Чагатаи
 |
Эта страница требует существенной переработки. Возможно, её необходимо викифицировать, дополнить или переписать.
Пояснение причин и обсуждение — на странице Википедия:К улучшению/20 августа 2016. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Проверить нейтральность. На странице обсуждения должны быть подробности.
|
| Численность и ареал | |
|---|---|
| Язык | |
| Религия | |
| Входит в | |
| Происхождение |
Тюркские народы |
Чагатаи (чагатайцы) — названия населения Мавераннахра в период со второй половины XIII века до второй половины XIV века. Связано с именем Чагатая, сына Чингисхана. Известно, что Мавереннахр в начале XIII века вошел в состав Чагатайского улуса. В этот период (XIII—XIV вв.) термин «Чагатай» сначала означал благородных, которые были в окружении Чагатая, армию и их потомков. В XIV веке формировался новый этнос в результате смешивания оседлых и кочевых тюркских населений, в современном мире этот народ именуется «узбеками». Позже в XV веке тюркское население Мавереннахра и Восточного Туркестана называлось словом «чагатаи»[1].
В XV в. термин «чагатаи» приобрел более широкий смысл. Он начал применяться не только по отношению к тюркским племенам, пришедшим в период монгольского завоевания; так стали именовать все тюркское население Мавераннахра, включая и ранее пришедшие племена. Поэт Алишер Навои в своих произведениях написанных в XV веке упоминал об этнониме «узбек» как название одной из этнических групп Мавераннахра. В источниках XVIII века войско Султаната Бабуридов называлось чагатайцами[1].
В конце XIX века — в начале XX века определенная часть чагатайцев была тюркоязычными, а остальные — персоязычными. Однако большинство из них свободно общались на двух языках — на тюркском и персидском языках. В начале XX века термин «чагатайцы» использовался потомками населения, жившего в южной части Узбекистана и Таджикистана до прихода Шейбанихана. В начале XX века основная часть чагатайцев жила на нынешнем Кашкадарьинском и Сурхандарьинском областях Узбекистана и юге Таджикистана. Определенная группа чагатайцев жили в Хорезмской, Бухарской, Навоийской, Самаркандской областях Узбекистана, а также в Северном Афганистане, Пакистане и северной Индии, где их называют моголами[1].
См. также
Напишите отзыв о статье "Чагатаи"
Примечания
Литература
- Кармышева Б. Х., Очерки этнической истории южных районов Таджикистана и Узбекистана, М., 1976.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Чагатаи
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
