Осада Бадахоса (1705)

Осада Бадахоса — осада союзными португало-англо-голландскими войсками под командованием графа Голуэйя испанской крепости Бадахос, длившаяся со 2 по 17 октября 1705 года в ходе войны за испанское наследство. Осада была прекращена после подхода французских войск маршала Тессе.

История

Осенью 1705 года французский маршал Тессе из-за недостатка продовольствия вывел из Эстремадуры французские и испанские войска, оставив только слабый гарнизон в Бадахосе. Пользуясь этим, союзный корпус португальских, английских и голландских войск из 39 батальонов и 5000 кавалерии под командованием графа Голуэйя вступил со стороны Эльваса в Эстремадуру и 2 октября осадил Бадахос. В ночь на 6 октября были открыты траншеи и работы шли так успешно, что 13 октября осаждающие достигли прикрытого пути и готовились к приступу, однако 14 октября появился Тессе с 33 батальонами, 19 эскадронами и сильной артиллерией против левого фланга неприятельского лагеря, примыкавшего к Гвадиане.

Переправа через реку находилась под контролем осаждавших и была защищена 2 редутами, так что Тессе пришлось ограничиться канонадой с противоположного берега, продолжавшейся весь день. Но уже на следующую ночь союзники стали готовиться к снятию осады и 17 числа отступили за португальскую границу, бросив под крепостью часть своего обоза и утопив в Гвадиане несколько орудий. Их потери в людях в ходе осады составили до 1200 человек, а их командующий потерял правую руку от пушечного ядра во время одного из штурмов.

Литература

• Военный энциклопедический лексикон (в 14 томах). Второе исправленное издание под общим руководством М. И. Богдановича. СПб, 1852—1858. Том 2.

Отрывок, характеризующий Осада Бадахоса (1705)

– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!