Список правителей Молдавского княжества
Поделись знанием:
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.
Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
Правители Молдавского княжества
Список
Представлен список правителей Молдавского княжества со времени его основания в 1352 году Драгошем, воеводой из Марамуреша, до объединения с Валахией в единое государство — Румынию, провозглашённого Александру Иоаном Кузой 24 января (по старому стилю) 1862 года.
Даты указаны по старому стилю.
| Годы правления | Имя (на кириллице) |
Латиница (Оригинал на румынском) |
Изображение |
|---|---|---|---|
| 1352—1353 | Драгош | Dragoş | 
|
| 1354—1358 | Сас | Sas | |
| 1359 | Балк | Balc | |
| 1359—1365 | Богдан I | Bogdan I | 
|
| 1365—1373 | Лацко | Laţcu | 
|
| 1373—1375 | Костя Мушат | Costea | |
| 1375—1391 | Пётр I Мушат | Petru I | 
|
| 1391—1394 | Роман I Мушат | Roman I | 
|
| 1394—1399 | Стефан I Мушат | Ştefan I | 
|
| 1399—1400 | Юга Безногий | Iuga (Ologul) | |
| 1400—1432 | Александр I Добрый | Alexandru cel Bun | 
|
| 1432—1433 | Илья I | Iliaş I | |
| 1433—1435 | Стефан II | Ştefan al II-lea | |
| 1435—1436 | Илья I | Iliaş I | |
| 1436—1443 | Илья I и Стефан II | Iliaş I и Ştefan al II-lea | |
| 1443—1447 | Стефан II | Ştefan al II-lea | |
| 1447 | Пётр II | Petru al II-lea | |
| 1447—1448 | Роман II | Roman al II-lea | |
| 1448—1449 | Пётр II | Petru al II-lea | |
| 1449 | Чубэр | Ciubăr Vodă | |
| 1449 | Александрел | Alexăndrel | |
| 1449—1451 | Богдан II | Bogdan al II-lea | 
|
| 1451—1452 | Пётр III Арон | Petru Aron | 
|
| 1452—1454 | Александрел | Alexăndrel | |
| 1454—1455 | Пётр III Арон | Petru Aron |
|
| 1455 | Александрел | Alexăndrel | |
| 1455—1457 | Пётр III Арон | Petru Aron |
|
| 1457—1504 | Стефан III Великий (Штефан чел Маре) |
Ştefan cel Mare | 
|
| 1504—1517 | Богдан III Кривой (Орб) | Bogdan al III-lea cel Orb | 
|
| 1517—1527 | Стефан IV (Штефэницэ) | Ştefan al IV-lea (Ştefăniţă) | |
| 1527—1538 | Пётр IV Рареш | Petru Rareş | 
|
| 1538—1540 | Стефан V Лакуста | Ştefan Lăcustă | |
| 1540—1541 | Александр Корня | Alexandru Cornea | |
| 1541—1546 | Пётр IV Рареш | Petru Rareş |
|
| 1546—1551 | Илья II Рареш | Iliaş al II-lea Rareş | 
|
| 1551—1552 | Стефан VI Рареш | Ştefan al VI-lea Rareş | 
|
| 1552 | Иоан Жолдя | Ioan Joldea | |
| 1552—1561 | Александр III Лэпушняну | Alexandru Lăpuşneanu | 
|
| 1561—1563 | Деспот Водэ (Ион Яков Гераклид) |
Despot Vodă (Ioan Iacob Heraclid) | 
|
| 1563—1564 | Стефан VII Томша | Ştefan Tomşa | |
| 1564—1568 | Александр III Лэпушняну | Alexandru Lăpuşneanu |
|
| 1568—1572 | Богдан IV Лэпушняну | Bogdan Lăpuşneanu | 
|
| 1572—1574 | Ион Водэ Лютый (Витязул) | Ioan Vodă cel Viteaz (cel Cumplit) | 
|
| 1574—1577 | Пётр VI Хромой (Шкёпул) | Petru Şchiopul | 
|
| 1577 | Иван Подкова (Крэцул) | Ioan Potcoavă | 
|
| 1578—1579 | Пётр VI Хромой (Шкёпул) | Petru Şchiopul |
|
| 1579—1582 | Янку Сасул | Iancu Sasul | |
| 1582—1591 | Пётр VI Хромой (Шкёпул) | Petru Şchiopul |
|
| 1591—1592 | Арон Тиран | Aron Tiranul | 
|
| 1592 | Александр IV Злой (Рэу) | Alexandru cel Rău | |
| 1592 | Пётр VII Казак | Petru Cazacul | |
| 1592—1595 | Арон Тиран | Aron Tiranul |
|
| 1595 | Стефан VIII Разван | Ştefan Răzvan | 
|
| 1595—1600 | Иеремия Мовилэ | Ieremia Movilă | 
|
| 1600 | Михай Храбрый (Витязул) | Mihai Viteazul | 
|
| 1600—1606 | Иеремия Мовилэ | Ieremia Movilă |
|
| 1606—1607 | Симеон Мовилэ | Simion Movilă | 
|
| 1607 | Михаил Мовилэ | Mihail Movilă | |
| 1607 | Константин Мовилэ | Constantin Movilă | |
| 1607 | Михаил Мовилэ | Mihail Movilă | |
| 1607—1611 | Константин Мовилэ | Constantin Movilă | |
| 1611—1615 | Стефан IX Томша | Ştefan al IX-lea Tomşa | 
|
| 1615—1616 | Александр Мовилэ | Alexandru Movilă | |
| 1616—1619 | Раду Михня | Radu Mihnea | 
|
| 1619—1620 | Гаспар Грациани | Gaspar Graziani | 
|
| 1620—1621 | Александр IV Ильяш | Alexandru Iliaş | |
| 1621—1623 | Стефан IX Томша | Ştefan al IX-lea Tomşa |
|
| 1623—1626 | Раду Михня | Radu Mihnea |
|
| 1626—1629 | Мирон Барновский-Могила | Miron Barnovschi-Movilă | 
|
| 1629—1630 | Александр V Князёк (Коконул) | Alexandru Coconul | |
| 1630—1631 | Моисе Мовилэ | Moise Movilă | |
| 1631—1633 | Александр IV Ильяш | Alexandru Iliaş | |
| 1633 | Мирон Барновский-Могила | Miron Barnovschi-Movilă |
|
| 1633—1634 | Моисе Мовилэ | Moise Movilă | |
| 1634—1653 | Василий Лупу | Vasile Lupu | 
|
| 1653—1658 | Георгий Стефан | Gheorghe Ştefan | 
|
| 1658—1659 | Георгий Гика | Gheorghe Ghica | 
|
| 1659 | Константин Шербан Басараб | Constantin Şerban Basarab | 
|
| 1659—1661 | Стефаница Лупу | Ştefăniţă Lupu | |
| 1661 | Константин Шербан Басараб | Constantin Şerban Basarab |
|
| 1661 | Стефаница Лупу | Ştefăniţă Lupu | |
| 1661—1665 | Еустратие Дабижа | Eustratie Dabija | |
| 1665—1666 | Георгий Дука | Gheorghe Duca | 
|
| 1666—1668 | Ильяш Александру | Iliaş Alexandru | 
|
| 1668—1672 | Георгий Дука | Gheorghe Duca |
|
| 1672—1673 | Стефан Петричейку | Ştefan Petriceicu | |
| 1673 | Думитрашку Кантакузино | Dumitraşcu Cantacuzino | |
| 1673—1674 | Стефан Петричейку | Ştefan Petriceicu | |
| 1674—1675 | Думитрашку Кантакузино | Dumitraşcu Cantacuzino | |
| 1675—1678 | Антоние Русет (Росетти) | Antonie Ruset | 
|
| 1678—1683 | Георгий Дука | Gheorghe Duca |
|
| 1683—1684 | Стефан Петричейку | Ştefan Petriceicu | |
| 1684—1685 | Думитрашку Кантакузино | Dumitraşcu Cantacuzino | |
| 1685—1693 | Константин Кантемир | Constantin Cantemir | 
|
| 1693 | Дмитрий Кантемир | Dimitrie Cantemir | 
|
| 1693—1695 | Константин Дука | Constantin Duca | |
| 1695—1700 | Антиох Кантемир | Antioh Cantemir | 
|
| 1700—1703 | Константин Дука | Constantin Duca | |
| 1703 | Логофет Иоан Бухуш | Logofăt Ioan Buhuş | |
| 1703—1705 | Михай Раковицэ | Mihai Racoviţă | 
|
| 1705—1707 | Антиох Кантемир | Antioh Cantemir |
|
| 1707—1709 | Михай Раковицэ | Mihai Racoviţă |
|
| 1709—1710 | Логофет Иоан Бухуш | Logofăt Ioan Buhuş | |
| 1709—1710 | Николай Маврокордат | Nicolae Mavrocordat | 
|
| 1710—1711 | Дмитрий Кантемир | Dimitrie Cantemir |
|
| 1711 | Каймакам Лупу Костаки | Caimacam Lupu Costachi | |
| 1711 | Иоанн Маврокордат | Dragoman Ioan Mavrocordat | 
|
| 1711—1849 | Господари назначались турками из числа стамбульских греков-фанариотов | ||
| 1711—1715 | Николай Маврокордат | Nicolae Mavrocordat |
|
| 1715—1726 | Михай Раковицэ | Mihai Racoviţă |
|
| 1726—1733 | Григорий II Гика | Grigore al II-lea Ghica | 
|
| 1733—1735 | Константин Маврокордат | Constantin Mavrocordat | 
|
| 1735—1739 | Григорий II Гика | Grigore al II-lea Ghica |
|
| 1739 | Русская военная администрация | ||
| 1739—1741 | Григорий II Гика | Grigore al II-lea Ghica |
|
| 1741—1743 | Константин Маврокордат | Constantin Mavrocordat |
|
| 1743—1747 | Иоанн Маврокордат | Ioan Mavrocordat | |
| 1747—1748 | Григорий II Гика | Grigore al II-lea Ghica |
|
| 1748—1749 | Константин Маврокордат | Constantin Mavrocordat |
|
| 1749 | Иордаке Ставраки | Iordache Stavrachi | |
| 1749—1753 | Константин Раковицэ | Constantin Racoviţă | |
| 1753—1756 | Матей Гика | Matei Ghica | 
|
| 1756—1757 | Константин Раковицэ | Constantin Racoviţă | |
| 1757—1758 | Скарлат Гика | Scarlat Ghica | 
|
| 1758—1761 | Иоанн Теодор Каллимаки | Ioan Teodor Callimachi | 
|
| 1761—1764 | Григорий Каллимаки | Grigore Callimachi | 
|
| 1764—1767 | Григорий III Гика | Grigore al III-lea Ghica | 
|
| 1767—1769 | Григорий Каллимаки | Grigore Callimachi |
|
| 1769 | Константин Маврокордат | Constantin Mavrocordat |
|
| 1769—1774 | Русская военная администрация | ||
| 1774—1777 | Григорий III Гика | Grigore al III-lea Ghica |
|
| 1777—1782 | Константин Морузи | Constantin Moruzi | 
|
| 1782—1785 | Александр I Маврокордат | Alexandru I Mavrocordat | |
| 1785—1786 | Александр II Маврокордат | Alexandru II Mavrocordat | |
| 1786—1788 | Александр Ипсиланти | Alexandru Vodă Ipsilanti | 
|
| 1787—1791 | Русско-австрийская оккупация | ||
| 1788 | Эммануил (Маноле) Джани-Русет | Emanuel Giani-Ruset | |
| 1788—1791 | Русская военная администрация | ||
| 1792 | Александр Морузи | Alexandru Moruzi | 
|
| 1792—1795 | Михаил Суцу (старший) | Mihai Draco Suţu | |
| 1795—1799 | Александр Каллимаки | Alexandru Callimachi | 
|
| 1799—1801 | Константин Ипсиланти | Constantin Ipsilanti | 
|
| 1801—1802 | Александр Суцу | Alexandru Suţu | 
|
| 1802 | Логофет Иордаке Конта и другие каймакамы |
Logofăt Iordache Conta şi alţi caimacami | |
| 1802—1806 | Александр Морузи | Alexandru Moruzi |
|
| 1806 | Скарлат Каллимаки | Scarlat Callimachi | 
|
| 1806 | Каймакам Иордаке Русет-Розновану | Caimacam Iordache Ruset-Roznovanu | |
| 1806—1807 | Александр Морузи | Alexandru Moruzi |
|
| 1806—1812 | Русская военная администрация | ||
| 1807 | Александр Хангерли | Alexandru Hangerli | 
|
| 1807—1810 | Скарлат Каллимаки (фактически не правил) |
Scarlat Callimachi |
|
| 1807—1812 | Митрополит Ясс Вениамин Костаке и другие каймакамы |
Mitropolit Veniamin Costache | 
|
| 1812—1819 | Скарлат Каллимаки | Scarlat Callimachi |
|
| 1819—1821 | Михаил Суцу (младший) | Mihai Suţu | 
|
| 1819 | Сенескалс Ману и Яковаки Ризос-Нерулос | Seneschals Manu şi Iacovachi Rizos-Nerulos | 
|
| 1821 | Митрополит Ясс Вениамин Костаке | Mitropolit Veniamin Costache |
|
| 1821 | Александр Ипсиланти | Eteria lui Alexandru Ipsilanti | 
|
| 1821—1822 | Каймакам Стефан Вогориде | Caimacam Ştefan Vogoride | 
|
| 1821—1822 | Турецкая оккупация | ||
| 1822—1828 | Ион (Ионицэ) Санду Стурдза | Ioniţă Sandu Sturdza | 
|
| 1828—1834 | Русская военная администрация | ||
| 1834—1849 | Михаил Стурдза | Mihail Sturdza | 
|
| 1849—1853 | Григорий Александр Гика | Grigore Alexandru Ghica | 
|
| 1853—1854 | Русская военная администрация | ||
| 1854—1856 | Григорий Александр Гика | Grigore Alexandru Ghica |
|
| 1856 | Чрезвычайный административный совет | ||
| 1856—1857 | Каймакам Теодор Балш | Caimacam Teodor Balş | 
|
| 17 февраля 1857 — октябрь 1858 | Каймакам Николай Вогориде | Caimacam Nicolae Vogoride | 
|
| октябрь 1858 — 5 января 1859 | Три каймакама: Стефан Катарджиу (позже Иоан Кантакузин), Василий Стурдза и Анастасие Пану |
Căimăcămia de trei: Ştefan Catargiu (îi urmează I. A. Cantacuzino), Vasile Sturdza, Anastasie Panu |
|
| 5 января 1859 — 24 января 1862 | Александру Иоан Куза | Alexandru Ioan Cuza | 
|
Объединение с Валахией
20 ноября (по старому стилю) 1861 года Высокая Порта приняла «Фирман об административном устройстве Молдовы и Валахии», который утвердил политическое и административное объединение Молдавии и Валахии, как автономных территорий, находящихся в составе Османской империи.
11 декабря 1861 года Александру Иоан Куза, будучи одновременно правителем Молдовы и Валахии (с разными правительствами до этой даты), опубликовал прокламацию, утверждавшую образование румынской нации. Через два дня, 24 января 1862 года, государственные собрания Молдовы и Валахии, объявили Бухарест столицей страны. С этого дня Молдавское княжество перестало существовать. Современная же Республика Молдова располагается на территории Бессарабии, присоединённой в 1812 году к Российской империи в результате русско-турецкой войны 1806—1812 гг.
См. также
Источники
- Стати В. История Молдовы.. — Кишинёв: Tipografia Centrală, 2002. — С. 428—430. — 480 с. — ISBN 9975-9504-1-8.
- Енчиклопедия Советикэ Молдовеняскэ. — Кишинэу, 1970—1978.
- Istoria României în date. — Bucureşti, 1971.
Напишите отзыв о статье "Список правителей Молдавского княжества"
Ссылки
- [patriotii-moldovei.narod.ru/RU/Istoriya/Moldavskoe_knyazhestvo_/ Молдавское княжество]
- [www.soroki.com/node/culture/moldovagospodars.html?page=1%2C0 Молдавские господари и евреи, или Загадки еврейско-молдавских связей]
- [www.istoria.md/articol/7 Lista domnitorilor Moldovei (1247—1859)] (молд.)
Отрывок, характеризующий Список правителей Молдавского княжества
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.
Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
