Славгородско-Чернодольское восстание

Славгородско-Чернодольское восстание — восстание крестьян Славгородского уезда Алтайской губернии против власти Временного Сибирского правительства.

Предпосылки

В августе 1918 г. Временное Сибирское правительство объявило приказ о мобилизации юношей в возрасте 18-20 лет в белую армию. Всем противникам призыва угрожал расстрел на месте. По Славгородскому уезду был разослан приказ начальника гарнизона штабс-капитана Киржаева, согласно которому новобранцы должны были 4 сентября явится на сборный пункт. Жители Славгородской волости первыми отказались дать призывников, мотивируя это своим нежеланием воевать в какой-либо армии и ссылкой на заключенный в марте 1918 г. Брестский мир. Крестьяне с. Чёрный дол (ныне Архангельское) также не подчинились приказу Киржаева, кроме того, они остановили ехавших на призыв из других волостей. Активную пропаганду против призыва вели местные большевики С. Светлов-Топтыгин, Г. Загрупный, Г. Заровный.

Начало восстания

28 августа в Чёрный Дол прибыл офицерский отряд, чтобы насильно доставить призывников в Славгород. Жители села оказали сопротивление, отряд ушёл, захватив с собой местных советских работников. По селу прошёл слух, что белые намерены расстрелять заключённых Славгородской тюрьмы. Утром 2 сентября на город внезапно напали крестьяне окрестных сёл, вооружённые винтовками, вилами, лопатами. Освободив арестованных, они повели наступление на офицерскую роту. Многие офицеры, а также городской голова А. Фрей были убиты. Для руководства восстанием был образован «Крестьянско-рабочий штаб» во главе с П.Фесенко с резиденцией в Чёрном Доле. Повстанцы издали несколько воззваний, в которых призвали жителей окрестных местностей присоединиться к ним. В сёла с аналогичными призывами были направлены агитаторы.

Подавление восстания. Белый террор

Для подавления восстания прибыл казачий отряд во главе с атаманом Б. В. Анненковым. 4 сентября повстанцы оказали ему сопротивление у ст. Бурла и разъезда Гусиная Ляга, но были разбиты. 10 сентября анненковцы вошли в Славгород, где расправились с делегатами крестьянского съезда, назначенного на 12 сентября. Был издан приказ о немедленной сдаче оружия населением. В следственном деле против атамана Анненкова, начатом в мае 1926 года, сохранились несколько тысяч показаний подвергшихся грабежам крестьян, родственников убитых его отрядом под девизом: «Нам нет никаких запрещений! С нами Бог и атаман Анненков, руби направо и налево!». 11 сентября 1918 года «гусары» Анненкова замучили и убили до 500 человек. В их числе были и 87 делегатов крестьянского съезда, которых по приказу Анненкова изрубили на площади Славгорода против народного дома и там же закопали в яму. Была сожжена дотла деревня Чёрный Дол, в которой располагался штаб восставших, расстреливались, бились и вешались на столбах даже жёны и дети крестьян. Девушек из Славгорода и его окрестностей привозили к поезду Анненкова, находившемуся на городской станции, насиловали, а затем расстреливали. По свидетельству очевидца Блохина, казни анненковцев отличались особой жестокостью: у жертв вырывались глаза, языки, вырезались полосы на спине, их закапывали живьём, привязывали к конским хвостам. В Семипалатинске Анненков угрожал расстрелять каждого пятого жителя города в случае отказа выплаты контрибуции. Отряд Анненкова намеревался провести карательный рейд по селам, участвовавшим в восстании. Чтобы не допустить новых жертв, жители сёл на общих сходах приняли решение откупиться от казаков, а в крайнем случае просили зачинщиков самим сдаться белым властям. Многие большевики так и поступили.

Советское расследование обстоятельств восстания

В 1920—1921 гг. Алтайская губернская ЧК вела дознание по ряду дел, возбуждённых против местных жителей по обвинению их в выдаче карателям большевиков. Но собрать улик не удалось, и дела, как правило, прекращались за отсутствием состава преступления. Сам Аненков был приговорён к смертной казни.

Во время репрессий 1937—1938 гг. подозрения в причастности к подавлению Чернодольского восстания служили отягчающим обстоятельством при вынесении приговоров.

Источники

.

• Энциклопедия Алтайского края: В 2-х томах. Том 2. — Барнаул: Пикет, 1997.
• Неотвратимое возмездие: По материалам судебных процессов над изменниками Родины, фашистскими палачами и агентами империалистических разведок. — М.: Воениздат, 1979. — 294 с.

Отрывок, характеризующий Славгородско-Чернодольское восстание

– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.