Шиитская восьмёрка

«Шиитская восьмёрка» (официальное название: «Коалиционный совет исламской революции Афганистана», также «Союз восьми», «Альянс восьми») — военно-политический союз (ВПС) исламских партий афганских моджахедов в период Афганской войны (1979—1989). Был сформирован в начале 1980-х годов лидерами различных фундаментальных исламских «проиранских» шиитских организаций (партий) Афганистана, включённых в состав «Движения исламского сопротивления моджахедов — шиитов» при поддержке государственных и духовных лидеров Исламской республики Иран, различных международных шиитских сообществ (организаций) с целью вооружённой и политической борьбы против Ограниченного контингента Советских войск в Афганистане и государственной власти Демократической республики Афганистан. Являлся эффективным инструментом привлечения международной финансовой, военной помощи вооружённой афганской оппозиции.

«Союз восьми» — высший орган политического и военного управления формирований вооружённой афганской оппозиции в лице «Союза исламских партий моджахедов—шиитов», консолидирующий едиными целями и задачами в объединённую силу сопротивления — (джихад). Действие ВПС «Шиитская восьмёрка» распространялось на зоны компактного (смешанного) проживания афганских шиитов и исмаилитов: фарсиван, хазарейцев, кызылбашей, памирцев, частично таджиков и чараймаков, живущих на западе страны, её центральной части — так называемом «Хазарджате», юго— и северо—западе, крайнем северо-востоке — афганском Памире и афганском Бадахшане.

«Шиитская восьмёрка», наряду с другим военно-политическим союзом — «Пешаварская семёрка», образованным в городе Пешавар (Пакистан) в первые годы Афганской войны (1979-1989), объединившим в себе крупные по численности партии афганских моджахедов-суннитов» был сформирован для схожих во многом целей и задач по принципу конфессиональной принадлежности к суннитской (шиитской) ветви ислама.

Штаб квартиры партий и их отделений находились в городах Кум, Мешхед, Тайбад — Иран, Кветта (Пакистан).

Цели и задачи

Целесообразность формирования «Альянса восьми» была продиктована необходимостью единого органа по управлению, финансированию и контролю повстанческой (партизанской) деятельности шиитских организаций (партий) афганских моджахедов в вооруженной борьбе против Ограниченного контингента Советских войск в Афганистане и правительственных сил ДРА.

• Создание на иранской территории тренировочных баз по профессиональной военной подготовке отрядов моджахедов. Финансовое участие политических кругов Ирана было обусловлено внешнеполитической политикой, желанием влиять на внутреннюю ситуацию соседнем Афганистане.
• Западная часть республики Афганистан, часть центральной, северо-западной, юго-западной и северо-восточной, в силу шиитской принадлежности, всегда имели ориентацию на Исламскую республику Иран.
• В «Шиитскую восьмерку», чаще называемую «Альянсом восьми», входило восемь партий, ориентированных на шиитскую и исмаилитскую часть населения афганского общества. Все они пользовались финансовой и иной поддержкой Исламской Республики Иран и её духовных руководителей.
• В приграничных с Ираном провинциях Герат, Фарах, Нимроз, частично Гильменд, проживают таджики-шииты и чараймаки.
• Хазарейцы-шииты и хазарейцы-исмаилиты живут в центральной и северной части Афганистана, в провинциях Бамиан, Дайкунди, Гор, Урузган, Газни, Баглан, Балх и Саманган.
• Шииты и исмаилиты, являясь меньшинством населения страны на протяжении всей истории существования Афганского государства, испытывали религиозную и национальную дискриминацию большинством — пуштунами и таджиками.
• Внешнеполитический курс Ирана, был заинтересован в формировании «Альянса восьми» — духовного центра шиитов в Афганистане, способствующему росту экономической и политической независимости шиитской части афганского общества от влияния «суннитского большинства», в первую очередь — пуштун и суннитского Пакистана, управляющих финансовыми потоками ЦРУ в рамках операции «Циклон», а также самостоятельного участия афганцев-шиитов на политической арене в стране.

История создания Шиитских партий

Исторические предпосылки: «В Иране также действовали афганские оппозиционные исламские организации. Их формирование на территории ИРИ началось в апреле 1979 г. Руководящий состав этих организаций подбирался из более или менее авторитетных афганцев, которые проживали в Иране или бежали туда после прихода к власти НДПА. Рядовые члены вооруженных отрядов также набирались из афганцев, работавших ранее в ИРИ (до апреля 1978 г. в Иране на заработках постоянно находилось до 600 тыс. афганцев). Начиная с января 1980 г. база комплектования людскими ресурсами оппозиционных организаций все время расширялась за счет беженцев.

Афганские оппозиционные партии в Иране создавались быстро, в короткие сроки. Между их лидерами тоже сразу возникли разногласия на почве стремления снискать покровительство того или иного шиитского деятеля и получить больше финансовой помощи, оружия и людей.

Шиитское руководство ИРИ всегда рассматривало афганские организации как военно-политическую силу, с помощью которой можно было бы дестабилизировать обстановку в ДРА, ослабить народно демократический строй, способствовать его свержению и в перспективе создать «Исламскую Республику Афганистан» под эгидой имама Хомейни или его преемника.

«Коалиционный совет исламской революции Афганистана»

Организационно «Союз 8» окончательно оформился лишь в декабре 1987 г. при непосредственном участии правящего духовенства Ирана. Вновь сформированное объединение получило официальное название: «Коалиционный совет исламской революции Афганистана». В состав «Шиитской восьмерки», другое название — «Союза 8» вошли:

«Шиитская восьмерка» («Союз 8») — это восемь шиитских партий афганских моджахедов:

• Партия Победа «Наср»
• Партия Аллаха «Хезбе Алла»
• Корпус стражей исламской революции Афганистана «КСИРА»
• Объединенный фронт исламской революции «ОФИР»
• Исламское движение Афганистана «ИДА»
• Совет исламского согласия «СИС»
• Движение исламской революции «ДИР»
• Организация борцов за ислам Афганистана «ОБИ»

Цель создания «Шиитской восьмёрки»

Основной целью создания «Союза 8» являлось объединение афганской шиитской оппозиции под иранским руководством для расширения масштабов антиафганской политической и вооруженной борьбы, недопущения распространения монопольного влияния пропакистанского «Альянса 7» на развитие обстановки в республике Афганистан и вокруг неё. Конечная политическая деятельность «Союза 8» состояла в трансформации Афганистана в «исламскую республику» по типу ИРИ.

Программа деятельности «Союза 8»

В программе «Союза 8» высшим религиозным вождем афганских шиитов был объявлен Хомейни. Заявлено о полном разрыве связей с США, их союзниками, а также с арабскими режимами, отрицающими лидирующую роль иранского духовенства в исламском мире. Иран был выделен в качестве единственного надежного гаранта защиты жизненных интересов афганских шиитов. В ней отвергалась целесообразность предложений руководства республики Афганистан в отношении реализации политики национального примирения, в том числе по вопросам формирования коалиционного правительства. Одновременно были объявлены незаконными и неприемлемыми для шиитских организаций афгано-пакистанские переговоры в Женеве. Наиболее стойкими приверженцами идей экспорта «исламской революции» являлись организации «Партия аллаха», «Партия Победа (Наср)», «Корпус стражей исламской революции Афганистана».

«Наср» – Партия «Победа»

«Наср» – Партия «Победа», проиранская шиитская организация, сформирована в 1980 г. Лидеры – шейх Абдул Али Мазари и шейх Шафак. Оба находились в Иране, пользовались поддержкой второго лица в государстве аятоллы Монтазери. Боевые отряды, численность которых достигает 4 тыс. человек, действуют в центральных провинциях республики Афганистан, в районе Хазараджата: Бамиан, Газни, Вардак, Урузган, Баглан, Саманган, Балх, Парван и Гур. Общий военный руководитель – Мохаммад Хусейн Садыки.

Группы и отряды «Наср» отличались хорошей военно-профессиональной подготовкой, высокой оснащенностью вооружением и боеприпасами. В последнем этапе отмечалось заметное усиление влияния Китая на руководство данной организации. Характерной особенностью деятельности организации является постоянное противоборство с соперничающими группировками, в особенности с ориентированными на Пакистан. Пользуется широкой военной и финансовой поддержкой Ирана, Китая, США. Штаб квартира находится в Куме.

Лидеры: шейх Мохаммад Хусейн Садыки, шейх Абдул Али Мазари, шейх Шафак — районы влияния этих лидеров распространяются на традиционные места проживания хазарейцев в Хазарджатах - Бамиан, Дайкунди, Газни, Урузган, Гор, Баглан и др. Штаб квартира «Наср» располагалась в г. Мешхед, г.Кум — Иран.

«Хазбе Алла» Партия аллаха

«Хазбе Алла» – Партия аллаха, создана иранским руководством в 1982 г. в целях консолидации контрреволюционных сил мятежников и осуществления экспорта «исламской революции» в Афганистан. Лидер – Кари Ахмад Якдасте («однорукий Кари») – шиитский мулла, претендующий на роль «духовного лидера шиитов Афганистана». Членство в этой партии предполагала обязательное исповедование ислама шиитского толка.

Вооруженные формирования «Хезбе алла» отличались особой жестокостью по отношению к сторонникам правящего режима. Наибольшая активность её членов проявлялась в западных и южных провинциях РА (Герат, Фарах, Нимруз и Кандагар). Штаб квартира находится в Мешхеде, отделения партии имеются в Тегеране, Нишапуре, Заболе. Численность боевых отрядов составляла – около 4 тыс. чел.

Лидер: Карим Ахмади Як Дасте «Карим — як дастэ» — Карим однорукий, авторитетный шиитский мулла штаб квартира партии находилась в г.Мешхед-Иран, отделения партии- Тегеран, Нишапур, Иранский Забуль.

«Корпус стражей исламской революции Афганистана»

«Корпус стражей исламской революции Афганистана» (КСИРА) – проиранская организация, находящаяся под контролем иранского «КСИР». Среди членов группировки были довольно сильно распространены «маоистские» концепции, в связи с чем она пользовалась особой поддержкой Китая. В отрядах и группах работали китайские инструкторы. Координировала свою деятельность с группировкой (партией) «Наср» Победа. Районами концентрации военных формирований партии являлись провинции Гур и Бамиан. Численность боевых отрядов – до 1,5 тыс. чел. Штаб квартира находилась в г.Кум.

Лидер организации – Акбари.

«Объединенный фронт исламской революции (ОФИР)»

«Объединенный фронт исламской революции (ОФИР)» включал в себя 4 шиитские контрреволюционные организации (Молодое духовенство Афганистана, Исламское общество школы «Тоухид», Борцы исламского общества, Движение обездоленных). Выступал за признание Хомейни вождем мирового исламского движения и провозглашение Афганистана «исламской республикой» по типу ИРИ. Численность боевых отрядов – около 2,5 тыс. чел. Наибольшее влияние имеел в провинциях Балх, Вардак, Урузган. Штаб квартира в Куме. Штаб квартира также находилась г. Мешхед, г. Кум — Иран.

Лидеры: шейх Акбари, Мохсем Резаи и Сепаке Пасдар

«Исламское движение Афганистана»

«Исламское движение Афганистана» «ИДА» – была одной из наиболее крупных шиитских группировок контрреволюции, тесно взаимодействовала с «хазарейским подпольем» в городах городах Газни, Кандагар, Герат, Кабул. Координировала свою деятельность с пропакистанскими организациями из «Пешаварской семёрки» – «ИОА» Б.Раббани и «ИПА» Г.Хекматияра. Со стороны иранского духовенства группировка пользуется ограниченным доверием.

Отряды и группы действовали в провинциях: Вардак, Бамиан, Балх, Гильменд, Нимруз. В результате противоречий между лидерами этой партии в 1981 г. произошел её раскол на два крыла: «Исламское движение Кандагари» и «Совет исламского согласия». Численность боевых отрядов состаявляла – более 3 тыс. чел.

Лидер «Исламское движение Кандагари» – шейх Мохаммад Асеф Мохсени (Ассеф Кандагари). Штаб квартира находится в Мешхеде, представительства – в Куме, Мешхеде, Ширазе, Заболе, Тайабаде, а также в Кветте (Пакистан).

Лидеры «Совет исламского согласия» – шейх Садек Хашеми. Штаб квартира г. Кум — Иран

«Совет исламского согласия»

Совет исламского согласия (СИС) – националистическая шиитская контрреволюционная организация хазарейцев. Лидер – Али Бехешти, военный руководитель – Сайд Джарган. Группировка пользовалась ограниченным доверием Ирана, поскольку А.Бехешти постоянно поддерживала связи с иракским шиитским духовенством. Политическая платформа организации содержала требование о выводе советских войск с территории Афганистана и представлении «Хазараджату» автономии.

Отряды и группы, численность которых превышает 6 тыс. чел., были сосредоточены в провинциях Газни и Бамиан. Активных боевые действия не вели, в основном были заняты борьбой с бандами других группировок за сферы влияния. Лидеры организации склонялись к целесообразности ведения диалога с представителями государственной власти. Штаб квартира располагалась г.Мешхед Иран.

Лидеры: шейх Саид Али Бехешти, Саид Мохаммад Хасан (Саид Джарган).

«Движение исламской революции»

Движение исламской революции (ДИР) – фракция, отколовшаяся от пропакистанской партии ДИРА. Лидер – Насрулла Мансур. Организация пользовалась особым доверием иранского руководства. Использовалась для расширения влияния Ирана на афганские контрреволюционные группировки, базирующиеся в Пакистане. Численность боевых отрядов – около 800 чел. и более. Насрулла координировал свою деятельность с общим главарем «ИОА» в провинции Герат Исмаил-ханом (Тураном Исмаилом). Штаб квартира располагалась г. Мешхед- Иран

Лидеры: шейх Насрулла Мансур.

«Организация борцов за ислам Афганистана»

Организация борцов за ислам Афганистана (ОБИ) – шиитская контрреволюционная группировка хазарейцев. Лидер – Мосбахзаде. Руководство ОБИ поддерживала тесные связи с организацией «Наср» (Победа). Для Ирана наличие афганцев на его территории являлось дополнительным источником живой силы. Иранские полит.технологи использовали тысячи обездоленных, как среди афганских беженцев в Иране, так и в самом Афганистане, чтобы используя их тяжёлую ситуацию осуществлять планы имама Хомейни по экспорту исламской революции в другие страны.

Руководство мятежного движения «афганского шиитского сопротивления» осуществлялось из штаб квартир в городах Ирана, лидерами группировок, а основная вооруженная борьба была развернута на территории Афганистана и обусловила возникновение особой категории военных руководителей из числа командиров крупных вооруженных формирований внутри страны. Штаб квартира в г. Мешхед — Иран

Лидеры: шейх Мосбах Заде — лидер хазарейцев Бамиана.

Партия Гром «РААД» 

«Партия РААД — Гром», штаб квартира г. Мешхед — Иран

Лидер шейх Сейид Абдул Джаффар Надири, Мохаммад Хазаи, Сейд Исмаил Балхи

Полевые командиры

Наиболее известные из числа полевых командиров «Шиитской восьмёрки» являлись: один из руководителей формирований «ИОА», Туран Исмаил (руководитель формирований «ИОА» в провинции Герат), Сайд Мансур, Мохаммад Башир, Фарид все «ИПА», Сайд Али Бехешти, Сайд Мохаммад Хасан (Сайд Джагран), Мохаммад Асеф Мохсени Кандагари все «СИС», Абдул Басир — крупный главарь «ИОА» в провинции Бадахшан, Хиродманд «ИПА», Ариенпур «ИОА», «доктор» Исмаил «ИПА», Суфи Паянд «ИПА», Никмамад «ДИРА», Абдурахман «ДИРА», Гуляммамад «ИСОА», Мулла Насим «ДИРА», Забибуло «ИПА», Мулла Маланг, Гафар «ДИРА», Махмуд «ИПХ», Акбарали «ИПА», Фатех «ИПА» и другие.

Лидеры сопротивления — полевые командиры, участвующие в вооруженной борьбе против режима НДПА, имели значительный вес и влияние в рядах мятежников, пользовались большей популярностью у населения страны, в большей степени, чем лидеры оппозиционных партий за рубежом.

Исмаил-хан (Туран Исмаил)

Туран Исмаил сын Мохаммада Аслама (Исмаил Хан) родился в 1947 г. в кишлаке Насрабад уезда Шинданд провинции Герат. По национальности таджик. Окончил военное училище «Харби пухантун». До 1979г. в звании «капитан» («туран») командовал батальоном 17 й пехотной дивизии. После «Гератского мятежа марта 1979г.» дезертировал и возглавил вооруженное формирование «ИОА» в окрестностях Герата.

Исмаил-Хан, Мохаммад Исмаил-Хан Муҳаммад Исмоилхон, Алходж Мухаммад Исмоилхон; род. 1946)  афганский военный, политический и государственный деятель Республики Афганистан. Наиболее крупный военачальник и авторитетный полевой командир моджахедов запада Афганистана в период Афганской войны 1979—1989 гг.

• Член Высшего совета партии Исламское общество Афганистана
• Третий по влиянию после Бурхануддина Раббани и Ахмада Шаха Масуда
• В Афганской войне 1979—1989 гг. — руководитель военизированного крыла политического альянса — шиитской восьмерки.
• В разные времена неоднократно становился губернатором провинции Герат
• Входил в коалиционное правительство Афганистана, был министром водного хозяйства и энергетики
• Принимал активное участие в политической жизни страны.
• Оказывал всяческое противодействие «режиму Талибан»
• Пользуется большим авторитетом и заслуженным доверием у жителей западной части Афганистана, исповедующих шиитское и исмаилитское направление в исламе

Женат. Семья проживает в Тайабаде (Иран). Скрытен и осторожен, часто менял места дислокации своего штаба. Был чрезвычайно жесток. Лично расправлялся с пленными. Являлся общим руководителем вооруженных формирований «ИОА» в провинции Герат, считался вторым после Ахмад Шах Масуда, лидером мятежников на территории Афганистана. Пользовался авторитетом у местного населения, так как запрещал грабежи.

Абдул Басир

Абдул Халид Басир сын моулави Мамада Аслама родился в 1945 г. в городе Файзабаде (провинция Бадахшан) в семье священнослужителя. По национальности таджик. В 1965 г. окончил в Файзабаде лицей «Памир». Во времена правления М. Дауда работал учителем в Файзабаде и в волости Корано Мунджан. После апреля 1978 г. выступил инициатором вооруженной борьбы в провинции Бадахшан.

Басир лично участвовал в боевых действиях, как против правительственных и советских войск, так и против бандформирований других партий. Стремился расширить зону своего влияния и пробиться к месторождениям лазурита в уезде Джарм (в этом он конкурировал даже с Ахмад Шахом). Во время боевых действий показал себя опытным руководителем, жестоким и коварным противником. В ближайшее его окружение входили только родственники. Авторитет Басира держался на чувстве страха даже у его близких.

В своей деятельности опирался на поддержку местных жителей кишлаков, расположенных северо восточнее Файзабада. Численность его вооруженных отрядов составляла более тысячи чел.. Басир уделял большое внимание инженерному оборудованию мест базирования в ущельях, устройству огневых позиций и т.д.

Сайд Али Бехешти

Сайд Али Бехешти родился в 1930 г. в кишлаке Чеджчи, уезда Варас, провинции Бамиан, в семье священнослужителя. По национальности хазареец, мусульманин шиит. Закончил медресе в Бамиане, затем продолжил обучение в Неджефе (Ирак) под руководством аятоллы Хойи. По возвращении из Ирака занялся активной религиозной деятельностью среди хазарейцев и в короткий период времени при финансовой поддержке крупного феодала Хазараджата Вакиль Сарвар Хана выдвинулся в число известных религиозных деятелей шиитов.

После Саурской революции открыто занял антиправительственную позицию. В августе 1978 г. в провинции Бамиан было сформировано правительство так называемой «Исламской республики хазарейцев-шиитов». Высшим органом власти этого образования был объявлен «центральный исламский совет» во главе с шейхом Сайд Али Бехешти. В 1982 г. «центральный совет» прекратил своё существование, а С.А.Бехешти стал во главе группировки Совет исламского согласия (СИС).

Политическая платформа С.А.Бехешти включала в себя требования о выводе советских войск с территории Афганистана, создание «Исламской республики Афганистан» и предоставление Хазараджату автономии. В то же время он являлся скорее теоретиком, мягким человеком и не стоял на жестких позициях необходимости ведения вооруженной борьбы с государственной властью ДРА.

Неоднократно высказывался за диалог с правительством с целью прекращения вооруженной борьбы в Хазараджате. Но из за своей нерешительности выдвигает условие, чтобы в переговорах участвовали и другие лидеры «СИС». Численность вооруженных формирований – более тысячи человек.

Саид Джарган

Саид Мохаммед Хасан сын Сайда Мубина (больше известен по имени Сайд Джарган) родился в 1925 г. в кишлаке Спорепхават, уезд Нувар, провинция Газни, в семье среднего феодала. По национальности хазареец. С.Джагран семь лет учился в военном лицее, окончил военное училище «Харби пухантун» в Кабуле, а затем высшее военное артиллерийское училище в СССР. Последнее место службы – 14 я пехотная дивизия в Газни, воинское звание подполковник.

В период правления X.Амина в 1979 г. дезертировал из армии. В 1980–1981 гг.. вел активные и сравнительно успешные боевые действия против вооружённых сил ДРА. В 1982 г. С.Джарган изъявил желание вести переговоры с гос.властью о прекращении вооруженной борьбы. Однако в результате провокационных действий со стороны правительства ДРА, в период предварительных контактов по районам его дислокации были нанесены бомбо-штурмовые удары авиацией ВВС ДРА, С.Джагран отказался от дальнейших переговоров.

В дальнейшем, Саид Джарган прекратил активные боевые действия против народной власти, но вооруженные формирования не распустил, а ведет борьбу против группировок «Наср» (Победа) и КСИР, пытающихся занять господствующее положение в провинциях: Газни, Бардак, Бамиан, Гур и северной части провинции Урузган. С.Джарган пользуется большим влиянием у хазарейцев, как влиятельный политический и военный руководитель. Его вооруженные отряды насчитывают более 6 тыс. чел.

Асеф Мохсени (Кандагари)

Мохаммед Асеф Мохсени (Кандагари) родился в Кандагаре в 1925 г. По национальности хазареец. Получил теологическое образование в Неджефе. Близок к аятолле Хомейни. В 1981 г. на всемирной исламской конференции в Пакистане объявлен духовным вождем (пиром) шиитов в Афганистане. Придерживался твердой проиранской ориентации, в своё время имел тесный контакт с бывшим президентом Ирана А.Банисадором, поддерживал тесные связи с иранским духовенством, в том числе с видными иранскими религиозными деятелями Шариатмадари, Куми, Ширази, тесно сотрудничал с лидерами «Хезбе алла» (Партия аллаха). Твердо стоял на позиции необходимости ведения вооруженной борьбы с правительством республики, его свержения, вывода советских войск и установления в Афганистане режима «исламской республики» по образцу Ирана.

М.А.Кандагари и А.Бехешти вели скрытую борьбу за единоличное лидерство в организации «СИС» (Бехешти – в своей позиции был ярким последователем аятоллы Хойи, а Кандагари – ярым сторонником аятоллы Хомейни). Были конечно и другие полевые командиры, многие из них выдвинулись на первые роли уже после вывода советских войск» – генерал А.А.Ляховский «Силы Афганской оппозиции в Иране»

См. также

• Афганская война (1979—1989)
• Афганские моджахеды
• Исмаил-хан
• Пешаварская семерка
• Герат (провинция)
• Фарах (провинция)
• Гильменд (провинция)
• Исламская республика Иран

Ссылки

• www.afganvet.am/taktika_l.html
• ctaj.elcat.kg/tolstyi/a/a037.htm
• www.afghanistan.ru/doc/5606.html
• www.e-reading.org.ua/bookreader.php/13683/Gareev_

_Moya_poslednyaya_voiina_%28Afganistan_bez_sovetskih_voiisk%29.html

Отрывок, характеризующий Шиитская восьмёрка

Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.


Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…