Масантонио, Эрминио
 Эрминио Масантонио
| ||
| ||
| Общая информация | ||
| Полное имя | Эрминио Масантонио | |
| Прозвища | Миномёт Глобито, Пампьеро де Патрисиос, Сверло | |
| Родился | Энсенада (провинция Буэнос-Айрес), Аргентина | |
| Гражданство | ||
| Рост | 180 см | |
| Позиция | нападающий | |
| Информация о клубе | ||
| Клуб | ||
| Карьера | ||
| Молодёжные клубы | ||
| 1924—1930 |  Спортива Вилья Альбино
| |
| Клубная карьера* | ||
| 1931—1943 | Уракан
|
337 (249) |
| 1943 |  Дефенсор Спортинг
|
11 (3) |
| 1944 | Банфилд
|
7 (2) |
| 1945 | Уракан
|
12 (5) |
| Национальная сборная** | ||
| 1935—1942 | Аргентина
|
19 (21) |
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах. | ||
Эрминио Масантонио (исп. Herminio Masantonio; 5 августа 1910, Энсенада (провинция Буэнос-Айрес) — 11 сентября 1956, Буэнос-Айрес) — аргентинский футболист, играл на позиции нападающего. Один из лучший бомбардиров в истории аргентинского футбола, по общему количеству голов (256 мячей[1]) занимает 3-е место в истории профессионального чемпионата Аргентины и 92-е в мире. Масантонио — один из лучших бомбардиров чемпионатов и кубков Америки с 11-ю мячами, дважды в 1935 и 1942, Масантонио был лучшим бомбардиром чемпионата Южной Америки с 4-мя и 7-ю мячами соответственно. В сборной Аргентины по количеству голов (21 мяч) занимает 7-е место, вместе с Хосе Санфилиппо, но Санфилиппо провёл на 10 матчей больше, а по средней результативности 1,10 гола за матч Масантонио занимает первое место в истории аргентинской национальной сборной. Лучший бомбардир в истории клуба «Уракан» — 254 мяча. Наибольшее число голов Масантонио забил в ворота клуба «Феррокариль Оэсте» — 24 мяча, больше из игроков в ворота этой команды не забивал никто. Масантонио — лучший бомбардир «Уракана» в дерби с клубом «Сан-Лоренсо», в ворота которого он забивал 10 раз.
Содержание
Карьера
Клубная
Эрминио Масантонио родился 5 августа 1910 года в семье итальянских эмигрантов в маленькой деревеньке Энсенада, что находится в провинции Буэнос-Айреса. Там Масантонио и начал играл за местный клуб «Спортива Вилья Альбино», выступающий в лиге Платенсе. Его игру заметили, и Эрминио даже ездил на просмотр в клубы «Эстудиантес» и «Химнасия Ла-Плата», но однако этим клубам не приглянулся. Когда Масантонио в очередной раз решил пройти просмотр в «Химнасии», за которую болел с детства, его игру заметил лейтенант Томас Адольфо Дуси, который привёл игрока в клуб «Уракан», президентом которого он был.
Масантонио начал выступать за «Уракан» в 1931 году, это же был первый год после введения в аргентинском футболе профессионализма. Масантонио должен был заменить лучшего бомбардира клуба Гильермо Стабиле, уехавшего в Италию. В своём дебютном матче, 31 мая 1931 года Масантонио забил 2 гола в ворота клуба «Кильмес», игра завершилась со счётом 4:0 в пользу «Уракана», первый гол в матче, забитый Масантонио, стал первым и для «Уракана» в профессиональном аргентинском чемпионате. Масантонио провёл в «Уракане» 13 сезонов, в которых он забил 254 мяча в 349 матчах, лучшими сезонами для Масантонио стали 1937 и 1939 год, когда он забивал по 28 мячей, однако лучшим снайпером чемпионата Эрминио так и не стал. Мог Масантони оказаться и за границей, ещё в 1932 году туринский «Ювентус» хотел приобрести игрока, а в 1934 году парижский «Расинг», но игрок всем клубами отвечал отказом, и лишь в 1943 году его отправили в «принудительсную ссылку» в уругвайский клуб «Дефенсор Спортинг», которому он помог избежать «вылета» в низший дивизион, затем Масантонио выступал «Банфилд»[2], а завершил карьеру в родном «Уракане».
В сборной
В сборной Аргентины Масантонио выступал с 1935 по 1942 год, проведя 19 матчей в которых забил 21 гол. В 1937 году и 1941 году Масантонио выиграл с национальной сборной чемпионаты Южной Америки. На континентальных чемпионатах сделал один хет-трик и один покер: в 1935 (в ворота сборной Перу)[3] и 1942 (сборной Эквадора) гг.
Умер Масантонио 11 сентября 1956 года в Буэнос-Айресе из-за рака.
Память Масантонио
17 марта 1996 года в честь Масантонио был воздвигнут памятник в квартале Парке Патрисиос, напротив Общественной Резиденции.
В 2000 году в Буэнос-Айресе именем Масантонио нарекли улицу, ранее именовавшуюся Грито де Аскенсио, в квартале Парке Патрисиос. Улица, длиной около 160-ти метров, находится между проспектом Савалеты и улицей Икуасу. В истории Буэнос-Айреса, это первый случай, когда улицу назвали именем футболиста.
Достижения
Командные
Личные
- Лучший бомбардир чемпионата Южной Америки: 1935 (4 гола), 1942 (7 голов)
Напишите отзыв о статье "Масантонио, Эрминио"
Ссылки
- [web.archive.org/web/20071020025427/futbolfactory.futbolweb.net/index.php?ff=historicos&f2=00001&idjugador=515 Статья на futbolfactory]
- [www.soy-quemero.com.ar/fama/masantonio.htm Статья на soy-quemero.com.ar]
- [www.huracanysugente.com.ar/MASANTONIO.htm Статья на huracanysugente.com.ar]
- [dale-huracan.blogspot.com/2009/01/herminio-masantonio.html Статья на blogspot.com]
- [www.la-redo.net/2008/09/un-guapo-de-verdad/ Статья на la-redo.net]
Примечания
| ||||||
Отрывок, характеризующий Масантонио, Эрминио
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]
Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.
В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
