Сахаров, Владимир Викторович

Владимир Викторович Сахаров
Дата рождения	20 мая 1853(1853-05-20)
Место рождения	Московская губерния, Российская империя
Дата смерти	1920(1920)
Место смерти	Белогорский район,Крым
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	кавалерия,пехота
Годы службы	1869—1917
Звание	генерал от кавалерии
Командовал	Елисаветградское кавалерийское училище,38-й драгунский Владимирский Его Императорского Высочества великого князя Михаила Николаевича полк, 4-я кавалерийская дивизия (Россия), 1-й Сибирский армейский корпус,7-й армейский корпус (Россия), 11-й армейский корпус (Россия), губернатор Оренбургской губерии и наказной атаман Оренбургского казачьего войска,11-я армия (Российская империя), Дунайская армия, помощник августейшего Главнокомандующего армиями Румынского фронта Фердинанда I
Сражения/войны	Русско-турецкая война, Ихэтуаньское восстание, Русско-японская война, Первая мировая война
Награды и премии	3 ст. 4 ст. 3 ст. 4 ст. 1 ст. 2 ст. 3 ст. 1 ст. 2 ст. 3 ст. Золотое оружие Золотое оружие, украшенное бриллиантами

Влади́мир Ви́кторович Са́харов (20 мая 1853 — август 1920, близ Карасубазара, Крым) — русский военачальник, участник русско-японской и Первой мировой войн, генерал от кавалерии, помощник августейшего Главнокомандующего армиями Румынского фронта Фердинанда I во время Первой мировой войны, брат генерала Сахарова В. В.

Биография

Православный. Из дворян Московской губернии. В 1869 году окончил Второй Московский кадетский корпус. На службу поступил 10.08.1869 года. Окончил 1-е военное Павловское училище в 1871 году, был выпущен в чине подпоручика (ст. 11.08.1871), с прикомандированием к Лейб-Гвардии Гренадерскому полку. Прапорщик гв. (ст. 17.08.1872). Подпоручик (ст. 06.12.1874). Поручик (ст. 30.08.1876). В 1878 году окончил Николаевскую академию Генерального штаба по первому разряду. Был произведён из штабс-капитанов гвардии с переименованием в капитаны Генерального штаба (ст. 06.01.1878). Состоял в прикомандировании при учебном кавалерийском эскадроне.

Участник русско-турецкой войны 1877—1878 годов. С 25 апреля 1878 — старший адъютант штаба 16-й пехотной дивизии. С 23 декабря 1879 — помощник старшего адъютанта штаба действующей армии.

С 31 января 1879 — делопроизводитель по учебной части Рижского пехотного юнкерского училища. С 4 ноября 1880 — помощник инспектора классов 2-го военного Константиновского училища. Подполковник (ст. 12.04.1881). С 23 октября 1881 состоял в прикомандировании к учебному кавалерийскому эскадрону. С 30 июня 1882 — правитель дел по учебной части Офицерской кавалерийской школы. Полковник (ст. 08.04.1884). С 4 апреля 1886 — начальник Елисаветградского кавалерийского юнкерского училища.

С 6 января 1891 — начальник штаба 14-й пехотной дивизии. С 18 марта 1891 — начальник штаба Кронштадтской крепости. Командир 38-го драгунского Владимирского полка (24.05.1893-12.11.1897). 12 ноября 1897 года произведён в чин генерал-майора и назначен на должность начальника штаба 5-го армейского корпуса. С 30 июня 1899 года — начальник штаба отдельного корпуса пограничной стражи.

Участник военных действий в Китае в 1900—1901 гг. Командующий войсками в Северной Маньчжурии (30.06.1900-04.09.1900). За боевые отличия награждён Золотым оружием (1901). Произведён в чин генерал-лейтенанта с формулировкой «за боевые отличия» (ст. 31.01.1901). С 16 февраля по 7 мая 1901 года начальник Заамурского округа пограничной стражи. С 7 мая 1901 — начальник 4-й кавалерийской дивизии. С 29 ноября 1903 — командир 1-го Сибирского армейского корпуса.

Русско-японская война

Участник русско-японской войны 1904—1905. Начальник полевого штаба Маньчжурской армии (05.04.-18.10.1904). После сражения на реке Шахе начальник штаба Главнокомандующего всеми сухопутными и морскими силами, действующими против Японии генерал-адъютанта А. Н. Куропаткина. (18.10.1904-17.03.1905). Временно командующий 17-м армейским корпусом (24.09.1905). Член Александровского комитета о раненых (17.03.1905-03.01.1906). Состоял в распоряжении Главнокомандующего всеми сухопутными и морскими силами, действующими против Японии (03.01.-21.04.1906).

С 21 апреля 1906 состоял в прикомандировании к Главному Штабу. С 11 октября 1906 — командир 7-го армейского корпуса. Генерал от кавалерии (ст. 13.04.1908). 4 ноября 1911 вновь введён в состав Александровского комитета. Одновременно с 13 декабря 1913 командир 11-го армейского корпуса.

Первая мировая война

Вступил в первую мировую в должности командира 11-го армейского корпуса в составе 3-й армии. В состав корпуса входили 11 -я, 32-я пехотные дивизии и 11-я кавалерийская дивизия. Участвовал в Галицийской битве. С 22 августа по 4 сентября 1915 года занимал пост Оренбургского губернатора и наказного атамана Оренбургского казачьего войска, однако практически продолжал руководить действиями корпуса, и среди оренбургских губернаторов являлся единственным, кто был губернатором и наказным атаманом такой непродолжительный срок (всего четырнадцать дней) и за это время не успел даже появиться в Оренбурге. С 4 сентября 1915 вновь официально назначен командиром 11-го армейского корпуса. С 25 октября 1915 — командующий 11-й армией. Под его командованием армия участвовала в Наступлении Юго-Западного фронта. С 19 октября 1916 — командующий Дунайской армией, созданной для помощи Румынии. После создания на основе Дунайской армии и остатков румынской армии Румынского фронта, был 12 декабря 1916 назначен помощником августейшего Главнокомандующего армиями Румынского фронта Фердинанда I.

После Февральской революции Сахаров был 2 апреля 1917 года отстранён от командования фронтом и остался лишь членом Александровского комитета о раненых (с 04.09.1915). Жил в Румынии, в Крыму. Расстрелян «зелеными» близ Карасубазара в Крыму.

Награды

• Орден Святой Анны 3-й ст. (1879);
• Орден Святого Станислава 3-й ст. (1880);
• Орден Святого Станислава 2-й ст. (1884);
• Орден Святой Анны 2-й ст. (1888);
• Орден Святого Владимира 4-й ст. (1892);
• Орден Святого Владимира 3-й ст. (1900);
• Золотое оружие «За храбрость»(1901);
• Золотое оружие, украшенное бриллиантами (ВП 26.11.1904) — «За отличия в делах против японцев.»;
• Орден Святого Станислава 1-й ст. с мечами (1904);
• Орден Святой Анны 1-й ст. (06.12.1911).
• Орден Святого Георгия 4-й ст. (ВП 27.09.1914). — «За отличия в делах против неприятеля.»
• Орден Святого Георгия 3-й ст. (ВП 27.10.1915). — «За успешные действия в августе-сентябре 1915 года в районе Гайворонки и Соколуса, в том числе за взятие около 17 тысяч пленных.»

Литература

• Залесский К. А. Кто был кто в Первой мировой войне. — М.: АСТ, 2003. — 896 с. — 5000 экз. — ISBN 5-271-06895-1.
• В. Г. Семенов, В. П. Семенова «Губернаторы Оренбургского края» Оренбургское книжное издательство, 1999 г.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_s/saharov_vv.html Биография Сахарова В. В. на сайте «Хронос»]
• [kraeved.opck.org/lichnosti/orenburg_gub_nakaz_atamani_okv/saharov.php сайт «История Оренбуржья». Авторский проект Раковского Сергея]
• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=331 Сахаров, Владимир Викторович] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»

Отрывок, характеризующий Сахаров, Владимир Викторович

Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.
Все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости, и только что замечали, что флюгер обратился в одну сторону, как все это трутневое население армии начинало дуть в ту же сторону, так что государю тем труднее было повернуть его в другую. Среди неопределенности положения, при угрожающей, серьезной опасности, придававшей всему особенно тревожный характер, среди этого вихря интриг, самолюбий, столкновений различных воззрений и чувств, при разноплеменности всех этих лиц, эта восьмая, самая большая партия людей, нанятых личными интересами, придавала большую запутанность и смутность общему делу. Какой бы ни поднимался вопрос, а уж рой этих трутней, не оттрубив еще над прежней темой, перелетал на новую и своим жужжанием заглушал и затемнял искренние, спорящие голоса.
Из всех этих партий, в то самое время, как князь Андрей приехал к армии, собралась еще одна, девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это была партия людей старых, разумных, государственно опытных и умевших, не разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть на все, что делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.
Люди этой партии говорили и думали, что все дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии; что в армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в армии; что государю нужно царствовать, а не управлять войском; что единственный выход из этого положения есть отъезд государя с его двором из армии; что одно присутствие государя парализует пятьдесят тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков, государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.
Одушевление государем народа и воззвание к нему для защиты отечества – то самое (насколько оно произведено было личным присутствием государя в Москве) одушевление народа, которое было главной причиной торжества России, было представлено государю и принято им как предлог для оставления армии.

Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d'?uvr'ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s'wird was gescheites d'raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.