Муфель, Карл Иванович
| Карл Иванович Муфель | |
| нем. Johann Carl Heinrich Muffel | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Дата смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск |
пехота |
| Звание |
генерал-майор |
| Сражения/войны |
Семилетняя война, |
| Награды и премии |
|
Карл Иванович Муфель (нем. Johann Carl Heinrich Muffel; 17 сентября 1736 — 23 июля 1788) — российский генерал-майор немецкого происхождения, герой русско-турецкой войны 1768—1774 годов.
Биография
Родился в 1736 году, сын лютеранского пастора, происходил из немецких дворян Верхней Франконии.
В 1748 году вступил в службу юнкером при дворе маркграфа Байрейтского и вскоре был произведён в прапорщики.
В 1756 году перешёл на прусскую военную службу и в рядах армии Фридриха II принял участие в Семилетней войне. Однако по неустановленной причине он покинул прусскую армию и 30 октября 1758 года был зачислен в состав русских войск поручиком армейской пехоты. 1 марта 1763 года произведён в капитаны и 28 августа 1769 года — в секунд-майоры.
В составе Егерского корпуса принимал участие в русско-турецкой войне 1768—1774 годов. За отличие получил чин премьер-майора (23 июля 1770 года) и 1 ноября 1770 года был награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 58 по кавалерскому списку Судравского и № 57 по списку Григоровича — Степанова)
|
За отличное мужество при штурмовании Бендерской крепости и храбрость, с которою предводительствуя, отнимал у неприятеля бастионы, батареи и улицы. | 
|
В 1772 году назначен командиром 24-й лёгкой полевой команды в Бобруйске.
Когда вспыхнуло восстание Пугачёва, Муфель получил приказ двигаться на Волгу в усиление правительственных войск, и, выступив 3 ноября, он уже в начале декабря 1773 года был в Сызрани и назначен состоять при бригаде генерала П. Д. Мансурова.
29 декабря 1773 года в бою под Самарой он разбил отряд атамана И. Ф. Арапова и очистил город от мятежников, 7 января 1774 года вновь сражался с Араповым у Алексеевска и 14 февраля у Бузулука. Затем он участвовал в сражении при Татищевой крепости. За отличие в этих делах он 17 марта 1774 года был произведён в подполковники и назначен командиром Черноярского батальона.
В апреле — июне 1774 года Муфель находился в Оренбургской губернии и участвовал в карательных походах на Иргиз. В середине июля Муфель со своим батальоном (431 человек) поступил под начало генерала И. И. Михельсона, который придал ему 76 драгун и 4 пушки, и был в преследовании Пугачёва к Казани и Симбирску, а затем находился двигался к Пензе. 11 августа он захватил Саратов и взял в плен часть мятежников, многих из них немедленно повесил. По сообщению Н. Ф. Дубровина в Саратове «Муфель приказал убитых Пугачёвым погребать по христианскому обряду, а убитых сообщников самозванца, „яко непотребных извергов, вытаща по земле за ноги за город, бросить в отдалённости в яму, прикрым, чтобы не было мерзкого зловония, землею; повешенных же злодеев публично отнюдь не касаться, а оставить их на позор и показание заражённым и колеблющимся разумом от рассеянных злохитрым злодеем плевел людям“». 25 августа он принимал участие в сражении под Чёрным Яром, где пугачёвцы потерпели окончательное поражение.
За отличия в войне против Пугачёва императрица Екатерина II пожаловала Муфелю имение Грабыжевское в Псковской губернии. А. С. Пушкин в «Истории Пугачёвского бунта» отмечал Муфеля в числе тех немцев, которые «сделали честно своё дело».
В 1779 году произведён в полковники и 28 мая 1787 года — в бригадиры.
5 августа 1788 года Муфель был отправлен в отставку с чином генерал-майора, однако сам он об этом узнать не успел, поскольку в ночь с 23 на 24 июля был убит в поместье своими крепостными.
Источники
- Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том II. Л—Я. М., 2009
- Дубровин Н. Пугачёв и его сообщники. Т. II—III. СПб., 1884
- Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869
Напишите отзыв о статье "Муфель, Карл Иванович"
Ссылки
- [www.hrono.ru/biograf/bio_m/mufel_ikg.html Муфель, Иоганн Карл Генрих]
Отрывок, характеризующий Муфель, Карл Иванович
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
