Ващенко, Гавриил Харитонович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Ващенко.
Гавриил Харитонович Ващенко
белор. Гаўрыла Харытонавіч Вашчанка

Гавриил Харитонович Ващенко на юбилейной выставке в Национальном художественном музее Беларуси, на фоне своей картины, 12 декабря 2013 года.
Имя при рождении:

Гавриил Ващанка[1]

Дата рождения:

20 июня 1928(1928-06-20)

Место рождения:

д. Чикаловичи, Брагинский район, Гомельская область, БССР, СССР

Дата смерти:

14 февраля 2014(2014-02-14) (85 лет)

Место смерти:

Минск

Гражданство:

СССР СССР → Белоруссия Белоруссия

Жанр:

пейзаж, натюрморт

Учёба:


Влияние:

Яблонская Т. Н.

Влияние на:

Зинкевич В. Л.

Награды:
Звания:

Заслуженный деятель искусств БССР (1978), Народный художник БССР (1988)

Премии:
Работы на Викискладе

Гавриил Харитонович Ващенко (20 июня 1928, д. Чикаловичи, Брагинский район, Гомельская область — 14 февраля 2014, Минск) — белорусский советский живописец, народный художник БССР (1988)[2]. Заслуженный деятель искусств БССР (1977). Профессор (1980). Лауреат Государственной премии Беларуси (1984).





Биография

Родился в белорусском Полесье, мотивы природы которого отражались в творчестве художника на протяжении всей жизни.

Молодость

В 1948 году окончил Киевское училище прикладных искусств, преподаватель — Яблонская Т. Н.[3]. Историю искусств в училище преподавал Н. А. Прахов, художник и искусствовед, отец которого, А. В. Прахов, когда-то руководил росписью Владимирского собора в Киеве и был знаком с Врубелем. Дружба с Н. А. Праховым, а также само прикладное направление училища оказали большое влияние на становление Гавриила Ващенко как художника. Он увлёкся монументальным искусством и, будучи на 3-м курсе училища, уже делал росписи в здании Верховного Совета Украины[1]. По окончании училища работал на киностудии имени Довженко[4].

По совету старшекурсников уехал поступать в Львовский государственный институт декоративного и прикладного искусства, который окончил в 1955 году. По распределению уехал в Молдавию, где прожил 6 лет. Получил звание Лауреата фестиваля молодежи и студентов Молдавии.

В 1955-60 годах преподавал в Республиканском художественном училище Кишинёва, (Молдавия).

В 1957 году был принят в члены Союза художников СССР. Был автором нескольких монументальных росписей в Кишинёве и Москве. На всесоюзной выставке в Москве познакомился с будущим народным художником Беларуси Владимиром Стельмашонком, по приглашению которого в 1961 году приехал в Минск, чтобы возглавить Кафедру монументально-декоративного искусства в Белорусском государственном театрально-художественном институте. К этому времени у Гавриила Ващенко уже была семья — жена и 2 сына.

Переезд в Минск

В 1961 году переехал в Минск и осуществил первый набор на специальность «Монументально-декоративное искусство», являлся основателем кафедры монументально-декоративного искусства в Белорусском государственном театрально-художественном институте.

С 1961 по 1997 годы преподавал в Белорусском государственном театрально-художественном институте (с 2001 года — Белорусская государственная академия искусств).

В 1963 году пригласил переехать в Минск с Украины для преподавания в институте будущего народного художника Беларуси Александра Кищенко.

В 1965 году получил учёное звание доцента.

С 1966 по 1975 годы — в связи с реорганизацией кафедры декоративно-прикладного искусства руководил мастерской при кафедре живописи.

В 1969 году получил бронзовую медаль ВДНХ СССР.

В 1975 году получил золотую медаль ВДНХ СССР за картину «Мое Полесье». Картина не была рекомендована выставочным комитетом, но попала в Москву благодаря стараниям директора Художественного музея БССР Елены Аладовой.

В 1975 году получил серебряную медаль имени Грекова за картину «Баллада о мужестве».

С 1975 по 1995 годы заведовал кафедрой монументально-декоративного искусства.

В 1978 году Г. Х. Ващенко была вручена Почётная грамота Верховного Совета БССР, и он был удостоен звания Заслуженный деятель искусств БССР.

В 1980 году присвоено учёное звание профессора.

В 1980 году в издательстве «Советский художник» вышел альбом произведений Гавриила Ващенко — первый в новой серии «Мастера советского искусства». Автором этой первой монографии о Г. Х. Ващенко была российский искусствовед Ольга Воронова[3].

В 1984 году стал Лауреатом Государственной премии БССР (за цикл картин «Дума о Родине», «Прорыв», «Мир земле моей», «Июльский мёд»).

С 1987 по 1999 годы большая часть дипломных работ на кафедре монументально-декоративного искусства в Белорусской Академии искусств выполнена под руководством Г. Х. Ващенко. Многочисленные его ученики являются членами Белорусского союза художников, внесли существенный личный вклад в изобразительное искусство Беларуси. Многие преподают в художественных учебных заведениях, В. Л. Зинкевич возглавляет кафедру монументально-декоративного искусства, определяет перспективные направления её развития.

Ващенко принимал активное участие в общественной жизни Союза художников, являлся членом Правления Союза Художников СССР, членом Президиума Союза Художников БССР, членом экспертной комиссии Министерства культуры БССР, членом Всесоюзной комиссии по монументальному искусству Союза художников СССР и межведомственного Совета при Госстрое БССР по синтезу искусств, членом правления фонда культуры.

В 1988 году Г. Х. Ващенко было присвоено звание «Народный художник БССР».

Постсоветский период

В 1992 году Международным Биографическим Центром Кембриджа Ващенко был признан «Человеком года».

В 1993 году Международным Биографическим Центром Кембриджа Ващенко был признан «Человеком ХХ столетия» и награждён именной серебряной медалью.

В 1994 году Американским Биографическим Институтом Ващенко было присуждено почетное звание «Человек года» и вручена именная золотая медаль «Честь 2000».

В 1995 году был награждён медалью Франциска Скорины и получил звание Академика живописи ОО «Белорусская Академия изобразительного искусства».

В 1999 году Ващенко был выбран действительным Членом Совета директоров Американского Биографического Института[5].

В 2002 году в Гомеле была открыта «Картинная галерея Г. Х. Ващенко», основу которой составили 70 живописных полотен, акварелей и эскизов монументальных работ, переданных художником в дар городу[6].

В 2013 году стал почётным гражданином Гомеля[7].

Картины Г. Х. Ващенко экспонировались в Австрии, Алжире, Англии, Болгарии, Венгрии, Дании, Италии, Польше, Румынии, Франции, ФРГ и Чехословакии. Его произведения находятся в 28 музеях мира, в том числе, в Национальном художественном музее Республики Беларусь, в Национальном музее украинского искусства, Национальном художественном музее Молдавии, Национальном художественном музее Болгарии. В фондах Третьяковской галереи — 12 его живописных работ[8].

Умер 14 февраля 2014 года[9]. Похоронен в Минске на Восточном кладбище.

Произведения

Станковая живопись

  • «Непокоренные»
  • «Цикламены» (1966)
  • «В ожидании»
  • «Нефтяники Полесья»
  • «Полесская песня»
  • «Мое Полесье» (1975, золотая медаль ВДНХ)
  • «Август»
  • «Грюнвальдская битва»
  • «Лев Сапега в Гольшанах»
  • «Крылья матери»
  • «Июльский мёд»
  • «Сентябрьские туманы»
  • «Первый снег»
  • «Диалог»
  • «Легенда»
  • «Раздумье»
  • «Песня дуба»
  • «Зеленый Луг»
  • «Простор»
  • «Мой край» (1980, Национальная Третьяковская галерея)
  • «Чернобыльский реквием»
  • «Тайна ночи» (1991, холст, масло, 90 х 114см)

Монументальные работы

  • мозаика «Полёт» (1963) во Дворце культуры текстильщиков в Минске
  • роспись «Земля Светлогорская» (1972) во Дворце культуры химиков в г. Светлогорске
  • витражи в «Доме кино» (Красный костёл) в Минске (1974)
  • энкаустика «Просветители» (1970—1976) в «Доме учителя» (Лицей БГУ) в Минске
  • витражи и рельефы в кинотеатре «Москва» (в соавторстве с Н. Ващенко, 1980) в Минске

Панно «Просветители»

Панно представляет собой одно из крупнейших в Беларуси произведений в технике энкаустики. В этой работе представлена история белорусской культуры через личности известных белорусских гуманистов XVI—XVII и ХХ веков, чьё творчество и идеи обогатили науку и культуру Беларуси:

В руках героев панно свитки, фолианты, книги, что перекликается с известным христианским сюжетом «Дары волхвов». В данном случае это дары просвещения. Посередине композиции в круге света, две фигуры  — женщины-учителя и мальчика-ученика, это также параллель с библейским сюжетом Матери и Сына. Как и в других своих монументальных произведениях, в панно «Просветители» Г. Х. Ващенко использовал картинный принцип построения композиции. То есть, «картинность», как способ организации плоскости росписи по принципу разворачивания сценического действия.

Персональные выставки

  • 1978 — Государственный художественный музей, Минск
  • 1978 — Национальный художественный музей Молдовы, Кишинёв
  • 1980 — Центральный дом художника, Москва
  • 1982 — выставочные залы Союза художников Болгарии, София
  • 1988 — Национальный художественный музей Республики Беларусь, Минск
  • 1988 — Музей украинского искусства, Львов
  • 1993 — Республиканская художественная галерея, Минск
  • 1995 — Национальный музей украинского искусства, Киев
  • 1997 — Галерея «Мастацтва», Минск
  • 1998 — Галерея «Традиция», Светлогорск
  • 1998 — Гомель
  • 1998 — Музей современного изобразительного искусства, Минск
  • 1998 — Галерея «Золото», Минск
  • 2013 — Национальный художественный музей Республики Беларусь, Минск[10].

Напишите отзыв о статье "Ващенко, Гавриил Харитонович"

Примечания

  1. ↑ 1 2 [minsknews.by/culture/narodnyiy-hudozhnik-belarusi-gavriil-vashhenko-shestidesyatniki-byili-ershistee/ Народный художник Беларуси Гавриил Ващенко: «Шестидесятники были ершистее»]
  2. ↑ [bdam.by/picture_story/406/ Белорусская Государственная Академия искусств. Гавриил Харитонович Ващенко]
  3. ↑ 1 2 [7dney.by/ru/issues?art_id=1687 Газета «7 дней». Гавриил Ващенко: «Меня спасла Москва»]
  4. ↑ [www.neman.lim.by/?p=507 Журнал «Нёман». Наталья Шарангович. Микрокосмос художника Ващенко]
  5. ↑ [vaschenko.museum.by/node/32449 Гавриил Ващенко — Народный художник Республики Беларусь]
  6. ↑ [vaschenko.museum.by/node/32449 Государственное учреждение «Картинная галерея Гавриила Харитоновича Ващенко», Гомель]
  7. ↑ [gp.by/news/64812.html Газета «Гомельская правда». Гавриил Харитонович Ващенко признан почетным гражданином Гомеля]
  8. ↑ [artgallery.by/sample-page/%D0%B2%D0%B0%D1%89%D0%B5%D0%BD%D0%BA%D0%BE-%D0%B3%D0%B0%D0%B2%D1%80%D0%B8%D0%B8%D0%BB-%D1%85%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%82%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87/ Галерея «Мастацтва». Гавриил Харитонович Ващенко]
  9. ↑ [www.belta.by/ru/all_news/culture?id=659941 На 86-м году жизни скончался народный художник Беларуси Гавриил Ващенко]. Белорусское телеграфное агентство (БелТА) (14 февраля 2014). — Культура. Проверено 15 февраля 2014.
  10. ↑ [artmuseum.by/ru/vyst/tek/gavriil-xaritonovich-vashhenko-tajna-nochi Гавриил Харитонович Ващенко. «Тайна ночи». Персональная выставка]

Ссылки

  • [museum.gomel-region.by/ru/list/gomel/gomel_art_galery Государственное учреждение «Картинная галерея Г. Х. Ващенко».]
  • [www.gorod.gomel.by/Culture/Vashenko.aspx Сайт Гомеля. Картинная галерея Г. Х. Ващенко]

Отрывок, характеризующий Ващенко, Гавриил Харитонович

Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Ващенко,_Гавриил_Харитонович&oldid=78649226»