204-я воздушно-десантная бригада

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: #0000FF; background-color: #BDB76B" colspan="2"> 204-я воздушно-десантная бригада </td></tr>
Почётные наименования: имени
Войска: Сухопутные войска (1938 – 1941); ВДВ (с 1941)
Род войск: ВДВ
Сформирована: 1938 год
Предшественник: наземные части 13-й авиадесантной бригады особого назначения

204-я воздушно-десантная бригада (204-я вдбр) — воинское соединение Сухопутных войск, позже ВДВ, в РККА Вооружённых Сил Союза Советских Социалистических Республик, принимавшее участие в Великой Отечественной войне.





1-е формирование

204-я отдельная воздушно-десантная бригада сформирована в 1938 в г.Житомир (Киевский военный округ) на базе наземных частей 13-й авиадесантной бригады особого назначения, которой командовал Губаревич, Иосиф Иванович. Он же стал и первым командиром бригады.

После переформирования все воздушно-десантные бригады были переданы в подчинение Сухопутных войск. Каждая воздушно-десантная бригада по штату имела 1689 человек личного состава и включала в себя: -один парашютный батальон; -один мотомеханизированный батальон; -артиллерийский дивизион.

Бригада принимала участие в освободительном походе рабочих и крестьян от гнёта капиталистов и помещиков в сентябре 1939 года в восточных районах Польши.

Бригада принимала участие в советско-финской войне. 204-я и 214-я воздушно-десантные бригады, находясь в резерве 15-й армии, неоднократно вводились в бой в самые критические моменты обстановки. Бригады с честью выполнили поставленные задачи. Личный состав в боях проявил массовый героизм.

В июне-июле 1940 года принимала участие в присоединении Бессарабии.

Печатный орган бригады газета «Сокол Родины».

Полное название

204-я воздушно-десантная бригада

Подчинение

Командование

Командиры бригады:

Начальники штаба:

Военные комиссары - Заместители командира бригады по политической части:

Начальники политического отдела:

  • Барилко П. И., батальонный комиссар (с 1938), полковой комиссар (январь – март 1940).

Состав

На 9.12.1939:

  • управление бригады
  • 1-й батальон
  • 2-й батальон
  • 3-й батальон

Боевая деятельность

1939 год

1 сентября 1939 года началась германо-польская война.

17 сентября 1939 года начался освободительный поход Красной Армии в Западную Украину и Западную Белоруссию, находившихся в составе Польши.

Бригада принимала участие в освободительном походе рабочих и крестьян от гнёта капиталистов и помещиков в сентябре 1939 года в восточные районы Польши. 204-я бригада совершила марш на собственном транспорте к месту сосредоточения.

9 декабря 204-я воздушно-десантная бригада убыла с места дислокации в г. Борисполь Киевской области в г. Ленинград. Командир бригады полковник Иосиф Иванович Губаревич. Начальник штаба полковник Александр Михайлович Досик. Военный комиссар — начальник политотдела — полковой комиссар Барилко.

12 декабря 204-я воздушно-десантная бригада прибыла в г. Ленинград, где по 28 января 1940 года обучается ведению боевых действий в лесисто-болотистой местности в зимних условиях.

1940 год

18 января. С начала января соединения 15-й армии (командующий войсками армии Ковалёв М. П.) вели под Питкярантой тяжёлые бои с упорно оборонявшимся противником.

28 января 204-я воздушно-десантная бригада в Ленинграде завершила обучение ведения боевых действий в лесисто-болотистой местности в зимних условиях.

По первоначальным планам бригада должна была использоваться по предназначению на Выборгском направлении. Позже было принято решение использовать её в общевойсковых боях. Парашюты и десантное снаряжение оставлены на складе в городе Пушкин.

С 29 января бригада перебазируется на железнодорожную станцию Лодейное Поле.

9 февраля. С 9 по 12 февраля с железнодорожной станции Лодейное Поле бригада убывает в район Салми в район Салми.

13 февраля. Из Салми 13 февраля 1940 года 204-я бригада совершает лыжный переход в г. Питкяранту. Командиры и красноармейцы-десантники двигались днём и ночью по обочине дороги в колонну по одному, преодолевая глубокие снежные покровы при 50-градусном морозе и встречном, обжигающем лицо, ветре.

Утром 14 февраля 1940 года бригада почти полностью сосредоточилась на острове Пусунсаари в полуразрушенном здании целлюлозного завода. В Лодейном Поле пока ещё оставались боепитание, часть санитарной службы, отдел вещевого снабжения и одна стрелковая рота.

14 февраля командующий войсками 15-й армии М. П. Ковалёв приказал командиру бригады полковнику И. И. Губаревич ликвидировать группировку противника на островах Петяя-Сари и Максиман-Сари и установить связь с соединениями 168-й стрелковой дивизии, окружённой финскими войсками. Быть на исходном рубеже к 5 часам 15 февраля 1940 года на островах Вахкими-Сари и Путки-Сари.

13 марта. В 8 часов 13 марта начальник штаба бригады полковник А. М. Досик и сообщил, что получен приказ Ставки Верховного Военного совета № 0215 от 13 марта 1940 года для неуклонного исполнения о том, что в 23 часа 12 марта 1940 года между СССР и Финляндией подписан договор о прекращении военных действий и о мире между обеими странами.

Советские войска до 12 часов 13 марта вели огонь огня по финским позициям из всех видов оружия. В 12 часов на Северо-Западном фронте огонь прекратился. Война закончилась.

Заместитель народного комиссара обороны СССР командарм 1-го ранга Кулик Г. И. отметил в одном из отчётов отметил, «Бригада отлично выполнила поставленную ей задачу». (ЦГАСА, ф. 34980, д. № 400, 0—11)

31 марта бригада ввернулась на постоянное место дислокации в г. Борисполь в Киевский ОВО.

10 июня в 0.35-1.00 начальник Генштаба РККА Маршал Советского Союза Шапошников Борис Михайлович направил командующим войсками Киевского Особого военного округа генералу армии Жукову Георгию Константиновичу и Одесского военного округа генерал-лейтенанту Болдину Ивану Васильевичу шифротелеграммы. В шифротелеграммах приказывалось привести в готовность управления стрелковых корпусов с корпусными частями, стрелковые дивизии, танковые бригады, артполки РГК и все понтонные средства.[2]

Военные советы КОВО и ОдВО после получения директив в течение 15 минут оповестило войска о приведении в боевую готовность.

20 июня 1940 в 21.40 командиры Генерального штаба Красной Армии подполковник Шикин и майор Рыжаев, прибывшие из Москвы в Киев, вручили командующему войсками КиевОВО генералу армии Г. К. Жукову директиву наркома обороны СССР и начальника Генштаба № 101396/СС. Командование Красной Армии приказывало приступить к сосредоточению войск и быть готовым к 22 часам 24 июня к решительному наступлению с целью разгромить румынскую армию и занять Бессарабию.

Для управления войсками из состава Управления Киевского Особого Военного Округа выделяется управление Южного фронта. Командующим войсками фронта назначается командующий войсками КиевОВО генерал армии Жуков, Георгий Константинович, штаб фронта в г.Проскуров.

Из войск Одесского ВО и войск прибывших из других округов формировалась 9-я армия (командующий войсками армии генерал-лейтенант Болдин И.В., заместитель командующего войсками армии генерал-лейтенант Козлов Д.Т.), штаб армии в Гросулово 35 км к северо-востоку от г.Тирасполь (ныне Великая Михайловка).[2]

28 июня. Освободительный поход в Бессарабию

В 11 часов после получения ответа румынского правительства советские войска получили новую задачу — без объявления войны занять Бессарабию и Северную Буковину.

Военный совет Южного фронта отдал войскам директиву № А00149, которой поставил новую задачу войскам Южного фронта — быстрым выдвижением к р. Прут закрепить за СССР территорию Буковины и Бессарабии.

В 14.00 войска Южного фронта начали операцию по занятию территории Северной Буковины и Бессарабии.

В 14.30 штаб Южного фронта доложил в Москву о том, что из 12-й армии в Северную Буковину вступили 5-я танковая бригада и 58-я стрелковая дивизия в районе Снятын, 24-я танковая бригада в районе Княже, 141-я стрелковая дивизия двинулась в район Залещиков, а из 5-й армии в Бессарабию — 80-я стрелковая дивизия в районе Устье, Сокол, Большая Мукша и 169-я стрелковая дивизия — в районе Ямполь, Сороки. Однако с переправой войск 9-й армии возникли проблемы.

В 20.00 командующий ВВС Южного фронта генерал-лейтенант Ф. А. Астахов отдал предварительное распоряжение командиру 201-й авиабригады о высадке десанта в районе Болграда.

В 23.00 Военный совет Южного фронта передал Военным советам армий директиву № 00150, в которой ставились задачи на второй день похода: 1. Армиям фронта, действуя в составе, установленном директивой моей № 00149, с утра 29.6 продолжать движение и занять северную Буковину и Бессарабию и к исходу 30.6 выйти к новой государственной границе.

  • 9-й армии - выйти 29.6 на рубеж Пырлица, Ганчешты, Дезгинже.
  • 5-му кавкорпусу 29.6 выйти на рубеж Конгаз, Болград, Фурманка.
  • 55-й ск, занимая 25-й сд г.Аккерман и Сарата, вывести 74-ю сд в район Акмангит.
  • Распоряжением нач. ВВС фронта к 10.00 29.6 выбросить парашютный десант 201-й авиадесантной бригады в районе г. Болград с задачей — занять район г.Болград.
  • Частям при занятии Буковины и Бессарабии движение вести на хвостах отходящих румынских войск.
  • Во всех гарнизонах занятой Бессарабии и Буковины установить образцовый порядок, наладить караульную службу и взять под охрану все имущество, оставленное румынскими войсками, госучреждениями и помещиками.

В 24.00 наведение понтонного моста через Цареградское гирло Днестровского лимана продолжалось при сильном шторме.[2]

29 июня

Ночью командованием было принято решение к десантированию в Болград привлечь 204-ю бригаду. Ранним утром 29 июня командир 204-й вдбр полковник И. И. Губаревич получил приказ на десантирование.[2]

К 4.00 завершилось наведение понтонного моста через Цареградское гирло Днестровского лимана для соединений и частей 55-го ск .

После 4.00 по понтонному мосту через Цареградское гирло началась переправа частей 25-й сд.

В 4.00 личный состав 204-й авиадесантной бригады (командир 204-й бригады полковник И.И. Губаревич) в количестве 1 436 красноармейцев-десантников был выведен к 99-ти самолётам ТБ-3 1-го, 3-го, 7-го и 14-го тяжелобомбардировочных авиаполков и находился там до отлёта. Десантники имели на себе один боекомплект патронов и две сутодачи мясоовощных консервов, концентратов и сухарей.

Моторизованные отряды 55-го ск и 5-го кк быстро продвигались к назначенным рубежам, но основные силы по причине задержки на переправе задерживались. Командование фронта приняло решение использовать дополнительные воздушные десанты.

29 июня в 5.10 штаб 9-й армии для выполнения директивы командования фронта издал боевой приказ № 3:

  • 9-я армия 29.6 подвижными частями выходит на рубеж Пырлица, Ганчешты, Дезгинже.
  • Распоряжением нач. ВВС фронта к 10.00 29.6 будет выброшен парашютный десант 201-й адбр в районе г.Болград с задачей — занять район Болград…

Утром 29 июня войска Южного фронта возобновили продвижение вперёд.

В 8.00 самолёты с десантниками 204-й адбр стартовали в сторону юга Бессарабии.

В течение дня штаб 9-й армии передислоцировался в Тирасполь.

29 июня до 14.30 выброска десанта 204-й адбр завершилась в 10 км севернее Болграда.

29 июня в 18.30 3-й батальон 204-й адбр командиром бригады Губаревичем был направлен в Болград, а 1-й батальон — на станцию Троянов Вал. В Болграде румынские воинские подразделения сопротивления не оказывали.

К исходу дня 29 июня 5-й кавкорпус своими главными силами достиг района Петровка, Стурдзяны. В районе Манзырь части 32-й кавдивизии задержали группу румынских военнослужащих на 40 подводах, у которых было изъято 14 200 леев, 86 винтовок, 4 пистолета, 117 штыков, 5 тыс. патронов и различные продукты, а также сейф с секретными документами. Танковые полки 9-й и 32-й кавдивизий достигли Чимишлии и Романова. В связи с высадкой 204-й авиадесантной бригады в районе Болграда корпусу было приказано не продвигаться далее линии Чимишлия -Комрат-Романово (см. Романовка, Бессарабка), а 14-я танковая бригада вернулась на восточный берег Днестра и сосредоточилась в Парканах.[2]

30 июня

В 0.15 начальник Генштаба Маршал Советского Союза Б.М.Шапошников сообщил находящемуся в г.Тирасполе народному комиссару обороны СССР Маршалу Советского Союза Тимошенко С.К. и командующему войсками Южного фронта генералу армии Жукову Г.К. о продлении срока эвакуации румынских войск до 14.00 3 июля. На основании полученной информации Военный совет Южного фронта издал директиву № 00151, в которой было сказано, армии фронта, продолжая выдвижение к новой границе, к исходу 29.6 заняли северную Буковину и заканчивают занятие Бессарабии. Далее приказывалось:

  • 9-й армии передовыми частями 35-го ск к исходу 30.6 занять и закрепиться по р. Прут на участке (иск.) с.Скулени, с.Цыганка, имея основные силы 15-й мд в с.Пырлица, 95-й сд в с.Ганчешты.
  • 5-му кк 30.6 сосредоточиться в районе Чимишлия, Комрат, Романово.
  • 204-й адбр, имея основные силы в Болград, занять и удерживать Кагул и Рени, сильными отрядами до 300 чел. каждый.
  • 55-й ск, занимая 25-й сд район Колония Старая Сарата, Аккерман, один сп 74-й сд на машинах выбросить к исходу 30.6 в район Измаил, обеспечивая госграницу по линии р. Дунай, остальными силами дивизии форсированным маршем выйти в район, указанный в приказе 00150. Штабу 55-го ск 30.6 перейти в Колония Старая Сарата.
  • Разъяснить всему личному составу, что Советское правительство разрешило румынской армии производить эвакуацию до 14.00 3.7.40 г., поэтому все вопросы решать только мирным путём, допуская где нужно возможность нормального отхода. При отходе румынских частей не допускать производства румынскими солдатами грабежей, увода скота, подвижного состава и подвод, взятых у местного населения Бессарабии и Буковины, для чего выделить на переправы через р. Прут: от 9-й армии в с.Леушени танковый батальон с десантом; в г.Кагул один танковый полк от кавдивизии, в м.Рени танковый батальон с десантом пехоты; на переправу через р. Дунай в г.Измаил — один танковый полк от кавдивизии. Танковым полкам и батальонам выступить на указанные переправы в 5.00 30.6.1940 г.

В ночь на 30 июня 4-я рота 2-го батальона 204-й адбр на автомашинах заняла м. Рени. Беспорядочный огонь уходящих румын урона не нанёс.

В 2.00 1-й батальон 204-й авиадесантной бригады выступил в поход для занятия Кагула. В районе Болграда, Болгарийска и станции Троянов Вал был оставлен 3-й батальон бригады, занимавшийся также сбором парашютов.

30 июня, 3.00.

  • Южнее частей 5-го кавкорпуса 74-я сд 55-го корпуса своим 78-м стрелковым полком занимала г. Аккерман, а остальными силами, 35-м и 306-м сп, дивизионными частями, в 3.00 вступила в Старую Сарату. Румынские военнослужащие сопротивления не оказывали.
  • 25-я сд 55-го ск достигла района Татарбунары, Акмангит. При подходе к Акмангиту взрывом заложенной румынами мины был убит 1 и ранено 3 военнослужащих 263-го стрелкового полка.

В 4.55 командующий ВВС Южного фронта отдал приказ о переброске в г.Измаил 201-й авиадесантной бригады.

В 5.00 моторизованные отряды 9-й армии выступили на переправы через р. Прут: в г.Кагул 30-й танковый полк от 9-й кд 5-го кк, в м.Рени танковый батальон с десантом пехоты; на переправу через р. Дунай в г.Измаил — 18-й танковый полк от 32-й кд 5-го кк.

30 июня. 6.00.

В центральной части Бессарабии войска 35-го ск походными колоннами двигались на запад.

Утром 5-я рота 2-го батальона 204-й адбр на подходе к Рени была обстреляна румынским самолетом, в результате чего был ранен 1 боец.

В 9.35 первый самолёт ТБ-3 с десантниками 201-й адбр на борту взял курс на г.Измаил.

С 9.35 до 12.15 44 самолёта ТБ-3 с 809 десантниками 201-й адбр на борту влетели и взяли курс на г.Измаил.

К 18.00 Измаил был занят 201-й адбр.

В 20.00 в штаб 204-й адбр поступило донесение командира 1-го батальона, который находился в 20 км юго-восточнее Кагула, о том, что, по полученным от местного населения сведениям, румынские части организовали оборону в 2 км восточнее города. Командир бригады Губаревич принимает решение с дополнительными силами выдвинуться туда.

30 июня. 22.00.

  • 4-я и 5-я роты 2-го батальона 204-й адбр находилась в м.Рени.
  • 80-й отдельный разведбатальон и передовой отряд 25-й сд совершали марш к м.Рени и г.Измаил.
  • 1-й батальон 204-й авиадесантной бригады находились в г. Кагул.
  • 3-й батальон бригады 204-й адбр находился в районе г.Болграда, Болгарийска и станции Троянов Вал.[2]

1 июля

В 1.00 командир 204-й бригады Губаревич с 8-й ротой 3-го батальона на 3 автомашинах выехал в Кагул для оказания помощи 1-му батальону.

В 2.00 в Кагуле ситуация разрешилась мирным путём. К 2.00 в город вошёл 30-й танковый полк 9-й кавдивизии.

В 8.00 подразделения 25-й сд 55-го ск прибыли в назначенные пункты: 80-й отдельный разведбатальон вступил в м.Рени, а передовой моторизованный отряд – в г.Измаил.

1 июля. 15.00.

1 июля румынский самолёт обстреливал площадь и железнодорожную станцию в Рени, обошлось без жертв.

Подразделение 2-го батальона 204-й бригады находилось в Джурджулешты.[2]

2 июля

2 июля румынский самолёт обстреливал площадь и железнодорожную станцию в Рени, обошлось без жертв.

В 1,5 км восточнее Джурджулешт румынская рота заняла оборону и открыла беспорядочный ружейно-пулеметный огонь по бойцам 204-й авиадесантной бригады. По предложению командира бригады румынские части были отведены за Прут.

Штаб Южного фронта издал приказ № 017/сс для штабов 12-й, 5-й и 9-й армий об организации обороны границы и «разработать план использования войск на случай перехода Румынии к активным действиям. Этот план надо было представить на утверждение к 20.00 4.7.40 г.

В 18.30–19.00 5–6 румынских речных мониторов, курсируя между Галацем и Джурджулештами, вели неприцельный огонь из своих 37-мм орудий, а последние румынские части отходили по мостам на западный берег р. Прут. Советские войска, находившиеся в 250 метрах от мостов, огня не открывали. После отхода последних румынских частей в 19.45 в разговоре на мосту с советскими представителями румынский парламентёр полковник Степанов предупредил их, чтобы они немедленно покинули мост. Через 2–3 минуты после их ухода были взорваны две фермы западной части железнодорожного моста и два пролёта автомобильного моста. В ответ на протест советской стороны румынские представители заявили, что мосты были взорваны, так как советские танки их атаковали.[2]

3 июля. Окончание освободительного похода в Бессарабию

Вместе с войсками Красной Армии на территорию Бессарабии были введены оперативные группы НКВД, которые приступили к проверке населения по классовому признаку и при необходимости производили аресты бывших работников румынских карательных органов, агентов румынских спецслужб и изъятие оружия у населения. К 3 июля было арестовано 490 человек, а в прилегающих районах УССР — 270 агентов румынской разведки.

Нарком обороны СССР направил наркому внутренних дел СССР письмо с предложением выдвинуть пограничные войска НКВД на линию новой Государственной границы СССР с Румынией и о смене соединений Красной Армии.

В 14.00 советско-румынская граница была закрыта. Таким образом войска Южного фронта выполнили поставленную перед ними задачу. Главные силы приступили к изучению новых дислокации и плановой боевой и политической подготовке в занимаемых ими районах.

204-я адбр дислоцировалась:

  • 4-я и 5-я роты 2-го батальона бригады находилась в м. Рени. Здесь был и 80-й отдельный разведбатальон 25-й сд 55-го ск.
  • 3-й батальон бригады 204-й адбр находился в районе г.Болграда, Болгарийска и станции Троянов Вал.
  • Командир бригады Губаревич, 1-й батальон, 8-я рота 3-го батальона находились в г.Кагул. Кроме них в Кагуле был 30-й танковый полк 9-й кавдивизии.
  • Подразделение 2-го батальона бригады находилось в с.Джурджулешты.[2]

4 июля

В 14.00 главные силы 25-й стрелковой дивизии вступили в г.Болград, м.Рени и г.Измаил.

В 16 часов 4 июля речные мониторы Дунайской военной флотилии вошли в Очаковское гирло Дуная и двинулись вверх по реке вслед за катерами, тралящими фарватер. В Вилково прибыли 3 пограничных катера, ещё 3 катера поднимались по реке к Килии. В тот же день Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило предложение наркома обороны о перешивке на широкую колею до конца июля около 1 300 км железных дорог в Бессарабии и Северной Буковине и восстановлении мостов через Днестр.[2]

5 июля

Утром через Днестр переправились погранотряды и на автомашинах двинулись к Пруту.

В связи с окончанием Бессарабского похода 5 июля войска Южного фронта были приведены в состояние постоянной боевой готовности мирного времени.[2]

6 июля

СНК СССР принял постановление № 1193 — 464сс от 6 июля по которому территория Северной Буковины была включена в состав КОВО, а Бессарабии — в состав ОдВО и предусматривалось проведение организационных мероприятий в Красной Армии.

Нарком обороны СССР издал директивы Военным советам КОВО и ОдВО о новом составе и дислокации войск округов. В директивах предусматривалось начать новые формирования соединений, утверждённые правительством, перевести войска в новые места постоянной дислокации, расформировать части и учреждения, созданные для проведения освободительного похода и начать увольнение задержанного после советско-финляндской войны приписного состава.

55-й ск в составе 25-й сд и 74-й сд находился на территории южной Бессарабии.

6 июля стрелковые полки 25-й стрелковой дивизии находившиеся в г.Болград, м.Рени и г.Измаил сменили танковые эскадроны 18-го тп 32-й кд 5-го кавкорпуса и подразделения 201-й и 204-й авиадесантных бригад на охране границы.[2]

9 июля

Все войска Южного фронта выдвигались к местам постоянной дислокации.

9 июля было расформировано управление Южного фронта.

10 июля было расформировано управление 9-й армии.[2]

См. также

Напишите отзыв о статье "204-я воздушно-десантная бригада"

Примечания

  1. ↑ Сайт Механизированные корпуса РККА. Справочник. Персоналии. Биографии – П (Петров Даниил Ефимович).
  2. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Мельтюхов М. И. Освободительный поход Сталина.

Литература

  • Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. В трёх томах. Десятое издание, дополненное по рукописи автора. Издательство "Новости". Москва, 1990. С.274-277.
  • Мельтюхов, Михаил Иванович. Освободительный поход Сталина. М., Яуза, Эксмо, 2006. ISBN 5-699-17275-0 (см lib.rus.ec/b/300044/read)
  • Советские воздушно-десантные. Военно-исторический очерк. Москва: Воениздат, 1986, 2-е изд.

Ссылки

  • [rkka.ru/ihandbook.htm Сайт РККА]. Страницы: "Полевые управления фронтов", "Полевые управления армий", "Управления корпусов", "ДОКУМЕНТЫ по оргмероприятиям военных округов и армий Приказ НКО СССР № 0053 от 26.09.1939 «О формировании Белорусского и Украинского фронтов», "Ведомость распределения сд и корпусных управлений по округам (на 17.10.1939)", "95-я Молдавская стрелковая дивизия".
  • Сайт SOLDAT.ru Дислокация войсковых частей и учреждений Одесского военного округа на 1 мая 1941 года
  • Сайт samsv.narod.ru/Br/Vdbr/vdbr204/default.html 204-я воздушно-десантная бригада
  • Сайт Механизированные корпуса РККА. Справочник. Персоналии. Биографии – П (Петров Даниил Ефимович).
  • www.rkka.ru/analys/vdv/main.htm Сайт РККА. Из опыта управления воздушными десантами в годы войны. Полковник в отставке Я. Самойленко.


<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

 Для улучшения этой статьи по истории желательно?:

Отрывок, характеризующий 204-я воздушно-десантная бригада

– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=204-я_воздушно-десантная_бригада&oldid=69175846»