Любитель-2
Поделись знанием:
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
| Любитель-2 | |||
|---|---|---|---|
 </td></tr>
|
Производитель | ЛОМО | |
| Год выпуска | 1955-1979 | ||
| Тип | двухобъективный зеркальный фотоаппарат | ||
| Фотоматериал | Плёнка типа 120 | ||
| Размер кадра | 6 × 6 см | ||
| Тип затвора | центральный | ||
| Объектив | несъёмный, Триплет «Т-22» 4,5/75 | ||
| Фокусировка | по матовому кругу в центре фокусировочного экрана | ||
| Экспозамер | ручная установка выдержки и диафрагмы | ||
| Вспышка | синхроконтакт типа «Х» | ||
| Видоискатель | зеркальный двухобъективной камеры и рамочный | ||
| Размеры | 95 × 90 × 125 мм | ||
| Масса | 570 г | ||
 Изображения на Викискладе
|
|||
Люби́тель-2 — советский среднеформатный двухобъективный зеркальный фотоаппарат производства Ленинградского оптико-механического объединения (ЛОМО).
Разработан на основе камеры «Любитель», установлен автоспуск и кабельный синхроконтакт «Х», выдержка синхронизации с фотовспышкой — любая.
«Любитель-2» выпускался с 1955 по 1979 год, произведено 2.232.245 штук.
Технические характеристики
- Тип применяемого фотоматериала — плёнка типа 120 (12 кадров).
- Размер кадра — 6 × 6 см.
- Корпус — пластмассовый, с откидной задней стенкой. В корпусе имеется отсек для хранения светофильтров.
- Съёмочный объектив Триплет «Т-22» 4,5/75, просветлённый. Диафрагмирование объектива до f/22.
- Объектив видоискателя — однолинзовый 2,8/75, механически связан со съёмочным объективом, фокусировка происходит одновременно.
- Диапазон фокусировки — от 1,3 м до бесконечности.
- Видоискатель — светозащитная шахта, в центре фокусировочного экрана находится матовый круг. Для облегчения фокусировки применяется откидная лупа. Шахта может быть трансформирована в рамочный видоискатель.
- Затвор — центральный межлинзовый, выдержки 1/10, 1/25, 1/50, 1/100, 1/200 и «В». На аппаратах с 1959 года — 1/15, 1/30, 1/60, 1/125, 1/250 и «В».
- Взвод затвора и перемотка плёнки — раздельные. Для контроля перемотки плёнки по цифрам на ракорде рольфильма на задней стенке камеры имеется окно со светофильтром красного цвета.
- Резьба штативного гнезда — 3/8 дюйма.
Дальнейшие разработки
- На базе камер «Любитель» и «Любитель-2» разработан и выпускался трёхобъективный среднеформатный стереоскопический фотоаппарат «Спутник». Также на их базе разработан и выпускался очень малой серией двухобъективный среднеформатный фотоаппарат «Нева».
- С 1976 года начат выпуск улучшенной модели «Любитель-166» с совмещённым взводом затвора и перемоткой плёнки.
- Lubitel 2 BW 2011-12-27 16-48-50.jpg
«Любитель-2» и футляр
- Lubitel 2.jpg
«Любитель-2», шахта видоискателя сложена
Напишите отзыв о статье "Любитель-2"
Ссылки
- [www.photohistory.ru/index.php?pid=1207248175200665 Этапы развития отечественного фотоаппаратостроения. «Любитель» и «Любитель-2»]
- [www.photohistory.ru/index.php?pid=1207248175199353 Этапы развития отечественного фотоаппаратостроения. «Комсомолец»]
- [www.photohistory.ru/index.php?pid=1207248176076097 Этапы развития отечественного фотоаппаратостроения. «Нева»]
- [www.sovietcamera.su/manuals/photocameras/lubitel/lubitel.html Инструкция к фотоаппарату «Любитель»]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Любитель-2
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
