Kirby and the Rainbow Curse

Kirby and the Rainbow Curse Kirby and the Rainbow Paintbrush
Обложка североамериканского издания
Разработчик	HAL Laboratory
Издатель	Nintendo
Создатели Продюсеры Сигэфуми Кавасэ Кэнсукэ Танабэ Геймдизайнер Кадзусигэ Масуда Композиторы Сёго Сакаи Мэгуми Охара
Часть серии	Kirby
Даты выпуска	22 января 2015 20 февраля 2015 8 мая 2015 9 мая 2015
Жанр	Платформер
Возрастные рейтинги	CERO: A ESRB: E — Everyone
Носители	Wii U Optical Disc, цифровая дистрибуция (Nintendo eShop)
Платформа	Wii U
Режимы игры	Однопользовательская игра, мультиплеер
Управление	Wii U GamePad, Wii Remote
Сайт	[kirby.nintendo.com/rainbow-curse/ intendo.com/rainbow-curse/]

Kirby and the Rainbow Curse (рус. «Кирби и радужное проклятие»), известная в Японии как Touch! Kirby Super Rainbow (яп. タッチ！カービィ スーパーレインボー Татти! Ка:би: Су:па:рэймбо:, рус. «Нажимай! Супер Радуга Кирби») и в Европе как Kirby and the Rainbow Paintbrush (рус. «Кирби и радужная кисть») — игра из серии Kirby в жанре платформер, разработанная HAL Laboratory и выпущенная Nintendo в 2015 году для стационарной консоли Wii U. Игра является продолжением Kirby: Canvas Curse, выпущенной на Nintendo DS в 2005 году. Kirby and the Rainbow Curse выпущена 22 января 2015 года в Японии и 20 февраля на территории Северной Америки. В Европе релиз игры состоялся 8 мая 2015 года, в Австралии 9 мая. В игре можно задействовать фигурки Amiibo, в частности фигурки Кирби, Мета Рыцаря и короля ДиДиДи.

Игровой процесс

См. также: Игровой процесс в Kirby: Canvas Curse

В Kirby and the Rainbow Curse задействован тот же геймплей, что и в Kirby: Canvas Curse. Игра оформлена в уникальном пластилиновом стиле. Игроки используют специальный геймпад Wii U чтобы помочь Кирби, склеенному в форме шара, двигаться по уровню, рисуя радужные линии на сенсорном экране, чтобы задать ему направление. Рисование петли ускорит главного героя, а при нажатии непосредственно на самого Кирби игрок придаст ему вращение, с помощью которого герой сможет устранить врагов. За каждые собранные 100 звёзд Кирби может выполнить Звёздный Рывок (англ. Star Dash), увеличившись в размере и уничтожить ранее нерушимые препятствия. Как и в Kirby's Epic Yarn Кирби может обретать различные формы по ходу игры, такие как подводная лодка, ракета и танк. Эти формы позволяют ему прогрессировать в игре и открывают новые элементы, меняющие геймплей. К игре могут подключится до 3-х игроков с Wii Remote, которые могут сыграть за Уоддл Ди (англ. Waddle Dee), которые помогают Кирби в прохождении уровня и сражаются с врагами. Режим «Story Mode» включает в себя 28 уровней, в то время как режим «Challenge Mode» — более 40.

В игре могут быть задействованы специальные фигурки Amiibo, в частности фигурки Кирби, короля ДиДиДи и Мета Рыцаря из Super Smash Bros для Wii U. Фигурка Кирби позволяет герою активировать Звёздный Рывок в любое время, фигурка ДиДиДи увеличивает здоровье, фигурка Мета Рыцаря усиливает атаку Кирби.

Сюжет

В один прекрасный день в Стране Снов (англ. Dreamland), когда Кирби и Уоддл Ди играли вместе, в небе открывается таинственное отверстие, высасывает все краски Страны Снов и парализует всех жителей. Элин (англ. Elline) — фея-кисточка из страны Севентопия (англ. Seventopia) проникает через портал, чтобы убежать от злой силы и возвращает цвет Кирби и Уоддл Ди. Узнав от Элин, что они должны устранить монстра по имени Клэйсия (англ. Claycia) чтобы вернуть цвета Стране Снов герои отправляются вместе с ней в Севентопию, чтобы спасти Страну Снов.

Разработка

Когда разработчики увидели геймпад Wii U, они поняли что можно включить в новую игру про Кирби асимметричный мультиплеер. В то время как Wii Remote применяется для платформеров со стандартной механикой, новый геймпад даёт возможность игроку рисовать «точки опоры». Они решили использовать такой же стиль игры как и в Kirby: Canvas Curse на Nintendo DS. Пластилиновый стиль в Wii U игре выбран для того, чтобы придать ей объём по сравнению с DS игрой, в то же время в ней используется более низкая частота кадров. Уоддл Ди выбраны в качестве многопользовательских персонажей, поскольку разработчики решили что король ДиДиДи и Мета Рыцарь не подходят для защиты Кирби.

Критика

Рецензии
Рейтинг на основании нескольких рецензий
Агрегатор	Оценка
GameRankings	76,29 % (36 обзоров)
Metacritic	76/100 (35 обзоров)
Иноязычные издания
Издание	Оценка
Destructoid	9/10
EGM	9,0/10
Famitsu	34/40
Game Informer	7,75/10
Game Revolution	3,0/5
GameSpot	5/10
GamesRadar
GameTrailers	7,5/10
IGN	8,0/10
Nintendo World Report	8/10
Polygon	8,5/10
Giant Bomb
Nintendo Life

Японский игровой журнал Famitsu поставил Kirby and the Rainbow Curse 34 балла из 40, при этом один из рецензентов отметил что «Хотя управление персонажем посредством рисования линий не является новинкой, игра заслуживает аплодисментов за интересную подачу геймплея, что повышает интерес к игре. Визуальный пластилиновый стиль выглядит мило, игра наполнена очень интересными фишками, вызывающими интерес. Игра оформлена с истинным шармом Action-игр».

Рецензент Giant Bomb Дэн Рикетт поставил игре 2 звезды из 5, негативно оценив игру по отношению к DS-предшественнику. Он отметил простоту и линейность уровней и слишком лёгкое коллекционирование. Ему не понравилось то, что в отличие от Kirby: Canvas Curse Кирби не может воспользоваться способностями врагов, а превращения в транспортные средства на определённых уровнях он отметил как «сильно-урезанную форму». Негативную критику получили однообразные битвы с боссами и недостаточная точность стилуса. Рикетт отмечает, что за Уоддл Ди играть лучше, поскольку стандартная платформенная механика приносит больше удовольствия, чем «ненадёжная стилусная». Несмотря на это пластилиновый стиль Рикетт отмечает как «великолепный».

Рецензент IGN Марти Слива нашёл игру более терпимой и поставил ей 8 баллов из 10. Он высоко оценил периодически высокую сложность игры и её разнообразие, находя транспортные этапы «приятными», а оформление уровней «красивыми». Слива считает такие уровни «абсолютно великолепными», хваля такие детали как отпечатки пальцев в пластилине и замедленную анимацию боссов. Однако он был разочарован тем что ему пришлось фокусировать внимание на геймпаде, а не телевизоре. Делая обзор на многопользовательский режим за Уоддл Ди Слива отметил, что мультиплеер «не гарантирует получение большого опыта» но тем не менее это «интересный для проверки эксперимент».

Рецензент Nintendo Life Джон Уолгрен дал игре 7 звёзд из 10. Он нашёл игру «очаровательной», а визуальный стиль «красивой […] на Wii U до последнего момента», но был разочарован тем что пластилиновая эстетика не сообщалась с игровым процессом Kirby's Epic Yarn. Он отметил низкую сложность в прохождении основной кампании, тем не менее отметив, что коллекционирование и режим «Challenge Mode» усложняют игру. Как и в случае с другими рецензентами Уолгрену хотелось видеть игру в высоком разрешении, однако он обнаружил что ему приходится сосредотачиваться на геймпаде с экраном низкого разрешения. Игра с другими является «приятной», но «это не лучший опыт локального мультиплеера для Wii U».

В первую неделю запуска в Японии было продано 32 000 копий игры.

Ссылки

• [kirby.nintendo.com/rainbow-curse/ intendo.com/rainbow-curse/] — официальный сайт Kirby and the Rainbow Curse
• [www.gamefaqs.com/805616 Kirby and the Rainbow Curse] (англ.) на GameFAQs

Отрывок, характеризующий Kirby and the Rainbow Curse

На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.


В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.