Тридентская месса

Тридентская месса — одно из распространённых названий для обозначения литургии римского обряда — мессы, преобладавшей до издания миссала 1969 года. Также употребляются названия Тридентский чин (англ. Tridentine Rite), Тридентская латинская месса (англ. Tridentine Latin Mass), классическая Латинская Месса (англ. classical Latin Mass), Традиционная латинская месса (англ. Traditional Latin Mass), Старая Латинская месса (англ. Old Latin Mass). В современной католической терминологии Тридентская месса именуется также «экстраординарным обрядом». Этот термин появился впервые в motu proprio папы Бенедикта XVI Summorum Pontificum, изданным 7 июля 2007 года, согласно которому тридентский обряд (в редакции 1962 года) является «экстраординарным» способом совершения литургии в римском обряде (в то время как «ординарным» остается Novus Ordo).

Описание

Литургия римского обряда в своих существенных частях была впервые кодифицирована в VI веке римскими папами — свв. Львом I Великим, Геласием I и Григорием I Великим, а нынешний вид приняла во исполнение решений Тридентского Собора при Папе св. Пие V в 1570 г., причём большинство католиков-традиционалистов используют редакцию миссала 1962 г., утверждённого Папой Иоанном XXIII.

История термина

Тексты традиционного миссала римского (латинского) обряда восходят к глубокой древности, однако многократно менялись на протяжении столетий и были упорядочены и предписаны практически для всей Церкви латинского обряда в 1570 году. Вплоть до 1962 года выходили переиздания данного служебника, содержащие новые праздники в честь новых святых и некоторые изменения в богослужебных рубриках. В указанный период времени данная форма католического богослужения была самой широкораспространённой в католическом мире. Данный чин был закреплён папой Пием V по просьбе Тридентского Собора и обнародован 5 декабря 1570 года.

Тридентский Собор ясно выразил католический взгляд на мессу, подчеркнув, помимо прочего, жертвенный характер Евхаристического богослужения, отрицаемого протестантами. Во исполнение пожеланий собора папа римский Пий V обнародовал в 1570 год миссал, использовавшийся в римской курии и провозгласил его в качестве унифицированного стандарта для всей Церкви. Ордена и епархии, оказавшиеся способными подтвердить свою богослужебную традицию как насчитывающую более двухсот лет, при желании могли её сохранить. Самые известные из числа не римских Западных литургических обрядов — амвросианский и мосарабский.

Различия между Тридентской и «новой» мессами

Католики-традиционалисты не используют ни реформированный римский обряд (Novus Ordo), введенный Папой Павлом VI в 1969 г. как исполнение решений Второго Ватиканского Собора, ни нормы для тридентского миссала, введённые в 1965 году. Старый и новый обряд разнятся не только языком совершения и позицией священника относительно алтаря, но и текстами молитв и целым рядом церемоний. На Тридентской Мессе довольно сильно отличаются служба без пения и с пением. Однако всегда т. н. тихая месса является отражением торжественной литургии. Все тексты, которые поет хор или схола на петой мессе, произносятся священником и на тихой мессе. Часть церемоний (перенесение миссала, скрытие патены под корпоралом и пурификатором и пр.) тихой мессы являются проекциями церемоний торжественной мессы и могут быть поняты только в связи с ней. Поэтому месса в кафедральном соборе и в маленькой часовне не отличалась до реформы по содержанию текстов и церемониям (которые при должной катехизации воспринимались как отблеск мессы полным чином). Распространённым заблуждением является мнение, согласно которому на Тридентской мессе не звучат национальные языки. Они звучат в чтениях, проповеди и в пении народа, за т. н. тихой мессой. На торжественной мессе использование национальных языков ограничивается проповедью и чтениями. При служении Тридентской мессы священник стоит перед алтарём, спиной к народу, «versus Deum» — по направлению к Богу, то есть на Восток, в том же направлении, что и весь народ. Лицом к народу он поворачивается только в некоторые моменты службы, когда чин мессы предписывает это обращение, например при словах «Господь с вами», «молитесь, братья» и.т.п.

Как констатировал папа Бенедикт XVI, тридентский миссал никогда не являлся запрещённым, и следовательно, не был отменён ни Вторым Ватиканским Собором, ни Павлом VI, при публикации нового служебника в 1969 году. Специальная комиссия кардиналов в 1988 году, рассмотрев вопрос о границах власти Римского первосвященника и намерениях Павла VI, пришла к выводу, что Тридентский миссал не мог быть упразднён введением нового служебника и что, соответственно, он никогда не мог быть запрещённым. Решение комиссии тогда не было опубликовано, однако в своем Motu proprio «Ecclesia Dei» Папа Иоанн Павел II призвал епископов к исполнению директив, изложенных в одном из первых «индультов» Quattuor abhinc annos..

В 2007 году Summorum Pontificum папы Бенедикта XVI обозначила редакцию Тридентской мессы 1962 года как «экстраординарную форму римско-католического чина», и данный термин стал использоваться как название данной формы мессы. Другие названия, в том числе и Традиционная месса и Латинская месса, также изредка используются.

В мессах, проводимых без присутствия паствы, римо-католическое священство вправе свободно выбирать между литургической версией 1962 года и «ординарной» формой богослужения. Согласно Summorum Pontificum,

Ст. 2. В Мессах, совершаемых без народа, любой католический священник латинского обряда — будь то секулярный, либо монашествующий — может использовать или Римский Миссал, обнародованный блаж. Папой Иоанном XXIII в 1962 году, или Римский Миссал, обнародованный Папой Павлом VI в 1970 году, в любой день, за исключением Священного Триденствия. Для совершения такого богослужения по одному или другому Миссалу священнику не требуется никакого разрешения ни Апостольского Престола, ни своего ординария. Ст. 4. К участию в Святой Мессе, о которой говорится в ст. 2, могут быть допущены – при соблюдении норм права – также верные, которые об этом просят по собственному почину.

Разрешение использовать Тридентскую форму отправления богослужения при присутствии паствы может быть дано настоятелем прихода, Motu Proprio 2007 года даже рекомендует это:

Ст. 5. § 1. В приходах, где существует стабильная группа верных, приверженцев предыдущей литургической традиции, настоятелю следует охотно принять их просьбы о служении Святой Мессы по обряду Римского Миссала, изданному в 1962 году. Он должен предусмотреть, чтобы благо этих верных согласовывалось с обычной пастырской заботой о приходе под руководством епископа в соответствии с кан. 392, избегая разногласий и заботясь о сохранении единства всей Церкви. Ст. 5. § 3. В особых обстоятельствах, таких как браки, погребения или паломничества, настоятель прихода также должен разрешить богослужения в этой экстраординарной форме верным или священникам, которые просят об этом.

Литургия Тридентской мессы

Сама месса делится на две части, Литургию катехуменов (оглашенных) и Литургию верных. Верные, или прихожане, устоявшиеся в своей вере, в древности были в самом начале своей католической жизни «отделены» от части служения, не исповедовав свою веру перед всеми остальными прихожанами. Исповедание веры признается непременным условием для участия в совместном евхаристическом служении.. Законы Дидахе по-прежнему соблюдаются. Исповедание веры является одним из трёх непременных условий к участию в евхаристии (наряду с крещением, правильным исповеданием и праведной жизнью), которые Католическая Церковь всегда принимала за обязательные к исполнению и которые были упомянуты также уже во втором столетии по Р. Х. святым Юстином Мучеником (Иустином Философом) (Первая Апология 66:1-20):

Не как обычный хлеб или обычное питие мы принимаем эти, но как Иисус Христос наш Спаситель воплотился по слову Бога и имел и Плоть и Кровь для нашего спасения, так и (как мы были научены) пища, превращенная в Евхаристию евхаристической молитвой, оставленной Им, и через превращение которой и плоть и кровь питаемы, есть Плоть и Кровь воплощенного Иисуса

См. также

• Месса;
• Латинский обряд;
• Novus Ordo;
• Понтификальная торжественная месса;
• Месса до Тридентского собора.

Ссылки

• [brakonerstva.ru/4850201/1/CHIN-SVYATOY-MESSI-BOZHESTVENNOY-LITURGII-TRADITSIONNOGO-LATINSKOGO-TRIDENTSKOGO-OBRYADA Чин Святой Мессы (Божественной литургии) традиционного латинского (тридентского) обряда]
• [contrreformatio.narod.ru/objasnenie_messi.html Объяснение Святой Тридентской Мессы]
• Google Video: [video.google.com/videoplay?docid=1872714663680800365 Tridentine Missa Cantata (Sung Latin Mass) for the Last Sunday after Pentecost] (длительность 1:13:28, дата загрузки 02.12.2006)
• YouTube.com: [www.youtube.com/watch?v=R6AOvStZS64 Традиционная католическая месса, Пасхальное воскресенье 1941 г.] Церковь Our Lady of Sorrow, Чикаго, США.
• [www.regions.ru/news/2354975/ Папа хочет «подтолкнуть» возвращение древней мессы]. Regions.ru 12.05.2011
• [archive.is/20131015175222/papst.pro/ru/p/18/ Кардинал Ратцингер служит Тридентскую мессу] — фотогалерея на Papst Press

Отрывок, характеризующий Тридентская месса

– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.