Делоне, Соня

Делоне Соня
Соня Делоне. Фотография Лотара Воллеха.
Дата рождения:	14 ноября 1885(1885-11-14)
Дата смерти:	5 декабря 1979(1979-12-05) (94 года)
Подданство:	Российская империя Российская империя
Гражданство:	Франция Франция
Стиль:	орфизм
Награды:

Соня Делоне́ или Терк-Делоне́ (фр. Sonia Delaunay, настоящее имя Сара Ильинична (Элиевна) Штерн; 1885, Градижск, Полтавская губерния, Российская империя, ныне Украина — 1979, Париж) — французская художница-абстракционистка еврейского происхождения, родом из Одессы.

Биография и творчество

Первые пять лет жизни провела в городке Градижск Полтавской губернии, где её отец Эля Штерн работал управляющим на гвоздильном заводе. Мать — Хана Тевелевна Штерн (урождённая Терк) — происходила из Одессы.

C 1890 жила в Санкт-Петербурге, воспитывалась в семье дяди по материнской линии, процветающего адвоката Генриха Тимофеевича (Гениха Товиевича) Терка и его жены Анны Сергеевны (Израилевны) Зак (1856—1911), дочери философа и семитолога Израиля Исааковича Зака (1831—1904), племянницы крупного петербургского банкира и финансиста Абрама Исааковича Зака (1828—1893) и публициста-палестинофила Григория Яковлевича Сыркина (1838—1922). Генрих Тимофеевич Терк (1847—1917) был членом правления издательства и акционерного общества Брокгауз и Ефрон, возглавлял правления Богатовского сахарного завода, Ириновско-Шлиссельбургского промышленного общества, товарищества Сергинско-Уфалейских горных заводов, акционерного общества Финляндского лёгкого пароходства. Другие дяди — выпускник Медико-хирургической академии (1881) Яков Тевелевич (Тимофеевич) Терк (1850—?), работал железнодорожным врачом в Либаве, а в 1920—1930-е годы — в Крыму; Марк Тевелевич Терк, владелец конторы по продаже сельскохозяйственного оборудования в Одессе (ул. Градоначальницкая, 8).

Хотела быть удочеренной семьёй Терк, не получила разрешение матери, но взяла псевдоним Соня Терк. Семейство путешествовало по Европе, девочка побывала в крупнейших европейских музеях. Её способности в живописи были замечены школьным учителем рисования, по его совету она в восемнадцатилетнем возрасте отправилась учиться в Художественную Академию Карлсруэ. В 1905, прочитав книгу Юлиуса Мейера-Грефе «Мане и его круг», решила переехать в Париж как центр искусств.

В Париже она осталась недовольна академической манерой преподавания, зато много времени проводила в художественных галереях. Находилась под влиянием Ван Гога, Гогена, Руссо, фовистов. Вышла замуж за немецкого коллекционера, галериста и художественного критика Вильгельма Уде (1908). В 1909 познакомилась с художником Робером Делоне, в 1910 развелась с первым мужем и вышла замуж за Делоне (она уже была беременна от него).

Под влиянием кубистов Соня Делоне после 1911 уходит в своих работах от натурализма и фигуративности в сторону геометрии и абстракции, экспериментирует с ритмом и с разложением цвета. В 1913 Аполлинер, который познакомил супругов Делоне с Блезом Сандраром, назвал версию кубизма, которую развили в своих работах Соня и Робер, орфизмом. Соня создала иллюстрации к кубистической поэме Сандрара Проза о транссбирском экспрессе и маленькой Жанне Французской (1913, геометризм этой работы повлиял на поиски Пауля Клее).

1914—1920 супруги провели в Испании и Португалии, подружились с местными художниками. В Испании Соня Делоне познакомилась с Дягилевым, оформляла декорации для поставленного им балета Клеопатра на музыку А.Аренского (1918).

В 1920, по возвращении в Париж, Соня открыла модное ателье. В 1925 она участвовала в Международной выставке декоративного искусства вместе с Александрой Экстер, Натаном Альтманом, Давидом Штеренбергом. Соня стала крупнейшим мастером ар-деко, её находки широко использовались в дизайне, керамике, сценографии, рекламе.

В 1930-е годы была близка к абстракционистским поискам Кандинского, Мондриана, Б.Хепуорт, М.Сёфора.

Известна также как иллюстратор книг, разработчица узоров для тканей «haute couture» и театральных костюмов. Работала также над скульптурой, керамикой и акварелями. Вместе со своим мужем участвовала в оформлении Парижской Всемирной выставки 1937 года, для которой создала панно величиной в 235 кв. м. Также вдвоём с Робером Делоне организовала парижский салон искусств Реалите Нувель.Сын Сони и Робера Шарль Делоне (1911—1988) был крупным музыкальным обозревателем, менеджером, фанатом и историком джаза. Двоюродный брат — инженер Александр Яковлевич Терк, литератор, переводчик, член Религиозно-философского общества, автор ряда учебных пособий.

Признание

Соня Делоне — первая художница, имевшая персональную выставку в Лувре (1964). В 1975 она стала офицером Ордена Почётного легиона.

Литература

• [bigenc.ru/text/1945970 Делоне-Терк Соня] / В. А. Крючкова // Григорьев — Динамика. — М. : Большая Российская энциклопедия, 2007. — С. 476. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—, т. 8). — ISBN 978-5-85270-338-5.</span>
• Damase J. Sonia Delaunay: fashion and fabrics. New York: H.N. Abrams, 1991
• Baron S., Damase J. Sonia Delaunay: the life of an artist. New York: H.N. Abrams, 1995
• Malochet A., Bianchi M. Sonia Delaunay, atelier simultané. Milan: Skira; Bellizona: Museo villa dei Cedri, 2006.
• Die Welt der Malerei, Köln 1990

Ссылки

• [odessitclub.org/publications/almanac/alm_44/alm_44_199-207.pdf Работы в музеях мира]
• [artpages.org.ua/palitra/sonya-delone-jizni-polnaya-cveta.html Соня Делоне: Жизнь, полная цвета]
• [www.france-ukraine.com/article.php3?id_article=184 Sonia Delaunay]  (фр.)
• [www.photo.rmn.fr/cf/htm/CSearchT.aspx?V=CSearchT&SID=2K1KTS5TDS8H&E=S_2K1KTS5TDS8H&NoR=500&New=T Портреты Сони Делоне]  (фр.)

Отрывок, характеризующий Делоне, Соня

– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.