Лань

</td>

   </tr>

Лань
Самец (вверху), самка (внизу).
Научная классификация
Царство: Животные Тип: Хордовые Класс: Млекопитающие Отряд: Парнокопытные Подотряд: Жвачные Семейство: Оленевые Подсемейство: Настоящие олени Род: Лани Вид: Лань
Латинское название
Dama dama Linnaeus, 1758
Синонимы
Cervus dama
Ареал

Охранный статус Вызывающие наименьшие опасения IUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/42188 42188]

Лань, или европейская лань(лат. Dama dama) — олень средней величины, распространённый в Европе и Передней Азии. Изначально его ареал, вероятно, ограничивался лишь Азией, но благодаря воздействию человека он появился и в других частях мира. Для него характерны широкие рога, в особенности у зрелых самцов, а также пятнистая летняя окраска.

Внешность

Лань значительно крупнее, чем косуля, но меньше и легче, чем благородный олень. Европейский подвид достигает длины от 130 до 175 см, имеет хвост длиной 20 см и рост в холке от 80 до 105 см. Его вес варьирует от 65—110 кг у самцов и до 45—70 кг у самок. Самцы несколько более крупной иранской лани (Dama mesopotamica) достигают длины свыше 2 м. У лани более мускулистое тело и более короткие шея и конечности, чем у благородного оленя. Рога, в отличие от месопотамской лани, могут принимать лопатообразную форму.

Окраска лани меняется в зависимости от времени года. Летом она на верхней стороне и кончике хвоста красновато-коричневая с белыми пятнами. Нижняя сторона и ноги более светлые. Зимой голова, шея и уши окрашены в тёмно-коричневый цвет, спина и бока почти чёрные, нижняя сторона пепельно-серая. Нередки и совсем чёрные или белые фенотипы.

Образ жизни

Образ жизни европейской лани напоминает образ жизни благородного оленя, однако она несколько непритязательнее и придерживается главным образом сосновых рощ и паркообразных ландшафтов. Она менее пуглива и осторожна, однако не уступает благородному оленю в скорости и проворности. Лань — жвачное и исключительно травоядное животное. Их пищу составляет трава и листва деревьев. Иногда они срывают и древесную кору, однако не наносят лесу такого ущерба, как благородные олени.

Период спаривания начинается в сентябре и длится до середины ноября. В это время самцы громко трубят, призывая самок и подчёркивая права на свой ареал. Сильные самцы утверждаются в ареале, вырывая в земле неглубокие углубления для лёжки, из которых они трубят и в лежачем положении. Самки передвигаются в небольших группах и ищут ареалы наиболее сильных оленей. Однако, в отличие от благородного оленя, самец не сгоняет их в стадо и не мешает покидать свой ареал.

От середины июня до конца июля, после 32-недельной беременности, самки отделяются от группы и рождают на свет детёнышей, чаще всего одного, изредка двух. Кормление молоком длится около 4 месяцев. Половую зрелость молодняк достигает в возрасте от двух до трёх лет. В целом, их продолжительность жизни достигает 30 лет. Новорожденные детёныши иногда становятся жертвами лисиц, кабанов и воронов.

Распространение

На протяжении последнего межледниковья лань была распространена на территории всей Центральной и Южной Европы, однако в эпоху последовавшего похолодания его ареал ограничился Малой Азией и, возможно, Северной Африкой. В древности финикийцы и за ними римляне ввозили лань во многие страны средиземноморского региона, в том числе в Грецию, Италию и Испанию. Аристотель и Плиний Старший упоминают о ней как о постоянном жителе их страны. Отдельные находки из античной эпохи встречаются и в городах к северу от Альп, например в Трире. В Средние века лань была привезена в Англию и через Данию в Центральную Европу. В Восточной Европе встречается в Литве, Латвии и на западе Беларуси, преимущественно в Полесской зоне. При этом её поначалу держали в загонах и потом успешно выселяли в дикую природу. В наше время лань также нередко содержится в частных загонах для дичи. Этот вид был завезён и в Северную Америку, Австралию, Новую Зеландию, Южную Африку, Чили, Перу, Аргентину, Японию и на Мадагаскар, где сегодня также живут дикие популяции. В то же время во многих частях своего традиционного ареала распространения лань стала очень редким животным. В XIX века она исчезла из Северной Африки, около 1900 года её не стало в континентальной части Греции, а в 1950-х в Сардинии. В азиатской части её ареала она тоже почти исчезла. О возможном присутствии лани в Эфиопии говорят только несколько художественных реликтов.

Лань предпочитает жить в лесах с многочисленными лужайками и открытыми местами, но умеет хорошо приспосабливаться к разным сферам обитания и встречается даже на острове Нордерней в Северном море. Величина групп ланей колеблется в зависимости от региона и местности, но в отдельных случаях может достигать 80 особей.

Систематика

Некоторые зоологи считают иранскую лань (Dama mesopotamica) и европейскую лань подвидами одного и того же вида. Раньше лань относили к роду Cervus.

Лань в культуре человека

Лани издавна являются излюбленным объектом охоты. Также они считаются символом грациозности, быстроты и изящества. В древнегреческой мифологии Керинейская лань была волшебным и священным существом, принадлежащим богине охоты Артемиде.

В Польше разводят ланей на сельскохозяйственных фермах для получения мяса и шкур. Лань была включена в 2002 году в список наиболее распространённых сельскохозяйственных животных Польши.

Галерея

• Hellenthal 0656.jpg

  Лань-альбинос

• Duma duma.jpg
• Fallow deer arp.jpg
• Dama dama8.JPG
• Rapperswil - Damhirsch lMG 0363.JPG
• Dunham Massey Hall 20080803-1.jpg

Ссылки

• [www.zooeco.com/eco-mlek439m1.html Лань на сайте Zooeco.Com]
• [www.ecosystema.ru/08nature/mamm/078.htm Лань на сайте Ecosystema.Ru]

Отрывок, характеризующий Лань

В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.