Эльчибей, Абульфаз Гадиргулу оглы

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Абульфаз Эльчибей»)
Перейти к: навигация, поиск
Абульфаз Эльчибей
азерб. Əbülfəz Qədirqulu oğlu Əliyev<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
2-й Президент Азербайджана
17 июня 1992 — 10 октября 1993
Глава правительства: Рагим Гусейнов
Али Масимов (и.о.)
Панах Гусейнов
Сурет Гусейнов
Предшественник: Аяз Муталибов
Преемник: Гейдар Алиев
 
Вероисповедание: Ислам
Рождение: 24 июня 1938(1938-06-24)
с. Келеки, Ордубадский район, Нахичеванская АССР, Азербайджанская ССР
Смерть: 22 августа 2000(2000-08-22) (62 года)
Анкара, Турция
Место погребения: Аллея почётного захоронения, Баку
Отец: Гадиргулу Мардан оглы Алиев
Мать: Мехранса Джафар кызы Алиева
Дети: сын: Эртургут
дочь: Чиланай
Партия: Народный фронт Азербайджана
Образование: Азербайджанский Государственный Университет
Учёная степень: кандидат исторических наук[1]
Профессия: Филолог

Абульфа́з Гадиргули́ оглы́ Эльчибе́й (азерб. Əbülfəz Qədirqulu oğlu Elçibəy, наст. фамилия Али́ев; 24 июня 1938 года, с. Келеки, Ордубадский район, Нахичеванская АССР, Азербайджанская ССР — 22 августа 2000, Анкара, Турция) — азербайджанский государственный, политический и общественный деятель, переводчик, диссидент, лидер Народного фронта Азербайджана, президент Азербайджана (1992—1993). Эльчибей стал первым всенародно и демократично избранным президентом страны. Период его правления пришёлся на экономический и политический кризис в стране. Тяжелые последствия Карабахской войны и политические расприи внутри страны вынудили Абульфаза Эльчибейя оставить пост президента во избежание гражданской войны. 28 августа 1993 года на референдуме о доверии Абульфазу Эльчибею за его отставку проголосовало 97,5 % граждан страны[2]. Народный фронт Азербайджана назвал итоги референдума сфальсифицированными, а Госдепартамент США в специальном заявлении выразил озабоченность по поводу организации референдума и чрезвычайных условиях его проведения[3]. Последующие выборы президента ОБСЕ оценивает «несоответствующими некоторым обязательствам в рамках ОБСЕ».





Биография

Учёный и диссидент

Абульфаз Алиев родился 24 июня 1938 года в селе Келеки Ордубадского района Нахичеванской АССР, в семье Гадиргули Алиева, погибшего в годы Великой Отечественной войны, и Мейрансы Джафар кызы Алиевой. В 1957 году он окончил отделение арабской филологии факультета востоковедения Азербайджанского государственного университета. В 1963—1964 гг. проходил языковую практику в Египте в качестве переводчика[4], после чего вернулся в Баку[5]. Учился в аспирантуре Азербайджанского государственного университета по специальности «История стран Азии и Африки», затем в этом же университете с 1969 по 1974 годы работал преподавателем истории[1]. Под руководством учёного-востоковеда Зия Буниятова[6], Абульфаз Алиев в 1969 году защитил кандидатскую диссертацию на тему «Государство Туглукидов IX в.»[4].

Алиев рано примкнул к диссидентскому движению, выступал пропагандистом пантюркизма. В 1973 году он организовал в Бакинском университете студенческий кружок «Свобода», члены которого обсуждали проблемы восстановления государственной независимости Азербайджана[7]. В январе 1975 года его арестовали. Для освещения личности Эльчибея, исследователь Дж. Гасанлы приводит следующие выдержки из следственных материалов:

Следователь: Что вы говорили студентам о Ленине? У нас есть документальные свидетельства. Можете посмотреть показания свидетелей.

Абульфаз Алиев: Нет необходимости. Созданная Лениным тюрьма народов ясно показывает, кем он был. Созданное им государство является самой гнусной формой тоталитарного режима. Человечество прекрасно понимает, кем был Ленин, лишивший миллионы людей, десятки народов их законных прав. Только вы не знаете об этом.
Следователь: Это пустые разговоры и головная боль. Скоро поймёте, что бывает за такие речи против Ленина. Вы предаёте землю, которая вас лелеяла и растила. Ведёте беспочвенные разговоры о Коммунистической партии, нашем государстве и правительстве. Во всяком случае, вы знаете, чем может кончиться пустое охаивание Советского Союза — мировой державы.
Абульфаз Алиев: Знаю. Я сын не Ленина, а народа, с которого содрали кожу и выпили кровь. Для тебя СССР может быть Родиной. А для меня Родина — надвое разделённый Азербайджан. Цель моей жизни — залечить эту рану, вести Азербайджан к свободе вместе со всеми, кто считает себя тюрком[6].

За антисоветскую деятельность Абульфаз Алиев провёл полтора года в Карадакских каменоломнях[7]. По другим источникам отсидел 2 года в лагере общего режима[4]. В официальном обвинении указывалось:

Старший преподаватель кафедры истории стран Азии и Африки АГУ им. С. М. Кирова Алиев Абульфаз Гадиргулу оглы с 1970 года начал вести среди преподавателей и студентов пропаганду и агитацию, направленную на разжигание национальной розни, а также распространял ложь и клевету о Советском государстве и его общественном строе. Он настаивал, что Азербайджан должен освободиться из под политического и экономического гнёта России и получить независимость. А. Алиев решительно настаивает, что российское влияние оказывает отрицательное воздействие на культуру Азербайджана и в конечном итоге это приведёт к русификации народа[6].

Выступая на собрании органов национальной безопасности 15 июля 1997 года президент Азербайджана Гейдар Алиев, являвшийся на момент ареста Эльчибея Первым Секретарём ЦК Компартии Азербайджанской ССР, говорил: «У нас не было диссидентов. Если говорить конкретно, то Абульфаза (Эльчибея) арестовали в 1975—1976 годах. Как только я узнал, что он осужден и арестован, то дал указание освободить его. Его освободили. В то время не было никаких оснований для его ареста, кроме безответственных разговоров. Он порой и сейчас очень безответственно выступает. В результате нескольких таких разговоров его друзья из университета или академии донесли на него в КГБ, написали, что он ведёт такую агитацию, поэтому-то его и арестовали»[8].

После освобождения Абульфаз Алиев продолжил научную деятельность в должности ведущего научного сотрудника Института рукописей Академии наук Азербайджана (до 1992 г.). Он является автором более 50 научных работ по восточной философии, истории, литературе, религии[1].

Политическая деятельность

В конце 1980-х — начале 1990-х годов Абульфаз Алиев — один из лидеров азербайджанского национального движения. В этот период он взял себе фамилию «Эльчибей», что означает «посланник народа»[9]. 16 июля 1989 года он становится председателем Народного фронта Азербайджана[10]. Дмитрий Фурман и Али Аббасов в статье «Азербайджанская революция» следующим образом описывают взгляды Эльчибея:

Идеология А. Эльчибея строилась на основе, заданной мусаватистской республикой — сочетании страстного пантюркизма и западничества. Хороший оратор (на азербайджанском языке), он завораживал толпы речами о гибнущей империи, великом тюркском народе и о том, что если бы не большевики, уничтожившие АДР, Азербайджан стал бы не менее богатым, чем Кувейт, и не менее свободным, чем США или Франция. “Эльчибеевский” тип демократической азербайджанской интеллигенции первого поколения, выходцев из деревни, сочетающих страстный тюркский национализм с идейным “западничеством” (и одновременно — зачастую с полной неспособностью жить и действовать “по западным правилам”), становится доминирующим в НФА, оттесняя наиболее русифицированную и европеизированную часть бакинских либералов.[11]

В первых президентских выборах в сентябре 1991 года Эльчибей не участвовал и руководителем республики тогда был избран Аяз Муталибов.

Президент Азербайджана

Приход к власти

В марте 1992 года под давлением оппозиции Аяз Муталибов вынужден был подать в отставку, однако через два месяца он попытался вернуться к власти. Муталибов потребовал от Верховного Совета Азербайджана восстановления его в должности президента и отмены новых выборов. 14 мая Верховный Совет удовлетворил его просьбу и проголосовал за восстановление его на посту президента[12]. В ответ на восстановление Муталибова на посту президента страны, начался митинг сторонников оппозиции у здания НФА. Утром 15 мая руководство Народного фронта выдвинуло Муталибову ультиматум с требованием добровольно уйти до 15:00 с поста президента[12]. После окончания ультиматума толпа из числа сторонников Народного фронта начинает марш к зданию Верховного Совета, и после небольшой перестрелки, захватывает его. Спустя несколько часов был занят и президентский дворец, но президента там не оказалось. Муталибов бежал из страны.

18 мая на сессии Верховного совета Якуб Мамедов подаёт в отставку с поста председателя и на его место назначается представитель Народного фронта 35-летний Иса Гамбар. 7 июня 1992 года в Азербайджане состоялись президентские выборы, победу на которых одержал Абульфаз Эльчибей, набрав 59,4 % голосов[13]. Буквально до дня инаугурации он жил на седьмом этаже типичной бакинской «хрущёвки» в квартире брата[11]. 17 июня в здании Верховного Совета состоялась церемония инаугурации нового президента Азербайджана.

Внешняя политика

Во внешней политике Эльчибей занял антироссийскую и антииранскую позицию. Не боясь дразнить российское руководство, Эльчибей заявлял, что из всех государственных деятелей России наибольшие заслуги перед демократией принадлежат не Михаилу Горбачёву, а президенту Татарстана Минтимеру Шаймиеву; в связи с принятием Татарстаном новой конституции послал поздравительную телеграмму, в которой говорилось о колониальном угнетении, «героическом татарском народе», а также о том, что «конец XX столетия знаменуется пробуждением и возрождением тюркского мира»[14]. Он артикулировал идею объединения независимого Азербайджана с Южным Азербайджаном, находящимся в составе Ирана[15]. Эльчибей принимает у себя бежавших из Средней Азии диссидентов, а о режимах в среднеазиатских государствах позволяет себе высказывается следующим образом: «…Через несколько месяцев растущее там народное движение сметёт нынешнее руководство — сейчас невозможно задушить стремление народов к свободе»[16].

18 августа 1992 года Эльчибей подписал указ о вступлении Азербайджана в Международный валютный фонд, Международный банк реконструкции и развития и связанные с ними организации. На следующий день был принят закон о проведении в жизнь конвенций и соглашений этих организаций в Азербайджане[17]. 12 сентября он совершил визит в Москву, в ходе которого был подписан «Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной безопасности между Азербайджанской Республикой и Российской Федерацией»[18]. При этом он отказывался разговаривать по-русски и вёл переговоры через переводчика[11]. В начале декабря он посетил Киев, где Эльчибей и президент Украины Леонид Кравчук подписали «Договор о дружбе и сотрудничестве между Украиной и Азербайджанской Республикой»[19]. За неделю до визита на Украину на II съезде Народного фронта Эльчибей заявил, что во внешней политике Азербайджанская Республика будет ориентироваться на усиление связей с США и Великобританией, а «что же касается республик бывшего Союза, то здесь приоритет будет отдаваться Украине»[19].

Внутренняя политика

На следующий день после выборов Эльчибей сказал:

Наша цель построить независимое единое демократическое государство, в котором соблюдались бы права всех граждан независимо от религиозной и национальной принадлежности. Для того чтобы добиться этого, мы постараемся быстро реформировать наше законодательство, прежде всего принять новую конституцию суверенного Азербайджана. В ней будет заложено разделение властей, механизм реального контроля общества над властью. В республике сегодня очевиден паралич власти, потому нам предстоит спешно возводить новое здание государственного устройства, управления. И, наконец, мы постараемся как можно быстрее создать смешанную экономику, начать малую приватизацию, привлечь иностранные инвестиции. Однако важнейшее для всего этого условие – приемлемое решение карабахского вопроса[20].

Придя к власти, Эльчибей и его команда столкнулись с серьёзными военными неудачами азербайджанских вооружённых формирований в Нагорном Карабахе. Летом азербайджанские войска начинают широкомасштабное наступление на позиции противника, в результате чего под контроль Азербайджана возвращаются Шаумяновский и часть Мардакертского и Аскеранского районов. 4 июля азербайджанские войска заняли Мардакерт и переименовали его в Агдере[21]. Спустя два дня Эльчибей ввёл на территории Агдеринского (бывшего Мардакертского) района чрезвычайное положение сроком на месяц с целью «предотвратить возможные провокации со стороны армянских террористических группировок»[22].

В августе 1992 года он ввёл своим указом в оборот национальную денежную единицу — манат. 19 сентября им был обнародован указ о защите прав и свобод, государственной поддержке развития языка и культуры национальных меньшинств[23]. Была проведена реформа системы поступления в вузы — введена тестовая система, практически исключающая коррупцию[24]. В это время в военных действиях на карабахском фронте происходит перелом в пользу армян и успешные до этого военные операции оборачиваются поражениями. В своей книги «Конец Второй Республики» азербайджанский политолог Зардушт Ализаде пишет:

Естественно, поражения посыпались, как из рога изобилия. Чтобы спасти ситуацию, Министерство обороны проводило в городах облавы, забирали молодых людей прямо из домов, останавливали на улице автобусы, ссаживали и сразу отправляли на фронт. В различные организации, в том числе Хельсинкскую Гражданскую Ассамблею, обращались родители с жалобами: сын утром вышел из дома, пошёл на работу (в ВУЗ, в гости, на свидание), не вернулся домой, искали два дня, сообщили в милицию, на третий день получили извещение: «… ваш сын пал смертью храбрых в боях за Родину»[25].

К 25 февраля 1993 года противник полностью овладел Сарсангским водохранилищем, а 3 апреля пал Кельбаджар. В этих условиях Эльчибей ввёл в стране военное положение[11].

Мятеж Сурета Гусейнова

28 мая российская армия, до истечения заранее определённого срока, покинула Гянджу, а оставленное российскими частями оружие досталось бойцам полковника Сурета Гусейнова. Последний получил известность за проведение успешных боевых действий в Карабахе. В период летнего наступления ему удалось восстановить контроль над Геранбойским и Агдеринским районами Верхнего Карабаха[26]. Эльчибей наградил Сурета Гусейнова званием Национального героя Азербайджана и назначил полномочным представителем в Нагорном Карабахе, заместителем премьер-министра и командующим Агдеринским военным корпусом[27]. Посыпавшиеся позднее неудачи на агдеринском фронте, с подачи Народного фронта попытались связать с именем Сурета Гусейнова. Указом Эльчибея он был снят со всех постов и назначен генеральным директором госконцерна по шерсти[26]. Однако военнослужащие 709-й воинской части сохранили ему верность.

С целью разоружения Гусейнова, в ночь на 4 июня правительство приступило к осуществлению плана «Тайфун», автором и руководителем которого являлся премьер-министр Панах Гусейнов (англ.)русск.[28]. Позднее, спустя чуть более двух недель, на небольшой пресс-конференции Эльчибей скажет, что приказ о разоружении 709-й воинской части в Гяндже последовал после отказа её командования передислоцироваться в другое место[29]. Операция правительственных войск в Гяндже обернулась поражением, в результате чего, по официальным данным, погибли 10 человек, а по неофициальным — до 60. Согласно официальной информации, Гусейнов предпринял попытку захватить имущество российской 104-й воздушно-десантной дивизии, к тому времени выведенной, но получил отпор[30]. Сам же Сурет Гусейнов о произошедшем подробно рассказал в интервью Известиям:

Штурм казарм 709-й бригады начался в 6 утра, без всякого предупреждения — никаких предварительных требований о расформировании части и сдаче оружия к нам не поступало. Практически одновременно президентскими гвардейцами, спецназом министерства безопасности и внутренними войсками был окружён и мой дом. До часу дня мы не открывали ответного огня: я не мог отдать приказ проливать братскую кровь. А тем временем танки и снайперы с крыш расстреливали расположение части. Только после того, как командир одного из гянджинских батальонов, вышедший с белым флагом на переговоры, был расстрелян в упор, я отдал приказ об ответных действиях. Через 20 минут атаковавшие нас войска были подавлены и разоружены[27].

Бойцам С. Гусейнова удалось взять в плен генерального прокурора Ихтияра Ширинова (азерб.)русск.. Первым делом Гусейнов приказал генпрокурору выписать ордер на арест Абульфаза Эльчибея[25]. Гусейнов также сменил начальника полиции Гянджи и создал городской Совет[30].

В Азербайджане сложилась кризисная ситуация, поставив страну на грань гражданской войны. Панах Гусейнов подал в отставку с поста главы правительства. Руководство республики, между тем, попыталось пойти на переговоры со сторонниками мятежного полковника. 6 июня распоряжением Эльчибей была образована государственная комиссия во главе с академиком Имамом Мустафаевым, куда вошли аксакалы, видные политические деятели и члены правительства. В тот же день комиссия отправилась в Гянджу. В своём обращении к народу Эльчибей объявил, что «враги нашего народа, действующие за пределами Азербайджана, объединились с внутренними врагами с целью подорвать стабильность в нашем государстве»[31]. В Гяндже, тем временем, собрался митинг сторонников Гусейнова, на котором было зачитано его обращение к народу. Он обвинил правительство и Народный фронт в военных неудачах в Карабахе, а также в выводе с фронта частей национальной армии, которые в тылу стали заниматься мародёрством, и призвал население к гражданскому неповиновению[30].

В обстановке сложившего внутриполитического кризиса, по приглашению Эльчибея 9 июня в Баку прибыл Гейдар Алиев, к тому времени председатель парламента Нахичеванской автономной республики. На состоявшейся встрече Эльчибей предложил Алиеву пост премьер-министра, но тот не дал ответа и попросил время подумать[32][33]. Комиссия же, вернувшаяся из Гянджи, по сути стала на сторону мятежников, потребовав от властей прекратить противостояние, обвинив их в неискренности по отношению к Сурету Гусейнову[33][34]. После ознакомления с докладом Государственной комиссии депутаты парламента решили создать парламентскую следственную комиссию с целью провести повторное расследование[33]. К полуночи 9 июня парламентарии приняли закон об амнистии всех рядовых участников гянджинских событий[35].

Переговоры с Суретом Гусейновым, посредником на которых выступил Гейдар Алиев, не принесли ощутимых результатов. 10 июня Иса Гамбар подал в отставку с поста председателя Милли Меджлиса и 15 июня Милли Меджлис избрал Алиева в качестве нового председателя парламента. Ситуация в стране, между тем, стремительно осложнялась. Подразделения Сурета Гусейнову двинулись в сторону Баку. К 14 июню под их контроль без сопротивления перешли Барда, Евлах, Гёйчай, Ханлар и Мингечаур. Во всех этих районах были смещены главы администрации и назначены военные коменданты, подчиняющиеся Сурету Гусейнову[36]. 15 июня им удалось взять Шеки, а утром следующего дня передовой отряд Гусейнова находился уже в 100 км от Баку, возле Аджигабула[37]. Кризисом власти в Азербайджане воспользовалась армянская сторона, развернувшая наступление в агдамском направлении. Пресс-секретарь президента Ариф Алиев сообщал, что предоставление поддержки азербайджанским силам затруднено, поскольку часть прилегающих к зоне боёв районов контролируется сторонниками Гусейнова[38]. Министр иностранных дел Азербайджана Тофик Гасымов (англ.)русск. обвинил Россию в причастности к гянджинским событиям[39], но российская сторона официально опровергла это[40]. Госдепартамент США и МИД Турции выразили поддержку Эльчибею как всенародно избранному главе государства в его конфликте с мятежниками[36].

После настойчивых требований митингующих, собравшихся в те дни перед резиденцией главы государства, Абульфаз Эльчибей выступил на площади возле президентского дворца и объявил, что не собирается уходить в отставку. Он заявил, что его судьбу может решить только референдум. Позже телевидение зачитало обращение Эльчибея, в котором он призвал мятежников сложить оружие[37]. В принятом обращении к солдатам и офицерам 709-й войсковой части он призвал их «как граждан не проливать кровь своих сверстников, стоящих на страже государства и народа»[38]. Расстояние между правительственными силами и мятежниками всё более сокращалось. На 18 июня Гусейнов назначил дату ввода войск в Баку, мотивируя это тем, что его требования об отставке руководящих лиц (президента, министра обороны, министра внутренних дел, министра национальной безопасности) не выполняются[41]. По приказу Министерства обороны вокруг столицы стали рыть траншеи и строить баррикады, на которых выставлялись посты[42]. Эльчибей снял с должностей министров безопасности и внутренних дел, назначив и. о. соответственно Ровшана Джавадова и Намика Аббасова[43]. В тот же день части национальной армии выступили против использования армии для решения политических вопросов и объявили, что не окажут сопротивления частям Сурета Гусейнова[44].

Отстранение от власти

Неожиданно, в ночь с 17 на 18 июня, в обстановке полной секретности Абульфаз Эльчибей вылетел из бакинского аэропорта «Бина» в Нахичевань и поселился в родном селении Келеки. Ни члены правительства, ни председатель Верховного Совета ничего не знали об этом. В сообщении пресс-службы Азербайджана поступок президента расценивался как «отъезд главы государства из столицы в связи с осложнением внутренней обстановки»[43]. Спустя день госсоветник Ариф Гаджиев заявил, что по имеющейся у него информации «некоторые правительственные силы, подкупленные мятежниками, вчера пытались совершить арест и покушение на жизнь президента. В целях предотвращения кровопролития Абульфаз Эльчибей уехал в Нахичевань»[44]. 21 июня Милли Меджлис принял два постановления: одно, призывающее Эльчибея немедленно вернуться в столицу для руководства обороной города, другое — призыв к Сурету Гусейнову сесть за стол переговоров[45]. В тот же день Сурет Гусейнов в Гяндже объявил о том, что «берёт в свои руки все полномочия»[46]. Его подразделения к тому времени находились уже в 20 км от Баку.

Вечером 23 июня открылось экстренное заседание парламента, продолжавшееся до глубокой ночи. В повестке заседания стояли два вопроса: необходимо ли организовать встречу Эльчибея с Суретом Гусейновым и в состоянии ли глава государства исполнять свои обязанности, находясь за пределами столицы и стоит ли передать его полномочия председателю парламента Гейдару Алиеву? Глава МИД Т. Гасымов и госсекретарь Али Керимов (англ.)русск. сообщили, что президент готов встретиться с мятежным полковником. Однако тот в своей телефонограмме Милли Меджлису отказался от подобной встречи[47]. По инициативе лидера оппозиционной Партии национальной независимости Этибара Мамедова (англ.)русск. на обсуждение парламента был поставлен проект постановление о вотуме недоверия главе государства и передаче его полномочий Гейдару Алиеву, что вызвало отрицательную реакцию у депутатов Народного фронта и юристов президентского аппарата. В 2 часа ночи 24 июня председатель парламента предложил прервать на время заседание и дать ещё один шанс Абульфазу Эльчибею, чтоб тот принял окончательное решение[48]. К тому времени поступили сведения, что части Сурета Гусейнова контролируют Сумгаит[47]. Посты на въезде и выезде из Баку, а также посты у бакинского аэропорта «Бина» контролировались совместными силами полиции и подразделениями Сурета Гусейнова[49].

Эльчибей обещал по факсу передать ответ в Баку. Примерно к 19:00 25 июня в парламент поступил соответствующий документ, который однако не был завизирован и соответственно не имел юридической силы. В нём Эльчибей охарактеризовал происходящие в стране события как государственный переворот и вновь повторил, что не собирается подавать в отставку. При этом он изъявил готовность временно передать часть своих полномочий председателю парламента[50]. К полуночи того же дня Милли Меджлис Азербайджана проголосовал (33 голоса «за» при трёх «против» и одном воздержавшемся) за лишение Абульфаза Эльчибея президентских полномочий и передачу их председателю парламента Гейдару Алиеву, но поскольку такое решение не соответствует Конституции страны, то парламентарии решили вынести вопрос о доверии президенту страны на всенародный референдум[50][51]. Решающую роль в принятии окончательного решения сыграл произошедший в тот же день теракт в Гяндже, в результате которого погибли глава исполнительной власти (мэр) города Вагиф Велиев, его заместитель и один из соратников Сурета Гусейнова; последний расценил это как очередную попытку диверсии властей против него[50]. 28 августа 1993 года на референдуме о доверии Абульфазу Эльчибею за его отставку проголосовало 97,5 % граждан страны[2]. Народный фронт Азербайджана назвал итоги референдума сфальсифицированными, а Госдепартамент США в специальном заявлении выразил озабоченность по поводу организации референдума и чрезвычайных условиях его проведения[3]. На последующих президентских выборах победу одерживает Гейдар Алиев, став новым президентом Азербайджана.

Последние годы: возвращение в политику

После формального окончания срока своих президентских полномочий экс-президент получил возможность вернуться в столицу. Он был избран председателем Демократического конгресса Азербайджана, объединившего все основные оппозиционные партии страны, стал руководителем общенационального движения «За избирательную реформу и демократические выборы». Эльчибей выступал за выход страны из СНГ. В интервью, данном им в 1998 году, он высказал своё мнение об этом Содружестве:

Серьёзная ошибка была совершена во время постройки такого образования, как СНГ. Оно, возможно, могло и устоять, если бы было задумано как Содружество наций независимых государств — я подчёркиваю слово "независимых", в котором права каждого государства: Армении, Грузии и Азербайджана, были бы защищены. Абхазы в Абхазии используют российские войска, чтобы вытеснить грузинское население. Разве это Содружество наций? Россия использует СНГ, пытаясь сохранить старую империю в новой форме и изобретая различные механизмы для этого. Лидеры СНГ не сделали хоть одной серьёзной попытки уладить Армяно-азербайджанский конфликт или любые другие конфликты в пределах территории постсоветской зоны. Я когда-то назвал СНГ большим колхозом без прав. Такой колхоз неизбежно развалится, и это по существу уже случилось[52].

В 1996 году бакинские спецслужбы раскрыли заговор с целью восстановления А. Эльчибея на посту президента страны[53]. 6 ноября 1998 года, выступая на пресс-конференции, Эльчибей заявил, что действующий президент Гейдар Алиев, находясь на посту Председателя КГБ Азербайджана, был причастен к созданию Рабочей партии Курдистана[9], ведущей вооружённую борьбу за создание независимого курдского государства в Турции. Против Абульфаза Эльчибея возбудили уголовное дело по статье 188-6 УК АР (оскорбление чести и достоинства президента путём распространения заведомо ложной информации) и в январе следующего года начался судебный процесс по делу экс-президента[9].

Смерть

В апреле 2000 года в Турции Абульфазу Эльчибею, у которого был рак предстательной железы, сделали операцию, но в июне он вновь оказался в госпитале[7]. Ещё до смерти Гейдар Алиев поручил своему послу оказывать Эльчибею всяческую помощь во время его лечения в Турции, а после кончины выразил соболезнования родным и сторонникам Абульфаза Эльчибея, создал госкомиссию для организации его похорон. На вопрос журналиста о действиях Президента страны по отношению к своему политическому противнику, Гейдар Алиев ответил:

Да, я проявлял заботу о нём, вёл телефонные переговоры с руководством Турции, содействовал его переводу в лучшую клинику. Во-первых, потому что я президент Азербайджана. И по конституции взял обязательство защищать своих граждан — кто бы они ни были и как бы ко мне ни относились. Во-вторых, человек должен быть принципиальным: резким там, где должно, а там, где горе, болезнь, где смерть, нельзя вспоминать, что он организовывал против меня террор, был в оппозиции ко мне, заявлял, что Алиев должен уйти. Все это осталось в истории. Человек скончался. А в-третьих, как бы то ни было, он был президентом Азербайджана. Пусть и один год. Как он президентствовал, что там произошло — это уже второй вопрос. Недопустимо не проявлять уважения к бывшему президенту.[54]
Эльчибей скончался утром 22 августа в турецком военном госпитале «Гюльхане» от продолжительной болезни. Утром 24 августа в штаб-квартире Народного фронта Азербайджана началась церемония прощания с экс-президентом страны, после чего гроб с телом перенесли в здание Академии наук. Гроб сопровождали 50 тыс. человек[55]. В церемонии прощания принял участие президент Гейдар Алиев. 11 минут, которые он провёл у тела, толпа кричала: «Величайший — Эльчибей, и нет ему равного»[55]. После траурного митинга гроб с телом Эльчибея предали земле на Аллее почётных захоронений[56].

В августе 2012 года Прокуратура Баку по обращению лидера партии «Современный Мусават» Хафиза Гаджиева возбудило уголовное дело о попытке убийства Абульфаза Эльчибея. Гаджиев объявил, что Эльчибея незадолго до смерти отравили, но это способствовало лишь ухудшению его здоровья, и обвинил в попытке убийства одного из его соратников, возглавившего Народный фронт Азербайджана Али Керимли (англ.)русск.[57].

Напишите отзыв о статье "Эльчибей, Абульфаз Гадиргулу оглы"

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 Кто есть кто в России и в ближнем зарубежье: Справочник. — М.: «Новое время», «Всё для вас», 1993. — С. 28. — ISBN 5-86564-033-X.
  2. ↑ 1 2 НАРГИЗ АСАДОВА. [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=622324 Ильхамово царство], Журнал «Власть» (31.10.2005).
  3. ↑ 1 2 [www.kommersant.ru/doc/58207?isSearch=True !Кризис власти в Азербайджане], Газета "Коммерсантъ" (01.09.1993).
  4. ↑ 1 2 3 [vostokoved.academic.ru/670/%D0%AD%D0%9B%D0%AC%D0%A7%D0%98%D0%91%D0%95%D0%99_(%D0%90%D0%BB%D0%B8%D0%B5%D0%B2),_%D0%90%D0%B1%D1%83%D0%BB%D1%8C%D1%84%D0%B0%D0%B7 ЭЛЬЧИБЕЙ (Алиев), Абульфаз], Биобиблиографический словарь востоковедов - жертв политического террора в советский период.
  5. ↑ [www.telegraph.co.uk/news/obituaries/1367190/Abulfaz-Elchibey.html Abulfaz Elchibey], Telegraph (23 Aug 2000).
  6. ↑ 1 2 3 Гасанлы Дж.П. Хрущёвская оттепель и национальный вопрос в Азербайджане (1954-1959). — М.: Флинта, 2009. — С. 632-634. — ISBN 978-5-9765-0792-0.
  7. ↑ 1 2 3 МОВСУН Ъ-МАМЕДОВ, ЮРИЙ Ъ-ЧУБЧЕНКО. [www.kommersant.ru/doc.aspx?fromsearch=bf161a96-3d5a-4c8e-b3e7-b21c5ed509e1&docsid=156003 Умер экс-президент Азербайджана], Газета «Коммерсантъ» (23.208.000).
  8. ↑ С.И. Чернявский. Внешняя политика Азербайджанской Республики (1988-2003). — Баку: Адилоглы, 2003. — С. 49.
  9. ↑ 1 2 3 Алиса ЕПИШИНА. [www.igpi.ru/monitoring/1047645476/jan1999/azerbayd0199.htm Азербайджанская республика в январе 1999 года], МЕЖДУНАРОДНЫЙ ИНСТИТУТ ГУМАНИТАРНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ (1999).
  10. ↑ Станислав Иванович Чернявский. [books.google.com/books?id=Tw8jAQAAIAAJ&q=%D1%8D%D0%BB%D1%8C%D1%87%D0%B8%D0%B1%D0%B5%D0%B9&dq=%D1%8D%D0%BB%D1%8C%D1%87%D0%B8%D0%B1%D0%B5%D0%B9&ei=ZM16S_TVDoOGyATmguGTBQ&hl=ru&output=html&cd=10 Внешняя политика Азербайджанской Республики: 1988-2003 : monografii͡a͡]. — Adilogly, 2003. — С. 48.
  11. ↑ 1 2 3 4 Дмитрий ФУРМАН, Али АБАСОВ. [www.sakharov-center.ru/publications/azrus/az_005.htm Азербайджанская революция], Sakharov-cente.
  12. ↑ 1 2 АЗЕР Ъ-ХАЛИЛОВ, РОМАН Ъ-ГЛЕБОВ. [www.kommersant.ru/doc.aspx?fromsearch=22b22cfb-6ab6-42f6-942c-b5ef53b86fa2&docsid=4810 Муталибовы приходят и уходят...] (рус.), Журнал «Власть» (18.05.1992).
  13. ↑ Curtis, Glenn E. [countrystudies.us/azerbaijan/30.htm Azerbaijan: Government and Politics:The Presidential Election of 1992]. U.S. Country Studies, Library of Congress (1995). Проверено 31 августа 2008.
  14. ↑ Д. Фурман Возвращение в третий мир. Грустная история про азербайджанскую демократию (рус.) // Свободная мысль. — 1993. — № 11. — С. 25.
  15. ↑ Цыганов, Олег Владимирович. Судьба и время Алиевых // Ильхам Алиев: открытый мир = англ. Ilham Aliyev: Open world. — М.: Хроникёр, 2008. — С. 250. — ISBN 978-5-90123852, ББК 63.3(2)6-8.
  16. ↑ Д. Фурман Несостоявшаяся революция. Политическая борьба в Азербайджане (1988-1993 годы) (рус.) // Дружба народов. — 1994. — № 4. — С. 165.
  17. ↑ Станислав Иванович Чернявский. [books.google.com/books?id=cQwjAQAAIAAJ&q=%D1%8D%D0%BB%D1%8C%D1%87%D0%B8%D0%B1%D0%B5%D0%B9+%D1%83%D0%BA%D0%B0%D0%B7&dq=%D1%8D%D0%BB%D1%8C%D1%87%D0%B8%D0%B1%D0%B5%D0%B9+%D1%83%D0%BA%D0%B0%D0%B7&lr=&ei=Y9V6S-y6KIfsyATQi43lBA&hl=ru&output=html&cd=10 Новый путь Азербайджана]. — Азер-Медиа, 2002. — С. 265.
  18. ↑ [www.kommersant.ru/doc.aspx?fromsearch=b628e53e-2156-4b80-a1e8-ba92f4a4a204&docsid=26504 Подписан двусторонний договор], Газета «Коммерсантъ» (13.10.1992).
  19. ↑ 1 2 ВИКТОРИЯ Ъ-КУЛАКОВА. [www.kommersant.ru/doc.aspx?fromsearch=0c7b0bda-5638-42d1-bf72-4fcf97c0d8b2&docsid=32989 Кравчук и Эльчибей удовлетворены итогами визита], Газета «Коммерсантъ» (11.12.1992).
  20. ↑ [yeltsincenter.ru/digest/release/den-za-dnem-10-iyunya-1992-goda Азербайджан: Уже мир, но еще война], «Известия» (1992. – 10 июня, среда. – № 135 (23709).).
  21. ↑ [news.bbc.co.uk/hi/russian/news/newsid_3681000/3681079.stm Карабах: хронология конфликта] (рус.), Русская служба Би-би-си (29 августа 2005 г.).
  22. ↑ Том де Ваал. [www.kommersant.ru/doc/5660?isSearch=True Татарский язык: обошлось без жестов] (рус.), Еженедельник "Коммерсантъ" (13.07.1992).
  23. ↑ Сам Гу Кан. [books.google.com/books?id=E0EiAQAAIAAJ&q=%D1%8D%D0%BB%D1%8C%D1%87%D0%B8%D0%B1%D0%B5%D0%B9&dq=%D1%8D%D0%BB%D1%8C%D1%87%D0%B8%D0%B1%D0%B5%D0%B9&lr=&ei=JdJ6S4TwEI-IygSy4o2tBA&hl=ru&output=html&cd=104 Этно-национальные конфликты в Закавказье и Центральной Азии в контексте их геополитического положения]. — Институт мировой экономики и международных отношений РАН, ма 2002. — С. 16.
  24. ↑ Д. Фурман Несостоявшаяся революция. Политическая борьба в Азербайджане (1988-1993 годы) (рус.) // Дружба народов. — 1994. — № 4. — С. 164.
  25. ↑ 1 2 [www.azeribook.com/politika/zardusht_alizade/konets_vtoroy_respubliki.htm Конец Второй Республики] by Zardusht Alizadeh
  26. ↑ 1 2 Сохбет Мамедов Власти в Баку призывают Гейдара Алиева для устранения угрозы гражданской войны // Известия. — 15.06.1993. — № 110 (23965). — С. 1.
  27. ↑ 1 2 Георгий Иванов-Смоленский, Сохбет Мамедов Сурет Гусейнов «Я раб своего народа» // Известия. — 26.06.1993. — № 118 (23973). — С. 4.
  28. ↑ Чернявский С. И. Внешняя политика Азербайджанской Республики (1988-2003). — Баку: Адилоглы, 2003. — С. 121.
  29. ↑ Александр Красулин Кризис, чреватый любым исходом // Российская газета. — 23.06.1993. — № 118 (734). — С. 7.
  30. ↑ 1 2 3 Санобар Шерматова Гянджа поднимает мятеж против Баку // Московские новости. — 13.06.1993. — № 24 (670). — С. A12.
  31. ↑ Айдын Мехтиев Путч в Гяндже // Независимая газета. — 08.06.1993. — № 105 (529). — С. 3.
  32. ↑ СЕМЕН Ъ-УЛЬЯНИЧ. [www.kommersant.ru/doc.aspx?fromsearch=f9af8b21-c761-4d32-8904-4db2678d6aae&docsid=50503 Гейдару Алиеву предложили возглавить правительство Азербайджана], Газета «Коммерсантъ» (11.06.1993).
  33. ↑ 1 2 3 Айдын Мехтиев Гейдару Алиеву предложен пост премьер-министра // Независимая газета. — 11.06.1993. — № 108 (532). — С. 3.
  34. ↑ Ариф Усейнов Азербайджан: Кризис власти нарастает // Российская газета. — 11.06.1993. — № 111 (727). — С. 7.
  35. ↑ Сохбет Мамедов Гейдару Алиеву предложено возглавить правительство Азербайджана // Российская газета. — 11.06.1993. — № 109 (23964). — С. 2.
  36. ↑ 1 2 Айдын Мехтиев Повстанцы захватили пять районов республики. Гейдар Алиев продолжает переговоры с мятежниками // Независимая газета. — 15.06.1993. — № 109 (533). — С. 1.
  37. ↑ 1 2 Айдын Мехтиев Гейдар Алиев вернулся в Баку // Независимая газета. — 17.06.1993. — № 111 (535). — С. 1.
  38. ↑ 1 2 Георгий Иванов-Смоленский, Сохбет Мамедов Кризис в Азербайджане преодолеть пока не удаётся // Известия. — 18.06.1993. — № 113 (23968). — С. 1.
  39. ↑ Сохбет Мамедов Заявление министра иностранных дел Азербайджана // Известия. — 15.06.1993. — № 110 (23965). — С. 2.
  40. ↑ Радий Фиш Две России в Азербайджане // Московские новости. — 27.06.1993. — № 26 (672). — С. A5.
  41. ↑ Чернявский С. И. Внешняя политика Азербайджанской Республики (1988-2003). — Баку: Адилоглы, 2003. — С. 125.
  42. ↑ Айдын Мехтиев Мятежный полковник хочет быть президентом // Независимая газета. — 18.06.1993. — № 112 (536). — С. 1.
  43. ↑ 1 2 Айдын Мехтиев Абульфаз Эльчибей исчез // Независимая газета. — 19.06.1993. — № 113 (537). — С. 1.
  44. ↑ 1 2 Санобар Шерматова Курс — на Москву // Московские новости. — 27.06.1993. — № 26 (672). — С. A5.
  45. ↑ Айдын Мехтиев Национальное собрание требует от Абульфаза Эльчибея вернуться в Баку и возглавить оборону города // Независимая газета. — 23.06.1993. — № 115 (539). — С. 1.
  46. ↑ Георгий Иванов-Смоленский, Сохбет Мамедов Полковник Сурет Гусейнов заявил, что берёт в свои руки все полномочия в Азербайджане // Известия. — 23.06.1993. — № 115 (23970). — С. 1.
  47. ↑ 1 2 Джовдэт Джафаров Эльчибею дали время подумать // Независимая газета. — 25.06.1993. — № 117 (541). — С. 3.
  48. ↑ Георгий Иванов-Смоленский, Сохбет Мамедов Президенту Абульфазу Эльчибею на принятие решения отпущено 12 часов // Известия. — 25.06.1993. — № 117 (23972). — С. 2.
  49. ↑ Джовдэт Джафаров Эльчибей возвращаться не хочет // Независимая газета. — 24.06.1993. — № 116 (540). — С. 2.
  50. ↑ 1 2 3 Георгий Иванов-Смоленский, Сохбет Мамедов Абульфаз Эльчибей отстранён от власти. Полномочия президента переданы Гейдару Алиеву // Известия. — 26.06.1993. — № 118 (23973). — С. 1.
  51. ↑ ДМИТРИЙ Ъ-КАМЫШЕВ. [www.kommersant.ru/doc.aspx?fromsearch=69326161-3e79-4208-aefc-691bc42ede17&docsid=55412 Судьбу президента решит народ], Газета «Коммерсантъ» (31.07.1993).
  52. ↑ [web.archive.org/web/20140203005106/home.swipnet.se/~w-10652/elchibey.html Abulfaz Elchibey, former President of Azerbaijan.], Literaturnaya Gazeta in Russian (4 Mar 98).
  53. ↑ [magazines.russ.ru/novyi_mi/1998/9/feig-pr.html Журнальный зал | Новый Мир, 1998 N9 | МАРК ФЕЙГИН. Закавказский узел.]
  54. ↑ Азер Мурсалиев. [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=156945 Гейдар Алиев: я всегда хотел, чтобы Азербайджан был независимым] (рус.), Газета «Коммерсантъ» (05.09.2000).
  55. ↑ 1 2 [www.kommersant.ru/doc.aspx?fromsearch=07fc82d0-6b60-4471-89ab-4ec6680ec352&docsid=762072 Как хоронили лидеров стран СНГ], Газета «Коммерсантъ» (25.04.2007).
  56. ↑ [www.kommersant.ru/doc.aspx?fromsearch=ae17ed69-9c7d-4394-b9db-43fe8880587f&docsid=156098 Баку прощается с экс-президентом], Газета «Коммерсантъ» (24.08.2000).
  57. ↑ [lenta.ru/news/2012/08/17/poison/ В Азербайджане завели дело об отравлении экс-президента Эльчибея], "Лента.Ру" (17.08.2012).

Ссылки

  • [www.monitorjournal.com/arxiv/heftelik-23-elcibey.htm ЗВЕЗДА И СМЕРТЬ АБУЛЬФАЗА ЭЛЬЧИБЕЯ]

Видеоматериалы

  • [www.youtube.com/watch?v=M9eGzcviIaM&feature=related Памяти Абульфаза Эльчибея]
  • [www.youtube.com/watch?v=czyBEsbBJAU Президентская присяга Абульфаза Эльчибея]
  • [www.youtube.com/watch?v=IDisAWnW3VI Интервью с Эльчибеем]

Аяз Муталибов (1991—1992) • Абульфаз Эльчибей (1992—1993) • Гейдар Алиев (1993—2003) • Ильхам Алиев (2003 — н.в)

Отрывок, характеризующий Эльчибей, Абульфаз Гадиргулу оглы

– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.


Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Эльчибей,_Абульфаз_Гадиргулу_оглы&oldid=81174916»