Вагин, Леонид Иванович

Леонид Иванович Вагин
Дата рождения	18 февраля 1905(1905-02-18)
Место рождения	Тбилиси
Дата смерти	4 апреля 1976(1976-04-04) (71 год)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Годы службы	1921—1961
Звание
Сражения/войны	Советско-финская война, Великая Отечественная война
Награды и премии	Других государств:

Леонид Иванович Вагин (1905—1976) — генерал-майор Советской Армии, участник советско-финской и Великой Отечественной войн, Герой Советского Союза (1945).

Биография

Леонид Вагин родился 18 февраля 1905 года в Тифлисе (ныне — Тбилиси, Грузия) в семье служащего. В 1921 году он был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию, был красноармейцем 3-го Грузинского пехотного полка. Окончил учебный бронедивизион, после чего был помощником водителя бронемашины 17-го отдельного бронеотряда Отдельной Кавказской армии. В 1926 году Вагин окончил пехотную школу в Тифлисе, после чего служил в составе 109-го отдельного дивизиона войск ОГПУ на Кавказе, принимал участие в подавлении антисоветских мятежей в Армении и Азербайджане в 1930—1931 годах. В 1930 году Вагин вступил в ВКП(б). В 1935 году он окончил Высшую пограншколу, после чего служил в составе 8-го полка войск НКВД СССР. Принимал участие в советско-финской войне, командовал батальоном, затем стрелковым полком. В 1940 году Вагин окончил Институт востоковедения имени Нариманова, служил в штабе Среднеазиатского военного округа.

С 6 июля 1941 года — на фронтах Великой Отечественной войны. Первоначально был начальником строевого отделения 249-й стрелковой дивизии, затем командиром отдельного разведбатальона, 917-го стрелкового полка той же дивизии, входившей в состав 4-й ударной армии Калининского фронта. Позднее командовал 43-м гвардейским стрелковым полком 16-й гвардейской стрелковой дивизии на том же фронте. Принимал участие в Смоленском сражении, битве за Москву, боях на Ржевском направлении. В 1942 году Вагин был тяжело контужен. С августа 1942 по май 1943 годов Вагин командовал 52-й стрелковой дивизией Калининского фронта. В январе 1943 года она была переброшена на Юго-Западный фронт, где принимала участие в боях под Харьковом.

С июля 1943 года Вагин командовал 79-й гвардейской стрелковой дивизией 28-го гвардейского стрелкового корпуса 8-й гвардейской армии, сменив на этой должности скончавшегося генерала Батюка. Дивизия под его командованием принимала участие в освобождении Барвенково, Запорожья, битве за Днепр, освобождении Никополя и Одессы, форсировании Днестра. В июне 1944 года дивизия была переброшена на 1-й Белорусский фронт. В июле она освободила Люблин, захватив в плен 1700 вражеских солдат и офицеров. 1 августа 1944 года дивизия после семидесятикилометрового броска неожиданно для врага вышла к Висле и форсировала её, без существенных потерь захватив плацдарм в районе Магнушева. В ходе боёв на плацдарме дивизия отразила большое количество контратак немецких пехотных и танковых сил. За 10 дней боёв немецкие войска потеряли 65 танков и бронемашин, а также более 8 тысяч солдат и офицеров. Во время Висло-Одерской операции в январе 1945 года дивизия Вагина вышла к Одеру. Там Вагин был тяжело ранен и до окончания войны находился в госпитале.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 апреля 1945 года за «успешное руководство воинскими соединения и проявленные при этом мужество и героизм» гвардии генерал-майор Леонид Вагин был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 5966.

После окончания войны Вагин продолжил службу в Советской Армии. В 1955 году он окончил Высшие академические курсы при Военной академии Генерального Штаба, после чего командовал механизированной дивизией. В 1956—1961 годах Вагин был начальником Московского суворовского училища. В 1961 году он вышел в отставку. Проживал в Москве, умер 4 апреля 1976 года, похоронен на Химкинском кладбище.

Награды и звания

• Герой Советского Союза.Указ Президиума Верховного Совета СССР от 6 апреля 1945 года :
  • Орден Ленина,
  • Медаль «Золотая Звезда» № 5966.
• Орден Ленина. Указ Президиума Верховного Совета СССР. 1946 год .
• Орден Красного Знамени.Приказ Военного совета Калининского фронта № 109 от 30 марта 1942 года.
• Орден Красного Знамени.Приказ Военного совета Калининского фронта № 0303 от 26 августа 1942 года.
• Орден Красного Знамени.Приказ Военного совета 3 Украинского фронта № 1409 от 6 ноября 1943 года.
• Орден Красного Знамени. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 3 ноября 1944 года .
• Орден Красного Знамени. Указ Президиума Верховного Совета СССР. 1951 год .
• Орден Суворова II степени.Указ Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1945 года.
• Юбилейная медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии».Указ Президиума Верховного Совета СССР от 24 января 1938 года.
• Медали СССР.
• Иностранный орден и медаль.

.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Герои Отечества. Москва, 2004.
• Герои Советского Союза и России, полные кавалеры ордена Славы Северного АО г. Москвы. М., 2003.

Отрывок, характеризующий Вагин, Леонид Иванович

Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.