Пермь Вычегодская
|
|
Пе́рмь Вычего́дская — историческая область на Северо-Востоке России (современная территория Республики Коми и Архангельской области). Расположена в бассейне реки Вычегда и её притоков[1] к западу от северной части Уральских гор. До присоединения Великого Новгорода к Москве в 1478 г. Пермь Вычегодская входила в состав земель Великого Новгорода. Период XVI в. характеризуется активным включением обширных пространств Северо-Востока в состав Русского централизованного государства. Наименование Вычегодского бассейна Пермью Вычегодской сохранялось вплоть до присоединения Сибири к Российскому государству, которое началось походом в 1580 году Ермака против Сибирского ханства. В XVII в. на этой территории разместились Яренский и частично Сольвычегодский уезды.
Первое описание Перми Вычегодской
В Вычегодско-Вымской летописи[2] под 1481 г. имеется следующая запись:
«Того же лета прислал князь великий Ивашку Гаврилова Вычегодские знамени и луки писати. Писал тое писец луки вычегоцкие, и вымские, и сысоленские, и удоренские, и владыки Филофея вотчину»
Писцовая книга Ивана Гаврилова не сохранилась, но достоверность этого описания подтверждается текстом жалованной грамоты великого князя московского Ивана III жителям Перми Вычегодской [3]:
«Обыскав наперед сего Гаврилово писмо, что Ивашко Гаврилов писал Пермские земли за волостные люди и за владыку пермокова, и за манастыри, и за игумены, и за попы, се яз, князь великий Иван, пожаловал есми свои волостные люди пермяки вычегжаны и вымичи, и удорены, и сысолены, и крещеные сиряне Ужговские землями и угодейными на Вычегде и падуны всея Пермские месты реками и озерами, и курьями и прочими угодий, которые были их дедины и отчины по всему по тому, по письму Гаврилову. А в письме Ивашки Гаврилова писано...»
Границы Перми Вычегодской, очерченные в жалованной грамоте Ивана III, охватывали пять земель: Вычегодскую, Вымскую, Удорскую, Сысольскую и Ужговскую. Позднее, с начала XVII в., административно-территориальные преобразования привели к изменению их количества.
Происхождение названия
Неотопоним «Пермь Малая» или «Старая Пермь» применительно к Перми Вычегодской широко использовался составителями энциклопедических словарей XVIII века как географическое противопоставление Перми Великой, значение которой для Русского государства постоянно росло. Совершенно очевидно, что само слово «Пермь», которое часто встречается в летописях, связано со счётом, относящее к началу отсчёта, например отсчёту земель, с которых Русь собирала дань или к более старинным по происхождению ("прежним") землям. Фонетическое звучание этого слова и его значение очень схоже почти во всех индо-европейских языках. Этнографическим обозначением коми-зырян слово пермя́к стало гораздо позднее.
До сих пор в Архангельской области существует Пермогорское сельское поселение.
Первое упоминание
Впервые в русских документах «Перемь» упоминается в «Повести временных лет», а также в грамотах 1263 года, данных новгородцами великому князю Ярославу Ярославичу[4]. Уже в это время Пермские земли находились в некоторой зависимости от Новгорода. В смысле географической области слово Пермь употреблялось по отношению к регионам, населенным носителями пермских языков. Ещё одно документальное известие о Пермском крае — в 1332 году, когда упоминается и об известном закамском серебре. В Книге Большого Чертежа (1627) встречаются «Пермь Старая» как название города Усть-Вымь на реке Вычегде и «Пермца», как название одной зырянской волости в Сольвычегодском крае.[5]
История
С конца XIV века, со времени назначения просветителя зырян святого Стефана первым пермским епископом (1383 год) Пермской епархии, Пермские земли привлекают к себе все более пристальное внимание московских великих князей. С XVI века начинается возвышение Перми Великой: в начале второй половины XVI века она насчитывает уже много богатых монастырей, хотя христианство стало распространяться здесь почти на столетие позже, чем в Перми Вычегодской, где первые три монастыря учредил ещё святой Стефан.
См. также
- Усть-Вымь, Усть-Вымский район
- Кослан, Удорский район
- Бьярмия
- Пермские языки
- Стефан Пермский
- Вымские князья
Напишите отзыв о статье "Пермь Вычегодская"
Литература
- Исторический атлас Республики Коми. — Сыктывкар.
- Материалы по истории Вымской и Вычегодской земли конца XVI в. // Материалы по истории европейского севера СССР. Северный археографический сборник, Вып. I. Вологда. 1970
Примечания
- ↑ Притоки Вычегдыкат.
- ↑ [www.yarensk.narod.ru/letopis/letopis.html Вычегодско-Вымская (Мисаило-Евтихиевская) летопись] // Историко-филологический сборник Коми филиала АН СССР. Выпуск 4. — Сыктывкар: 1958. — С. 257—271
- ↑ Жалованная грамота Ивана III жителям Перми Вычегодской 1485 г. Историко-филологический сборник. Выпуск 4. — Сыктывкар, 1958, стр. 245.
- ↑ «Собр. госуд. грамот и договоров», т. I, № 1
- ↑ Л.Вейнберг. Пермская губерния // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
| ||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Пермь Вычегодская
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.
Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
