Список награждённых орденом Жукова
Поделись знанием:
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.
Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
В списке представлены, по порядку награждения, кавалеры и воинские части российского ордена Жукова. Список составлен по официально опубликованным указам Президента Российской Федерации.
Награждённые
Указом Президента Российской Федерации от 25 апреля 1995 г. № 413 награждены:
- Абрамов Константин Николаевич, генерал-полковник в отставке
- Василенко Гавриил Тарасович, генерал-лейтенант в отставке
- Давидков Виктор Иосифович, генерал-полковник в отставке
- Захаров Георгий Нефедович, генерал-майор авиации в отставке
- Зимин Георгий Васильевич, маршал авиации в отставке
- Карсанов Казбек Дрисович, генерал-майор артиллерии в отставке
- Кожанов Константин Григорьевич, генерал-полковник в отставке
- Лосик Олег Александрович, маршал бронетанковых войск в отставке
- Лященко Николай Григорьевич, генерал армии в отставке
- Павловский Иван Григорьевич, генерал армии в отставке
- Петренко Василий Яковлевич, генерал-лейтенант в отставке
- Подгорный Иван Дмитриевич, генерал-полковник в отставке
- Пушкин Анатолий Иванович, генерал-лейтенант авиации в отставке
- Сергеев Николай Дмитриевич, адмирал флота в отставке
- Соколов Сергей Леонидович, Маршал Советского Союза
Указом Президента Российской Федерации от 4 мая 1995 г. № 443 награждены:
- Адашев, Пётр Фёдорович, полковник в отставке
- Афанасьев, Анатолий Георгиевич, генерал-майор в отставке
- Басин, Борис Григорьевич, полковник в отставке
- Батраков, Матвей Степанович, генерал-майор в отставке
- Березин, Александр Васильевич, генерал-майор в отставке
- Воробьёв, Иван Андреевич, полковник в отставке
- Головчинер, Борис Михайлович, генерал-майор в отставке
- Гребёнкин, Фёдор Алексеевич, полковник в отставке
- Дегтярёв, Николай Николаевич, полковник в отставке
- Долбышев, Михаил Дмитриевич, полковник в отставке
- Жатьков, Анатолий Владимирович, генерал-майор авиации в отставке
- Иванов, Василий Поликарпович, генерал-майор в отставке
- Иванов, Георгий Васильевич, генерал-майор в отставке
- Клевцов, Василий Ильич, генерал-майор авиации в отставке
- Кобзев, Владимир Иванович, генерал-майор артиллерии в отставке
- Кожемякин, Александр Владимирович, полковник в отставке
- Кожемякин, Иван Иванович, полковник в отставке
- Коркишко, Никита Васильевич, полковник в отставке
- Кочергин, Иван Александрович, генерал-майор авиации в отставке
- Кудряшов, Василий Яковлевич, полковник в отставке
- Куреня, Пётр Агафонович, полковник в отставке
- Лабудев, Василий Иванович, генерал-майор авиации в отставке
- Максимовский, Степан Васильевич, генерал-майор в отставке
- Матвеев Александр Андреевич, генерал-лейтенант авиации в отставке
- Минаев, Алексей Васильевич, полковник в отставке
- Михайлов, Михаил Петрович, полковник в отставке
- Никишин, Дмитрий Тихонович, генерал-лейтенант авиации в отставке
- Ольховский, Пётр Иванович, генерал-майор в отставке
- Осипчук, Дорофей Зиновьевич, генерал-майор артиллерии в отставке
- Попов, Степан Ефимович, генерал-лейтенант артиллерии в отставке
- Прокофьев, Юрий Михайлович, генерал-майор в отставке
- Рубан, Николай Алексеевич, полковник в отставке
- Серебров, Михаил Павлович, генерал-майор в отставке
- Сиванков, Алексей Иванович, полковник в отставке
- Соболев, Семён Иванович, полковник в отставке
- Сусский, Степан Яковлевич, генерал-майор артиллерии в отставке
- Табунченко, Яков Митрофанович, генерал-майор артиллерии в отставке
- Трусов, Иван Ильич, генерал-майор в отставке
- Цветков, Родион Васильевич, генерал-майор в отставке
- Черепанов, Корнилий Георгиевич, генерал-майор в отставке
Указом Президента Российской Федерации от 7 ноября 1995 г. № 1090 награждены:
- Антонов, Виктор Сергеевич, полковник в отставке
- Блонский, Иосиф Петрович, полковник в отставке
- Герасименко, Александр Семёнович, генерал-майор в отставке
- Грузенберг, Владимир Фёдорович, генерал-майор в отставке
- Духовный, Ефим Евсеевич, генерал-майор в отставке
- Заякин, Александр Петрович, генерал-майор авиации в отставке
- Миронов, Виктор Федосеевич, полковник в отставке
- Наритай, Василий Дмитриевич, генерал-майор в отставке
- Обатуров, Геннадий Иванович, генерал армии в отставке
- Орел, Александр Евстафьевич, адмирал в отставке
- Платонов, Василий Иванович, адмирал в отставке
- Попов, Пётр Георгиевич, полковник в отставке
- Самохин, Михаил Иванович, генерал-полковник авиации в отставке
- Скрипка, Григорий Гордеевич, полковник в отставке
- Соколов, Александр Фёдорович, полковник в отставке
- Спиридонов, Семён Лаврович, генерал-лейтенант в отставке
- Толконюк, Илларион Авксентьевич, генерал-лейтенант в отставке
- Чемоданов, Степан Иванович, генерал-майор авиации в отставке
- Шишков, Даниил Кузьмич, полковник в отставке
- Якушин Михаил Нестерович, генерал-майор авиации в отставке
Указом Президента Российской Федерации от 19 февраля 1996 г. № 212 награждены:
- Бойко, Василий Романович, генерал-лейтенант в отставке
- Евсюков, Владимир Иосифович, генерал-майор в отставке
- Камейко, Яков Ефимович, генерал-майор в отставке
- Купин Иван Владимирович, генерал-майор в отставке
- Макаревский Вадим Иванович, генерал-майор в отставке
Указом Президента Российской Федерации от 19 июня 1996 г. № 948 награждён
- Худалов, Харитон Алексеевич, генерал-лейтенант в отставке
Указом Президента Российской Федерации от 6 сентября 1996 г. № 1331 награждены:
- Калягин, Александр Яковлевич, генерал-лейтенант в отставке
- Мельников, Павел Васильевич, генерал-полковник в отставке
- Небоженко, Тихон Никитович, полковник в отставке
- Сбытов, Николай Александрович, генерал-лейтенант авиации в отставке
- Сергеев, Артём Фёдорович, генерал-майор артиллерии в отставке
- Цесарь, Александр Григорьевич, генерал-майор в отставке
- Щербина, Иван Кузьмич, генерал-майор в отставке
- Юрченко Петр Фомич, полковник в отставке
Указом Президента Российской Федерации от 31 декабря 1996 г. № 1792 награждены:
- Архангельский, Пётр Петрович, генерал-лейтенант авиации в отставке
- Дорожинский, Иван Степанович, полковник в отставке
- Портнов, Сергей Иванович, генерал-майор в отставке
- Сергеенко, Сергей Семёнович, генерал-лейтенант в отставке
- Храмченко, Василий Павлович, полковник в отставке
Указом Президента Российской Федерации от 20 февраля 1997 г. № 113 награждены:
- Колотилин Иван Георгиевич, генерал-майор артиллерии в отставке
- Сальцын, Иван Петрович, полковник в отставке
- Чупров, Илья Михайлович, генерал-майор авиации в отставке
Указом Президента Российской Федерации от 8 мая 1997 г. № 459 награждён
- Липин, Павел Иосифович, полковник в отставке
Указом Президента Российской Федерации от 23 февраля 1998 г. № 187 награждены:
- Бельченко Сергей Саввич, генерал-полковник в отставке
- Шлапаков, Иван Романович, подполковник в отставке
Указом Президента Российской Федерации от 5 августа 2011 г. № 1047 награждена:
- 10-я отдельная бригада специального назначения Министерства обороны Российской Федерации[1].
Указом Президента Российской Федерации от 10 августа 2011 г. награждена:
- 46-я отдельная бригада оперативного назначения внутренних войск Министерства внутренних дел Российской Федерации[2].
Указом Президента Российской Федерации от 3 октября 2012 г. № 1345 награждена:
Указом Президента Российской Федерации от 17 июня 2014 г. награждена:
Указом Президента Российской Федерации от 5 ноября 2015 г. награждена:
Указом Президента Российской Федерации от 3 марта 2016 г. № 100 награждена:
- 810-я отдельная бригада морской пехоты Краснознамённого Черноморского флота.
1. 25 мая 2016 года директор Федеральной службы войск Национальной гвардии РФ генерал армии В. Золотов прикрепил знак и ленту ордена Жукова к Боевому знамени 21-ой (Софринской) отдельной бригады оперативного назначения.
Напишите отзыв о статье "Список награждённых орденом Жукова"
Примечания
- ↑ [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1569396 Указ Президента Российской Федерации от 5 августа 2011 года № 1047]
- ↑ [www.vvmvd.ru/news/2012/03/26/news_3083.html?cyear=&cmonth= О награждении 46-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск МВД России орденом Жукова]. Пресс-служба внутренних войск МВД России (26.03.2012). Проверено 26 марта 2012.
- ↑ [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1629229 Указ Президента Российской Федерации от 3 октября 2012 года № 1345]
Отрывок, характеризующий Список награждённых орденом Жукова
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.
Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
