Уистлер, Джеймс Эббот Мак-Нейл

Джеймс Эббот Макнил Уистлер
Автопортрет. Институт искусств в Детройте.
Имя при рождении:	англ. James Abbot McNeill Whistler
Дата рождения:	10 июля 1834(1834-07-10)
Место рождения:	Лоуэлл (штат Массачусетс, США)
Дата смерти:	17 июля 1903(1903-07-17) (69 лет)
Место смерти:	Лондон (Великобритания)
Жанр:	художник, гравёр
Влияние на:	Джон Марин
Награды:
Работы на Викискладе

Джеймс Эббот Макнил Уистлер (англ. James Abbot McNeill Whistler, 1834—1903) — англо-американский художник, мастер живописного портрета в полный рост, а также офорта и литографии. Один из ключевых тоналистов — предшественников импрессионизма и символизма.

Биография

Джеймс Уистлер родился 10 июля 1834 г. в Лоуэлле (штат Массачусетс). Его отец, Джордж Вашингтон Уистлер, известный инженер-железнодорожник, в 1842 г. был приглашён для строительства дорог в Россию, он проектировал Николаевскую железную дорогу. В России Джеймс, среди прочего, выучил в школе французский язык и посещал Академию художеств. По возвращении в США учился в военном училище в Вест-Пойнте, но был отчислен за отставание по химии. Тогда же, в 1850-х, Уистлер начал создавать офорты, первая серия которых была опубликована в 1858 году.

В 1855 году он уехал в Париж, где учился живописи у Шарля Глейра, испытал влияние Коро и Курбе, а также прерафаэлитов. Его произведения вызвали одобрение Курбе и Бодлера, но самый крупный художественный авторитет викторианской Англии, Джон Рёскин, продолжал вышучивать их в печати.

Уистлер подал на него в суд за клевету и выиграл процесс, однако судебные издержки сделали его банкротом. В 1879 году удалился в Венецию, где в течение 14 месяцев занимался акварельными зарисовками и выполнил полсотни офортов, по возвращении в Лондон был избран президентом Общества английских художников.

Был другом французского художника Альфонса Легро и склонил его к переезду в Англию.

В конце жизни Уистлер — один из «светских львов» лондонского общества, вращался в одном кругу с Оскаром Уайльдом и Обри Бердслеем. В оправдание своего искусства написал трактат «Изящное искусство создавать себе врагов» (1890). Художник скончался 17 июля 1903 года в Лондоне. Похоронен на лондонском кладбище при церкви св. Николая в Чизуике.

Творчество

В начале своей карьеры Уистлер удивлял современников плоскостностью и орнаментальностью изображений — в этом отразилось его раннее увлечение японским искусством. С импрессионизмом его сближало стремление запечатлеть первое поэтическое, музыкальное впечатление от предмета, будь то пейзаж или человеческая фигура. Разделяя бодлеровское учение о синестезии, Уистлер по аналогии с музыкой называл свои портреты «симфониями» и «импровизациями».

В то же время Уистлер по многим вопросам расходился с импрессионистами. Он не одобрял культ пленэра и говаривал, что «писать с натуры лучше всего дома». Ключом к живописному эффекту полотна Уистлер считал его цветовую тональность, которую подолгу обдумывал заранее, старательно смешивая краски для достижения желаемого эффекта. Созвучия тонов, по его мнению, должны соответствовать ритмам линий. В поздних произведениях, особенно «ноктюрнах» с видами Лондона, Уистлер использует крайне разведённые, по-акварельному прозрачные краски, которые передают ощущение зыбкой подвижности атмосферной среды.

См. также

• Академия Кармен

Ссылки

• [www.artcyclopedia.com/artists/whistler_james_mcneill.html Artcyclopedia entry]
• [www.artchive.com/artchive/W/whistler.html Artchive entry]
• [www.art-drawing.ru/gallery/category/567-whistler-james-abbott-mcneill Уистлер Джеймс Эббот Мак-Нейл картины (Ghirlandajo)]
• [www.tg-m.ru/articles/sv1-amerika-rossiya-na-perekrestkakh-kultur/uistler-i-rossiya# Галина Андреева. Уистлер и Россия] // Журнал "Третьяковская галерея", Специальный выпуск 1. АМЕРИКА - РОССИЯ: НА ПЕРЕКРЕСТКАХ КУЛЬТУР, 2011.

Отрывок, характеризующий Уистлер, Джеймс Эббот Мак-Нейл

– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.