нем. Maximilian Raoul Steiner, 10 мая 1888, Вена — 28 декабря 1971, Беверли-Хиллз, штат Калифорния) — американский кинокомпозитор, трёхкратный обладатель премии «Оскар» за лучшую музыку к фильму.





Биография

Молодые годы

Штайнер родился в театральной семье, его дед, Максимилиан Штайнер, был директором венского театра «Театр ан дер Вин», его отец, Габор Штайнер, был импресарио венского колеса обозрения на Пратере. Крёстным отцом будущего композитора стал Рихард Штраус.

Штайнер с детства имел выдающиеся музыкальные способности, уже в 16 лет он окончил Венскую высшую школу музыки и изобразительных искусств, пройдя четырёхлетний курс обучения за два года. Среди его преподавателей были в числе прочих Иоганнес Брамс и Густав Малер. В 15 лет состоялся его дебют в качестве композитора и дирижёра с опереттой «Прекрасная гречанка».

Начало карьеры

В 1904—1914 годах Штайнер был дирижёром и аранжировщиком в Великобритании, преимущественно в Лондоне. После объявления Первой мировой войны он стал врагом Англии. Лишь благодаря дружбе с герцогом Вестминстерским он смог уехать в Нью-Йорк с 32 долларами в кармане.

В Нью-Йорке он поначалу работал дирижёром, художественным руководителем и аранжировщиком бродвейских оперетт и мюзиклов, написанных, среди прочих, Виктором Гербертом, Джеромом Керном, Винсентом Юмансом и Джорджем Гершвиным.

В 1916 году он впервые стал сочинять для кинематографа. Предположительно в это же время он американизировал своё имя, став Стайнером вместо Штайнера.

Голливуд

В 1929 году на Стайнера обратил своё внимание Голливуд и пригласил его для оркестровки киноверсии шоу бродвейского импресарио Флоренза Зигфелда «Рио Рита» для кинокомпании «RKO Pictures», затем последовали ещё несколько фильмов. Дебют Стайнера в качестве кинокомпозитора состоялся в фильме «Симаррон» в 1931 году.

Настоящий успех пришёл к композитору после выхода на экраны в 1933 году фильма «Кинг-Конг». Музыку к этому фильму он писал в соавторстве с начинающим композитором Бернхардом Кауном. Впервые в истории кино они наложили диалоги на музыку, что значительно усилило драматический эффект фильма, и создали один из первых в истории кино музыкальных сценариев.

В 1935 году Стайнер был дважды выдвинут на «Оскар» за фильм Джона Форда «Последний патруль» и «Весёлая разведённая» режиссёра Марка Сэндрича.

В следующем году Стайнер получил свой первый «Оскар» за музыку к фильму Форда «Осведомитель» (1935). Этот «Оскар», однако, он получил как руководитель музыкального отдела кинокомпании «RKO Pictures» (композиторы до 1939 года на «Оскар» не номинировались).

Затем последовало ещё несколько фильмов-мюзиклов с участием звёздной пары Фред Астер и Джинджер Роджерс, например Цилиндр (1935) и Роберта (1935).

В 1936 году Стайнер оставил кинокомпанию «RKO Pictures», став руководителем музыкального отдела кинокомпании Дэвида Селзника «Selznick International Pictures». В 1937 году ещё две его работы были номинированы на «Оскар»: «Сады Аллаха» (1936) и «Атака лёгкой кавалерии» (1936).

В апреле 1937 года он подписал долгосрочный контракт с кинокомпанией «Warner Bros.» и в том же году сочинил ставший знаменитым звук фанфар к фильму «Товарищ», на протяжении нескольких десятков лет являвшийся визитной карточкой каждого фильма компании. Его музыка к фильму «Жизнь Эмиля Золя» (1937) вновь стала номинантом на «Оскар» 1938 года. В 1939 году на «Оскар» номинирована его работа к фильму «Иезавель».

В 1939 году Селзник «одалживает» Стайнера у «Warner Bros.» для написания музыки к фильму «Унесённые ветром», на весь сценарий у него было только три месяца времени. Одновременно с этим он работал над музыкой ещё к трём фильмам «Warner Bros.»: «Мы не одиноки», «Мрачная победа» («Победить темноту») и «Четыре женщины». Стайнер был номинирован на «Оскар» 1940 года за оба фильма: «Унесённые ветром» и «Мрачная победа», но проиграл «Волшебнику страны Оз» композитора Герберта Стотхарта. Тем не менее, «Унесённые ветром» стал по оценке Американского института киноискусства вторым в списке «Лучшая музыка в американских фильмах за 100 лет».

Следующий раз Стайнер был номинирован на «Оскар» в 1941 году за фильм «Письмо», ставший первым в череде совместных фильмов с легендарным американским режиссёром Уильямом Уайлером. В следующем году он вновь был выдвинут на «Оскар» за фильм «Сержант Йорк».

В 1943 году Стайнер получил свой второй «Оскар» за фильм «Вперёд, путешественник», а в 1944 году номинирован за фильм «Касабланка», ставший одним из самых лучших его работ. Свой третий и последний «Оскар» Стайнер получил в 1945 году за фильм «С тех пор как вы ушли» одновременно с очередной номинацией за фильм «Приключения Марка Твена».

Но череда номинаций на этом не закончилась: 1946 год — «Рапсодия в голубых тонах», 1947 — «Ночь и день», 1948 — «Жизнь с отцом» и «Моя дикая ирландская роза», 1949 — «Джонни Белинда», 1950 — «За лесом», 1951 — «Огонь и стрела», 1953 — «Чудо Фатимской богоматери» и «Певец джаза», 1955 — «Восстание Кейна» и 1956 — «Боевой клич».

В 1953 году Стайнер открыл своё собственное музыкальное издательство.

В 1956 году он закончил своё сотрудничество с Уильямом Уайлером фильмом «Искатели», признанным лучшим вестерном всех времён и народов.

В 1958 году Стайнер вернулся в «Warner Bros.», несмотря на то, что контракт его закончился ещё в 1953 году и создал ещё ряд работ на протяжении нескольких лет.

Последней большой композиторской работой стал фильм 1965 года «Двое на гильотине».

В 1963 году Стайнер начал работу над своей автобиографией, которая так никогда не была опубликована.

Макс Стайнер скончался в возрасте 83 лет, 28 декабря 1971 года в Беверли-Хиллз.

Признание

Макс Стайнер по праву считается одним из самых продуктивных и успешных композиторов Голливуда. Он был номинирован на «Оскар» 18 раз — рекорд, который смогли побить только композиторы Альфред Ньюман и Джон Уильямс. Кроме того, трижды он был номинирован на эту премию ещё до её присуждения композиторам. Он написал музыку к 300 фильмам, большинство из которых считается классическими произведениями и более 1200 произведений в целом. Стайнер создавал музыку для всех жанров кино: вестернов, мелодрам, драм, комедий, мюзиклов и криминальных фильмов, а также сериалов, таких как «Мэверик» (1957) и других.

Стайнер стал одним из первых композиторов, писавших музыку для кино, поэтому его часто упоминают как «отца музыки для фильмов». Наряду с такими композиторами как Франц Ваксман, Эрих Корнгольд, Альфред Ньюман и Миклош Рожа Стайнер занимает видное место в создании традиции киномузыки.

В списке 25 лучших саундтреков за 100 лет его музыка к фильмам «Кинг-Конг» (1933) и «Унесённые ветром» занимают 13 и 2 место соответственно. Кроме Стайнера в этом списке дважды упомянуты Бернард Херрманн, Элмер Бернстайн и Джерри Голдсмит. Только Джон Уильямс смог побить этот рекорд (3 раза).

Премия «Оскар» за лучшую музыку к фильму

Премия «Золотой глобус» за лучшую музыку к фильму

Премия «Laurel Awards»

  • 1958: «Golden Laurel» в категории «Лучший композитор» за «Marjorie Morningstar»
  • 1960: «Golden Laurel» в категории «Лучшая музыка к фильму» за «Место под солнцем»
  • 1961: 2 место в «Golden Laurel» в категории «Лучший мюзикл» за «Тьма наверху лестницы»
  • 1962: 3 место в «Golden Laurel»
  • 1963: 3 место в «Golden Laurel»

Он удостоен звезды 1551 на Голливудской аллее славы.

В 1995 году он был введен в национальный Зал славы композиторов.

Интересные факты

Стайнер был любимым композитором Бетт Дэвис.

Учреждённое им «Общество Макса Стайнера» присуждает почётное членство за особенно удачную музыкальную интерпретацию произведений Стайнера.

В 2003 году фотография Макса Стайнера появилась на одной из американских почтовых марок.

Избранная фильмография

Напишите отзыв о статье "Стайнер, Макс"

Ссылки

  • Макс Стайнер (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [ibdb.com/person.php?id={{{id}}} Макс Стайнер] (англ.) на сайте Internet Broadway Database
  • [www.americancomposers.org/raksin_steiner.htm Max Steiner at AmericanComposers.com]
  • [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=2077 Стайнер, Макс] (англ.) на сайте Find a Grave
  • [www.sr.ru/blog/klassik/1467.php Композитор Джон Барри получит награду имени Макса Штайнера] (рус.)
  • [www.vsetv.com/tvevent_1802.html Телеканал TCM назвал 15 самых выдающихся саундтреков в истории кино] (рус.)
  • [www.youtube.com/watch?v=blOpSN0JeNU видео «Max Steiner — Father of Film Music»] (англ.)

Отрывок, характеризующий Стайнер, Макс

Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Стайнер,_Макс&oldid=77175764»