Битва при Кальчинато
| Битва при Кальчинато | |||
| Основной конфликт: Война за испанское наследство | |||
 | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
франко-испанская победа | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Битва при Кальчинато (фр. Bataille de Calcinato) — сражение в ходе Войны за испанское наследство, произошедшее 19 апреля 1706 года между войсками Габсбургов и Бурбонов.
Предыстория
Кампания 1706 года в Италии имела, как и прежде, два театра военных действий - Пьемонт и Ломбардию, где австрийская армия пыталась соединиться с войсками Виктора Амадея II и Гвидо фон Штаремберга. После отбытия принца Евгения Савойского в Вену на лечение австрийские войска в Ломбардии оказались оттеснены к озеру Гарда, а французские войска маршала Вандома встали на зимние квартиры в районе Кастильоне-делле-Стивьере и Мантуи.
Сражение
19 апреля 1706 года маршал Вандом двинулся на имперские позиции в Кальчинато, которые были хорошо защищены, но позиции прусско-имперской группы войск оказались отделены от главных сил близ Монтикьяри на расстоянии 3 лиг (примерно 11 км)[2]. С намерением застать вражеские силы врасплох - принц Евгений еще находился в Вене, а армией командовал граф Ревентлов - Вандом атаковал под покровом ночи[3]. Прибыв к Лонато-дель-Гарда, Вандом бросил войска против имперского авангарда и обратил в бегство драгун, прикрывавших левый фланг противника[4].
Рано утром основная часть французской пехоты перешла канал Лонато в районе Кальчинато, используя ряд спешно наведенных мостов, рассчитывая стремительно занять холм за деревней. Однако имперцы, заметив маневры врага, направили все имевшиеся кавалерийские отряды к тому же холму, что позволило им занять холм и разместить на нем восемь батальонов пехоты[2].
Французы начали штурм в тот же день, с марша пехоты на позиции противника. Пройдя овраги под огнём противника, они вступили в ближний бой на правом фланге имперской армии, обратив противника в бегство. Почти одновременно дрогнули ряды имперской армии на левом фланге. Граф Ревентлов во главе кавалерии предпринял контратаку[3], нанес некоторый ущерб французам, но постоянное подтягивание Вандомом резервов и поддержка артиллерии в конце концов привели к разгрому имперской армии и захвату Кальчинато французами[5].
Заняв позиции имперцев, Вандом воспользовался их беспорядочным отступлением и преследовал их до реки Кьезе [6]. Он также развернул войска в районе Сало и Гавардо. Имперские силы удалось переформировать лишь с возвращением принца Евгения[7].
Потери
Цифры французских потерь нечеткие, а имперцы, как считается, потеряли 6000 пехотинцев, по крайней мере, 3000 из них попали в плен, вместе с 1000 лошадей, 6 пушками, 25 знаменами и 12 штандартами.
Из-за триумфального характера победы король Людовик XIV написал в письме к кардиналу де Нуаиллю, что он "не мог и надеяться на более счастливое и славное преимущество в начале этой кампании, чем то, что мой двоюродный брат герцог Вандом с блеском добыл в Италии"[8].
Последствия
Вандом был отправлен во Фландрию после сокрушительного поражения французов в битве при Рамильи. В результате катастрофической осады Турина позиции Франции в Италии резко ухудшились, и к концу года все французские войска были изгнаны из Италии.
Напишите отзыв о статье "Битва при Кальчинато"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Lynn, p. 309
- ↑ 1 2 De Bonneval Claude. [books.google.ca/books?id=L6kBAAAAQAAJ&dq=battle+of+calcinato&source=gbs_navlinks_s A complete history of the wars in Italy [spurious Mémoires] tr. by J. Sparrow]. — Oxford University. — P. 305.
- ↑ 1 2 Banks John. [books.google.ca/books?id=nHBZAAAAcAAJ&dq=battle+of+calcinato&source=gbs_navlinks_s The History of Francis-Eugene Prince of Savoy ... By an English Officer, who Served Under His Highness in the Last War with France [i.e. John Banks]. The Second Edition, Corrected by the Author]. — James Hodge 1742. — P. 202.
- ↑ De Bonneval Claude. [books.google.ca/books?id=L6kBAAAAQAAJ&dq=battle+of+calcinato&source=gbs_navlinks_s A complete history of the wars in Italy [spurious Mémoires] tr. by J. Sparrow]. — Oxford University. — P. 304.
- ↑ Banks John. [books.google.ca/books?id=nHBZAAAAcAAJ&dq=battle+of+calcinato&source=gbs_navlinks_s The History of Francis-Eugene Prince of Savoy ... By an English Officer, who Served Under His Highness in the Last War with France [i.e. John Banks]. The Second Edition, Corrected by the Author]. — James Hodge 1742. — P. 203.
- ↑ De Bonneval Claude. [books.google.ca/books?id=L6kBAAAAQAAJ&dq=battle+of+calcinato&source=gbs_navlinks_s A complete history of the wars in Italy [spurious Mémoires] tr. by J. Sparrow]. — Oxford University. — P. 306.
- ↑ [books.google.ca/books?id=kRMDl1C_afsC&dq=battle+of+calcinato&source=gbs_navlinks_s The Memoirs of the Marq. de Langallerier]. — J. Round, N. Cliff. — P. 293.
- ↑ [books.google.ca/books?id=kRMDl1C_afsC&dq=battle+of+calcinato&source=gbs_navlinks_s The Memoirs of the Marq. de Langallerier]. — J. Round, N. Cliff. — P. 292.
Литература
- Lynn, John A. The Wars of Louis XIV, 1667–1714. Longman, (1999). ISBN 0-582-05629-2
Отрывок, характеризующий Битва при Кальчинато
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
