Оскар (кинопремия, 1959)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<< 30-я  Церемонии награждения  32-я >>
31-я церемония награждения премии «Оскар»
Дата 6 апреля 1959 года
Место проведения Pantages Theatre, Голливуд,
Калифорния, США
Телеканал NBC
Ведущий(-е) Джерри Льюис, Морт Сал,
Тони Рэндалл, Боб Хоуп,
Дэвид Нивен,
Лоуренс Оливье
Продюсер Джерри Уолд
Режиссёр Алан Хэндли

31-я церемония вручения наград премии «Оскар» за заслуги в области кинематографа за 1958 год прошла 6 апреля 1959 года в «Pantages Theatre» (Голливуд, Лос-Анджелес, Калифорния).





Фильмы, получившие несколько номинаций

Фильм номинации победы
Жижи
9
<center>9
Не склонившие головы <center>9 <center>2
За отдельными столиками <center>7 <center>2
Я хочу жить! <center>6 <center>1
Кошка на раскалённой крыше <center>6 <center>-
Тётушка Мэйм / Auntie Mame <center>6 <center>-
И подбежали они / Some Came Running <center>5 <center>-
Старик и море <center>3 <center>1
Юг Тихого океана / South Pacific <center>3 <center>1
Молодые львы <center>3 <center>-
Уверенная улыбка / A Certain Smile <center>3 <center>-
Большая страна <center>2 <center>1
Белая пустошь (док.) <center>2 <center>1
Любимец учителя <center>2 <center>-
Плавучий дом / Houseboat <center>2 <center>-
Колокол, книга и свеча / Bell, Book and Candle <center>2 <center>-
• Весеннее путешествие (док.) <center>2 <center>-

Список лауреатов и номинантов

Победители выделены отдельным цветом.

Основные категории

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучший фильм Жижи / Gigi (продюсер: Артур Фрид)
Тётушка Мэйм / Auntie Mame (Warner Bros.)
Кошка на раскалённой крыше / Cat on a Hot Tin Roof (продюсер: Лоуренс Уайнгартен)
Не склонившие головы / The Defiant Ones (продюсер: Стэнли Крамер)
За отдельными столиками / Separate Tables (продюсер: Харольд Хект)
<center>Лучший режиссёр Винсент Миннелли за фильм «Жижи»
Ричард Брукс — «Кошка на раскалённой крыше»
Стэнли Крамер — «Не склонившие головы»
Роберт Уайз — «Я хочу жить!»
Марк Робсон — «Постоялый двор шестой степени счастья»
<center>Лучшая мужская роль Дэвид Нивен — «За отдельными столиками» (за роль майора Агнуса Поллока)
Тони Кёртис — «Не склонившие головы» (за роль Джона Джексона)
Пол Ньюман — «Кошка на раскалённой крыше» (за роль Брика Поллитта)
Сидни Пуатье — «Не склонившие головы» (за роль Ноа Каллена)
Спенсер Трейси — «Старик и море» (за роль старика)
<center>Лучшая женская роль
Сьюзен Хэйворд — «Я хочу жить!» (за роль Барбары Грэхэм)
Дебора Керр — «За отдельными столиками» (за роль Сибил Рейлтон-Белл)
Ширли Маклейн — «И подбежали они» (за роль Джинни Мурхед)
Розалинд Расселл — «Тётушка Мэйм» (за роль Мэйм Деннис)
Элизабет Тейлор — «Кошка на раскалённой крыше» (за роль Мегги Поллитт)
<center>Лучшая мужская роль второго плана Бёрл Айвз — «Большая страна» (за роль Руфуса Хэннесси)
Теодор Бикель — «Не склонившие головы» (за роль шерифа Макса Мюллера)
Ли Джей Кобб — «Братья Карамазовы» (за роль Фёдора Карамазова)
Артур Кеннеди — «И подбежали они» (за роль Фрэнка Хирша)
Гиг Янг — «Любимец учителя» (за роль доктора Хьюго Пайна)
<center>Лучшая женская роль второго плана Уэнди Хиллер[1] — «За отдельными столиками» (за роль Пэт Купер)
Пегги Касс — «Тётушка Мэйм» (за роль Агнес Гуч)
Марта Хайер — «И подбежали они» (за роль Гвен Фрэнч)
Морин Стэплтон — «Одинокие сердца» (за роль Фэй Дойл)
Кара Уильямс — «Не склонившие головы» (за роль матери Билли)
<center>Лучший оригинальный сценарий Недрик Янг и Харольд Джейкоб Смит — «Не склонившие головы»
Пэдди Чаефски — «Богиня»
• Мелвилл Шэвелсон и Джек Роуз — «Плавучий дом»
• Джеймс Эдвард Грант и Уильям Бауэрс — «Пастух»
• Фэй Канин и Майкл Канин — «Любимец учителя»
<center>Лучший адаптированный сценарий Алан Джей Лернер — «Жижи» (по одноимённому роману Колетт)
Ричард Брукс и Джеймс По — «Кошка на раскалённой крыше» (по одноимённой пьесе Теннесси Уильямса)
Алек Гиннесс — «Устами художника» (по роману Джойса Кэри «Из первых рук»)
• Нельсон Гиддинг и Дон Манкевич — «Я хочу жить!» (по письмам Барбары Грэхэм и статье Эда Монтгомери)
Теренс Реттиген и Джон Гэй — «За отдельными столиками» (на основе двух пьес Теренса Реттигена)
<center>Лучший фильм на иностранном языке Мой дядюшка / Mon oncle (Франция) реж. Жак Тати
Герои / Helden (ФРГ) реж. Франц Питер Вёрф
Месть / La venganza (Испания) реж. Хуан Антонио Бардем
Дорога длиною в год / Cesta duga godinu dana / итал. La strada lunga un anno (Югославия) реж. Джузеппе де Сантис
Злоумышленники, как всегда, остались неизвестны / I soliti ignoti (Италия) реж. Марио Моничелли

Другие категории

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучшая музыка:
Саундтрек к драматическому или комедийному фильму
Дмитрий Тёмкин — «Старик и море»
• Джером Моросс — «Большая страна»
Дэвид Рэксин — «За отдельными столиками»
• Оливер Уоллес — «Белая пустошь»
• Хьюго Фридхофер — «Молодые львы»
<center>Лучшая музыка:
Саундтрек к музыкальному фильму
Андре Превин — «Жижи»
Юрий Файер и Геннадий Рождественский — «The Bolshoi Ballet»
• Рэй Хайндорф — «Чёртовы янки!»
Лайонел Ньюман — «Марди Грас»
Альфред Ньюман и Кен Дэрби — «Юг Тихого океана»
<center>Лучшая песня к фильму Gigi — «Жижи» — музыка: Фредерик Лоу, слова: Алан Джей Лернер
Almost in Your Arms (Love Song from Houseboat) — «Плавучий дом» — музыка и слова: Джей Ливингстон и Рэй Эванс
A Certain Smile — «Уверенная улыбка» — музыка: Сэмми Фэйн, слова: Пол Френсис Уэбстер
To Love and Be Loved — «И подбежали они» — музыка: Джимми Ван Хэйсен, слова: Сэмми Кан
A Very Precious Love — «Марджори Морнингстар» — музыка: Сэмми Фэйн, слова: Пол Френсис Уэбстер
<center>Лучший монтаж Эдриэнн Фэзан — «Жижи»
• Уильям Х. Циглер — «Тётушка Мэйм»
• Уильям А. Лион, Эл Кларк — «Отчаянный ковбой»
• Фредерик Кнудсон — «Не склонившие головы»
• Уильям Хорнбек — «Я хочу жить!»
<center>Лучшая операторская работа
(Чёрно-белый фильм)
Сэм Ливитт — «Не склонившие головы»
• Дэниел Л. Фэпп — «Любовь под вязами»
• Лайонел Линдон — «Я хочу жить!»
Чарльз Лэнг — «За отдельными столиками»
• Джозеф МакДональд — «Молодые львы»
<center>Лучшая операторская работа
(Цветной фильм)
Джозеф Руттенберг — «Жижи»
• Хэрри Стрэдлинг ст. — «Тётушка Мэйм»
Уильям Х. Дэниелс — «Кошка на раскалённой крыше»
• Джеймс Вонг Хоу — «Старик и море»
Леон Шамрой — «Юг Тихого океана»
<center>Лучшая работа художника Уильям А. Хорнинг (посмертно), Э. Престон Амес (постановщики), Генри Грэйс, Ф. Кеог Глисон (декораторы) — «Жижи»
• Малкольм Берт (постановщик), Джордж Джеймс Хопкинс (декоратор) — «Тётушка Мэйм»
• Кэри Оделл (постановщик), Луи Диэдж (декоратор) — «Колокол, книга и свеча»
• Лайл Р. Вилер, Джон ДеКуир (постановщики), Уолтер М. Скотт, Пол С. Фокс (декораторы) — «Уверенная улыбка»
Хэл Перейра, Генри Бамстед (постановщики), Сэм Комер, Фрэнк Р. МакКелви (декораторы) — «Головокружение»
<center>Лучший дизайн костюмов Сесил Битон — «Жижи»
• Жан Луис — «Колокол, книга и свеча»
• Ральф Джестер, Эдит Хэд, Джон Дженсен — «Флибустьер»
• Чарльз Ле Мэр, Мэри Уиллс — «Уверенная улыбка»
• Уолтер Планкетт — «И подбежали они»
<center>Лучший звук Фред Хайнс (Todd-AO SSD) — «Юг Тихого океана»
Гордон Сойер (Samuel Goldwyn SSD) — «Я хочу жить!»
• Лесли Кэри (Universal-International SSD) — «Время любить и время умирать»
• Джордж Даттон (Paramount SSD) — «Головокружение»
• Карлтон У. Фолкнер (20th Century-Fox SSD) — «Молодые львы»
<center>Лучшие спецэффекты Том Ховард (визуальные эффекты) — «Мальчик-с-пальчик»
• А. Арнольд Гиллеспи (визуальные эффекты), Гарольд Хамброк (звуковые эффекты) — «Пуск торпеды»
<center>Лучший документальный полнометражный фильм Белая пустошь / White Wilderness (продюсер: Бен Шарпстин)
• / Antarctic Crossing (продюсер: Джеймс Карр)
• Скрытый мир / The Hidden World (продюсер: Роберт Снайдер)
• / Psychiatric Nursing (продюсер: Натан Цукер)
<center>Лучший документальный короткометражный фильм / Ama Girls (продюсер: Бен Шарпстин)
• / Employees Only (продюсер: Кеннет Браун)
• Весеннее путешествие / Journey Into Spring (продюсер: Йен Фергюсон)
• / The Living Stone (продюсер: Том Дэйли)
• / Overture (продюсер: Торолд Дикинсон)
<center>Лучший игровой короткометражный фильм Гранд Каньон / Grand Canyon (продюсер: Уолт Дисней)
• Весеннее путешествие / Journey Into Spring (продюсер: Йен Фергюсон)
• / The Kiss (продюсер: Джон Патрик Хэйес)
• / Snows of Aorangi (New Zealand Screen Board)
• / T Is for Tumbleweed (продюсер: James A. Lebenthal)
<center>Лучший анимационный короткометражный фильм Благородный рыцарь Багс / Knighty Knight Bugs (продюсер: Джон У. Бёртон)
• Пол Баньян / Paul Bunyan (продюсер: Уолт Дисней)
• / Sidney’s Family Tree (продюсер: Уильям М. Уайсс)

Специальные награды

Награда Лауреаты
<center>Премия за выдающиеся заслуги в кинематографе (Почётный «Оскар»)
Морис Шевалье — за более чем полувековую деятельность в сфере развлекательного кино. (for his contributions to the world of entertainment for more than half a century.)
<center>Награда имени Ирвинга Тальберга
Джек Уорнер

Научно-технические награды

Категории Лауреаты
<center>Class I Не присуждалась
<center>Class II • Don W. Prideaux, Leroy G. Leighton (Lamp Division of General Electric Co.) — for the development and production of an improved 10 kilowatt lamp for motion picture set lighting.
Panavision, Inc. — for the design and development of the Auto Panatar anamorphic photographic lens for 35mm CinemaScope photography.
<center>Class III • Уилли Борберг (General Precision Laboratory, Inc.) — for the development of a high speed intermittent movement for 35mm motion picture theater projection equipment.
• Фред Понедел, Джордж Браун, Конрад Бойе (Warner Bros. Special Effects Dept.) — for the design and fabrication of a new rapid-fire marble gun.

См. также

  • «Золотой глобус» 1959 (премия Голливудской ассоциации иностранной прессы)
  •  BAFTA 1959 (премия Британской академии кино и телевизионных искусств)

Напишите отзыв о статье "Оскар (кинопремия, 1959)"

Примечания

  1. Уэнди Хиллер не присутствовала на церемонии награждения, награду от её имени принял продюсер Харольд Хект.

Ссылки

  • [www.oscars.org/oscars/ceremonies/1959 Лауреаты и номинанты 31-й церемонии на официальном сайте американской киноакадемии] (англ.)
  • [www.imdb.com/event/ev0000003/1959 Лауреаты и номинанты премии «Оскар» в 1959 году на сайте IMDb] (англ.)
  • [www.imdb.com/title/tt0343335/ Ведущие и участники 31-й церемонии на сайте IMDb] (англ.)
  • [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearchInput.jsp База данных по всем номинантам и победителям] (англ.)


Отрывок, характеризующий Оскар (кинопремия, 1959)

Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.