Архиепархия Валенсии
Поделись знанием:
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.
Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
| Архиепархия Валенсии | |
| лат. Archidioecesis Valentina исп. Archidiócesis de Valencia | |
 Собор Успения Пресвятой Богородицы, Валенсия | |
| Латинский обряд | |
|---|---|
| Главный город | |
| Страна | |
| Дата основания | |
| Кафедральный собор | |
| Епархии-суффраганы |
Епархия Ибицы |
| Приходов |
650 |
| Иерарх | |
| Площадь епархии |
13 060 км² |
| Население епархии |
3 213 000 чел. |
| Число католиков |
3 030 000 чел. |
| Доля католиков |
94,3 % |
| Официальный сайт |
[www.archivalencia.org/ www.archivalencia.org] |
Архиепархия Валенсии (лат. Archidioecesis Valentina, исп. Archidiócesis de Valencia) архиепархия-митрополия Римско-католической церкви в Испании. В настоящее время епархией управляет кардинал Антонио Каньисарес Льовера.
Клир епархии включает 1 521 священника (761 епархиального и 760 монашествующих священников), 10 диаконов, 870 монахов, 3 810 монахинь.
Адрес епархии: Palau 2, 46003 Valencia, España. Телефон: 96 382 97 00. Факс: 96 391 81 20.
Содержание
Территория
В юрисдикцию епархии входят 650 приходов в провинциях Валенсия и Аликанте, в автономном сообществе Валенсия в Испании.
Все приходы образуют 8 деканатов, разделенных на 34 архипресвитерства.
Кафедра архиепископа-митрополита находится в городе Валенсия в церкви Успения Пресвятой Богородицы.
В соборе уже более тысячи лет хранится величайшая святыня христианства — Святой Грааль, чаша, из которой Иисус Христос и апостолы пили вино на Тайной Вечери[1].
В состав митрополии (церковной провинции) Валенсия входят:
- Архиепархия Валенсии;
История
Первые общины христиан в Валенсии появились в III веке. 22 января 304 года в городе был замучен язычниками Святой Викентий, служивший дьяконом при Святом Валерии, епископе Сарагосы. Кафедра Валенсии была основана в 527 году и вначале являлась епископством-суффраганством митрополии Толедо.
В 712 году Валенсия была захвачена арабами-мусульманами, и кафедра оставалась вакантной (за двумя исключениями) вплоть до освобождения города королём Хайме I Арагонским 10 октября 1238 года. Соборная мечеть города была перестроена в христианскую церковь и стала собором Успения Божией Матери.
Архиепископ Таррагоны Пётр Альбалат присоединил епархию к своей митрополии, что привело к конфликту с архиепископом Толедо Родриго Хименесом де Рада, который требовал вернуть кафедру Валенсии в свою митрополию. Спор был решён в пользу Таррагоны.
11 октября 1470 года Папа Павел II подчинил епархию непосредственно Святому Престолу. 9 июля 1492 года Папа Иннокентий VIII возвёл епархию в ранг митрополии-архиепархии.
В середине XVI века кафедру Валенсии занимали выдающиеся архиереи, Святой Фома Вилланова, Святой Иоанн де Рибера и Мартин Перес де Айала, чьи постановления в духе Тридентского Собора привели архиепархию к процветанию. В то же время в Валенсии подвизались Святой Франциск Борджа, Святой Пасхалий Байлон, Святой Людовик Бертран, Блаженный Андрей Ибернóн и Блаженный Гаспар Боно.
Также в XIX веке Валенсия стала местом формирования многих подвижников Церкви, например, Святой Марии Михаилы Святых Даров, Святой Терезы Хорнет-и-Ибарс и Блаженной Агнессы де Бениханим.
Во второй половине XIX века и первой трети XX века архиепархия Валенсии неоднократно страдала от антиклерикальной политики светских властей, приведшей к тому, что во время гражданской войны в Испании в Валенсии были убиты сотни христиан, как клириков, так и мирян. 11 марта 2001 года Папа Иоанн Павел II многих из них причислил к лику блаженных.
Декретом Священной Конгрегации от 6 июня 1957 года, согласно конкордату между Святым Престолом и Королевством Испания от 1953 года, территория архиерпархии Валенсии претерпела ряд изменений.
В 2010 году архиепископ Карлос Осоро-Сьерра провёл в архиепархии внутреннюю административную реформу, увеличив число деканатов с 5 до 8.
Ординарии епархии
- Юстиниан (531—546);
- Цельсин (587—589);
- Убилигискл (упоминается 589) — вместе с епископом Сельсино;
- святой Евтропий (конец VI века);
- Марин (упоминается в 610);
- Музитаций (633—638);
- Анезий (Аниан) (упоминается в 646);
- Феликс (653—656);
- Свинтерих (упоминается в 675);
- Госпитал (упоминается в 681);
- Сармата (683—688);
- Убитикискл (упоминается в 693);
- Sede vacante (712—1094);
- Зает аль-Матран (1094);
- Sede vacante (1094—1098);
- Херонимо де Перигор (1098—1102), назначен епископом Саламанки;
- Sede vacante (1102 — 22.07.1240);
- Феррер де Пальярес (2.07.1240 — 30.04.1243);
- Арнальдо де Перальта (1.06.1243 — 25.08.1248), назначен епископом Сарагосы;
- Андрес де Альбалат (4.12.1248 — 24.03.1276), доминиканец;
- Хасперто де Ботонач (29.04.1276 — 3.04.1288);
- Рамон Деспонт (15.01.1291 — 13.11.1312), доминиканец;
- Рамон де Гастон (13.12.1312 — 18.06.1348);
- Уго де Фенольет (3.12.1348 — 21.06.1356);
- Видаль де Бланес (5.12.1356 — 1369);
- кардинал Хайме де Арагон (5.03.1369 — 30.05.1396);
- Уг де Льюпия-и-Багес (28.11.1397 — 11.04.1427);
- кардинал Альфонсо де Борха-и-Кабанильяс (20.08.1429 — 8.04.1455), избран Папой под именем Каликста III;
- кардинал Родриго де Борха (30.06.1458 — 11.08.1492), апостольский администратор; избран Папой под именем Александра VI;
- кардинал Чезаре Борджиа (31.08.1492 — 17.08.1498);
- кардинал Хуан де Борха Льянсоль де Романи (6.09.1499 — 22.06.1500);
- кардинал Педро де Борха Льянсоль де Романи (29.07.1500 — 14.10.1511);
- Альфонсо де Арагон (23.01.1512 — 24.02.1520), апостольский администратор; назначен епископом Сарагосы;
- кардинал Эберхард фон дер Марк (19.03.1520 — 27.02.1538);
- Георгий Австрийский (29.11.1538 — 16.08.1544), первый епископ Льежа;
- Святой Фома де Вилланова (10.10.1544 — 8.09.1555), августинец;
- Франсиско де Наварра-и-Уальде (4.05.1556 — 14.04.1563);
- Асискло де Мойя-и-Контрерас (1.03.1564 — 2.05.1565);
- Мартин Перес де Айяла (6.09.1564 — 5.08.1566);
- Франсиско де Мендоса-и-Бобадилья (1566);
- Фернандо де Лоасес (28.04.1567 — 29.12.1568), латинский патриарх Антиохии;
- Святой Хуан де Рибера (3.12.1568 — 6.01.1611), латинский патриарх Антиохии;
- Педро Кастро Неро (12.09.1611 — 28.09.1611);
- Исидоро де Алияга (26.03.1612 — 2.01.1648), доминиканец;
- Педро де Урбина-и-Монтоя (28.06.1649 — 1.04.1658), францисканец; назначен архиепископом Севильи;
- Мартин Лопес де Онтиверос (30.09.1658 — 5.09.1666);
- Амбросио Игнасио Спинола-и-Гусман (7.03.1667 — 9.04.1668), назначен архиепископом Сантьяго-де-Компостела;
- Луис Альфонсо де лос Камерос (14.05.1668 — 26.07.1676);
- Хуан Томас де Рокаберти (8.02.1677 — 13.06.1699), доминиканец;
- Антонио Фольч-и-Кардона (3.02.1700 — 21.07.1724), францисканец;
- Андрес де Орбе-и-Ларреатеги (18.04.1725 — 26.01.1738);
- Андрес Майораль Алонсо де Мелья (27.01.1738 — 6.10.1769);
- Томас де Аспуру Хименес (12.03.1770 — 7.07.1772);
- Франсиско Фабьян-и-Фуэро (13.09.1773 — 28.05.1795);
- Антонио Деспуиг-и-Дамето (1.06.1795 — 18.12.1795), назначен архиепископом Севильи;
- Хуан Франсиско Хименес дель Рио (18.12.1795 — 1.04.1800);
- Хоакин Компани Солер (2.08.1800 — 13.02.1813), францисканец;
- Веремундо Ансельмо Ариас Тейшейро (19.12.1814 — 24.02.1824);
- Симон Лопес Гарсия (16.11.1824 — 3.09.1831), ораторианец;
- Хоакин Лопес Сисилия (24.02.1832 — 24.08.1835);
- Sede vacante (1835 — 1848);
- Пабло Гарсия Абелья (17.01.1848 — 6.08.1860), ораторианец;
- кардинал Мариано Бенито Баррио-и-Фернандес (18.03.1861 — 20.11.1876);
- кардинал Антолин Монескильо-и-Висо (22.06.1877 — 11.07.1892), назначен архиепископом Толедо;
- кардинал Блаженный Кириак Мария Санча-и-Эрвас (11.07.1892 — 24.03.1898), назначен архиепископом Толедо;
- кардинал Себастьян Эрреро-и-Эспиноса-де-Лос-Монтерос (24.03.1898 — 9.12.1903);
- Бернардино Носаледа-и-Вилья (14.10.1904 — 11.12.1905), доминиканец;
- Викториано Гисасола-и-Менендес (14.12.1905 — 1.01.1914), назначен архиепископом Толедо;
- Валериано Менендес-и-Конде (28.05.1914 — 3.03.1916);
- Хосе Мария Сальвадор-и-Баррера (4.12.1916 — 4.09.1919);
- кардинал Энрике Рейг-и-Касанова (22.04.1920 — 14.12.1922), назначен архиепископом Толедо;
- Пруденсио Мело-и-Алькальде (14.12.1922 — 31.10.1945);
- Марселино Олаэчеа Лойсага (17.02.1946 — 18.11.1966), салезианец;
- Sede vacante (1966—1969);
- Хосе Мария Гарсия Лаигера (1.07.1969 — 25.05.1978)
- Мигель Рока Кабанельяс (25.05.1978 — 8.01.1992);
- кардинал Агустин Гарсия-Гаско Висенте (24.07.1992 — 8.01.2009);
- Карлос Осоро Сьерра (с 8 января 2009 — 28 августа 2014);
- кардинал Антонио Каньисарес Льовера (28 августа 2014 — по настоящее время).
Статистика
На конец 2010 года из 3 213 000 человек, проживающих на территории епархии, католиками являлись 3 030 000 человек, что соответствует 94,3 % от общего числа населения епархии.
| год | население | священники | диаконы | монахи | приходы | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| католики | всего | % | всего | белое духовенство | черное духовенство | число католиков на одного священника |
мужчины | женщины | |||
| 1950 | 1.650.000 | 1.660.000 | 99,4 | 1.153 | 773 | 380 | 1.431 | 600 | 3.925 | 432 | |
| 1970 | ? | 1.886.742 | ? | 1.826 | 1.143 | 683 | ? | 704 | 4.420 | 606 | |
| 1980 | 2.165.050 | 2.279.571 | 95,0 | 1.525 | 1.007 | 518 | 1.419 | 1 | 861 | 3.691 | 654 |
| 1990 | 2.200.100 | 2.315.901 | 95,0 | 1.536 | 918 | 618 | 1.432 | 942 | 3.608 | 659 | |
| 1999 | 2.294.000 | 2.415.000 | 95,0 | 1.516 | 810 | 706 | 1.513 | 928 | 3.530 | 651 | |
| 2000 | 2.369.422 | 2.383.912 | 99,4 | 1.505 | 799 | 706 | 1.574 | 928 | 3.530 | 651 | |
| 2001 | 2.387.088 | 2.401.938 | 99,4 | 1.556 | 801 | 755 | 1.534 | 900 | 3.515 | 651 | |
| 2002 | 2.298.415 | 2.419.385 | 95,0 | 1.569 | 790 | 779 | 1.464 | 890 | 4.025 | 651 | |
| 2003 | 2.294.307 | 2.499.357 | 91,8 | 1.556 | 786 | 770 | 1.474 | 875 | 4.025 | 652 | |
| 2004 | 2.484.037 | 2.562.333 | 96,9 | 1.538 | 788 | 750 | 1.615 | 850 | 3.800 | 652 | |
| 2010 | 3.030.000 | 3.213.000 | 94,3 | 1.521 | 761 | 760 | 1.992 | 10 | 870 | 3.810 | 650 |
Напишите отзыв о статье "Архиепархия Валенсии"
Примечания
- ↑ [www.catedraldevalencia.es/el-santo-caliz_historia.php La Historia del Santo Cáliz («История Святого Грааля») на сайте Собора в Валенсии.]
Источники
- Annuario pontificio за 2011 и предыдущие годы на сайте [www.catholic-hierarchy.org Сatholic-hierarchy.org], страница [www.catholic-hierarchy.org/diocese/dvals.html]
- [www.archivalencia.org Официальный сайт архиепархии Валенсии.] (исп.)
- Pius Bonifacius Gams, [www.wbc.poznan.pl/dlibra/doccontent?id=65154&dirids=1 Series episcoporum Ecclesiae Catholicae], Leipzig 1931, pp. 87-89 (лат.)
- Konrad Eubel, Hierarchia Catholica Medii Aevi, [sul-derivatives.stanford.edu/derivative?CSNID=00002716&mediaType=application/pdf vol. 1], p. 512; [sul-derivatives.stanford.edu/derivative?CSNID=00002717&mediaType=application/pdf vol. 2], p. 261; [sul-derivatives.stanford.edu/derivative?CSNID=00002718&mediaType=application/pdf vol. 3], p. 325; [sul-derivatives.stanford.edu/derivative?CSNID=00002719&mediaType=application/pdf vol. 4], p. 357; [www.archive.org/stream/hierarchiacathol05eubeuoft#page/402/mode/1up vol. 5], pp. 402-403; [www.archive.org/stream/hierarchiacathol06eubeuoft#page/430/mode/1up vol. 6], p. 430 (лат.)
- [www.reocities.com/Athens/Atlantis/2572/ObispadoValencia.htm Список епископов и архиепископов Валенсии.] (исп.)
См. также
| ||||||
Отрывок, характеризующий Архиепархия Валенсии
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.
Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
