Израильское царство
| Израильское царство | ||||
| ивр. ממלכת ישראל | ||||
| Царство | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
 Различные интерпретации того, что Библия говорит о размерах Израильского царства времён Давида (1000—930 г. до н. э.) | ||||
| Столица | Иерусалим (40 000), Хеврон, Иерихон | |||
| Язык(и) | Древнееврейский | |||
| Религия | Иудаизм | |||
| Население | 2 000 000 | |||
| Форма правления | Монархия | |||
| - | Саул | |||
| - | Давид | |||
| - | Соломон | |||
Израильское царство (ивр. ממלכת ישראל) — древнее еврейское царство. Согласно Библии, основано в XI веке до н. э. пророком Самуилом и первым израильским царём Саулом (Шаулем — в произношении на иврите). Распалось на Иудейское и Северное Израильское царства.
Содержание
Происхождение названия
Источником названия Израиль (Исраэ́ль ивр. ישראל) служит Книга Бытия, где Иаков после борьбы с Богом получает имя Израиль (Исраэ́ль ивр. ישראל): «И сказал: как имя твоё? Он сказал: Иаков. И сказал: отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь» (Быт. 32:27,28) Толкователи расходятся в определении значения этого слова. По одной версии, это имя происходит от глагола сарар ивр. שרר (управлять, быть сильным, иметь власть, данную свыше), таким образом образуя слово, означающее «Имеющий власть над силами». Другие возможные значения — «Принц Божий» или «Борьба/битва Бога»[1]. Впоследствии, еврейский народ, произошедший от Иакова, стал называться «Сыны Израиля», «Народ Израиля» или «израильтяне».
Первое в истории упоминание слова «Израиль» было обнаружено на стеле фараона Мернептаха на территории Древнего Египта (конец XIII века до н. э.) и относится к народу, а не к стране[2]. В книге Исход словом «Израиль» также обозначается народ (не страна и не государство) — израильтяне. Лишь после занятия израильтянами Ханаана (территории современного г-ва Израиль) словом «Израиль» обозначается также и страна — территория, занимаемая израильтянами. Следует различать два израильских царства:
- Израильское царство как единое израильское государство, возглавляемое вначале Домом Саула и, впоследствии, Домом Давидовым (а именно Давидом и, после него, Соломоном),
- одноимённое государство, которое также называлось Северное Израильское царство, образованное десятью коленами Израилевыми, не признавшими власть Ровоама — сына Соломона.
История согласно Библии
Единое царство
История Израильского царства начинается возведением первосвященником и пророком Самуилом Саула в царское достоинство — помазанием на царство Саула как первого Израильского царя. Как свидетельствуют книги Царств, Саул недолго был верным слугой Божим. В частности, через Самуила Бог повелел Саулу покарать амаликитян и, в том числе, предать царя амаликитян смертной казни и уничтожить весь скот амаликитян. Но Саул не полностью выполнил Божье повеление. Царь амаликитян был взят в плен, но не умерщвлён, а скот амаликитян объявлен военным трофеем. В другой раз Саул самочинно совершил всесожжение, не дождавшись первосвященника — в данном случае пророка Самуила, задержавшегося по пути к военному лагерю Саула. (По Закону Моисееву совершать всесожжение имеет право только первосвященник.) В результате Самуилу было велено Богом помазать на царство юного Давида, в то время пасшего отцовские стада.
После победы Давида над Голиафом, предрешившей победу израильского войска над филистимским, а также после ряда других удачных военных акций против филистимлян, популярность Давида резко взлетает вверх. (Известна фраза: «Саул убил тысячи. Давид убил десятки тысяч».) Саул был в панике, испугавшись, что Давид отнимет у него царский престол. (Напомним: Давид по закону имел полное право сместить Саула с царского престола, но не воспользовался этим правом.) В результате Израильское царство фактически пережило и первую (но не последнюю) гражданскую войну. Правление Саула завершилось разгромом его войска филистимлянами, его сын пал в сражении, сам же Саул покончил с собой, опасаясь быть взятым в плен.
Период царствования Давида и Соломона (1010—931 до н. э.) — золотой век Израильского царства. В 1010 г до н. э. Давид переносит столицу в Иерусалим и значительно расширяет город. Согласно описанию из Книги Царей, царство Давида простиралось от берегов Евфрата до Газы. Но и его правление было небезоблачным. В частности, случилась новая гражданская война. Давиду противостоял его сын Авессалом, незаконно претендовавший на царский престол. В результате этой войны Авессалом был убит слугами Давида вопреки приказу царя. Тем не менее, Израиль под управлением Давида очень удачно ведёт войны против внешних врагов. Также ведётся обширное строительство, в том числе в Иерусалиме.
Соломон, сын и преемник Давида на Израильском царском престоле, описывается как мудрейший из царей и как строитель Иерусалимского Храма. Соломон смог развить внешне- и внутриполитические достижения Давида. Собственно в правление Соломона Израильское царство находилось в зените своего могущества.
Разделение
Смерть Соломона (930 год до н. э.) практически поставила точку в истории Израильского царства как единого государства. На царский престол восходит его сын Ровоам. Но он проводит чрезмерно жёсткую репрессивную внутреннюю политику. Именно Ровоаму принадлежит высказывание: «Отец мой наказывал вас бичами, а я буду наказывать скорпионами». Десять колен Израилевых не признали над собой его власть и объединилась под властью Иеровоама I, образовав в северной части до этого единого Израильского царства Северно-Израильское царство. Колена же Иудино и Вениаминово остались верны Дому Давидову и образовали государство с центром в Иерусалиме, известное впоследствии как Иудейское царство.
Сомнения в историчности
Факт существования на территории Израиля единой могущественной державы является предметом дискуссии. Трактовка и датировка археологических находок, рассматривающихся как подтверждающие существование единого Израильского царства, оспаривается. В частности, строения в Мегиддо, Хацоре и Гезере, позиционируемые как «Соломоновы», имеют альтернативную датировку IX века до нашей эры, времени правления династии Омридов. По словам главы кафедры археологии Тель-Авивского университета, Исраэля Финкельштейна (англ. Israel Finkelstein), Иерусалим времён Давида был «небольшой горной деревушкой», а в X веке до нашей эры на территории царства из Ветхого Завета, писавшегося с VII века до нашей эры, только шёл процесс формирования государств, в котором участвовал целый ряд племён. По мнению профессора, Давид был предводителем одного из этих племён, и являлся не более чем «вожаком банды разбойников». До настоящего времени нет археологических находок, подтверждающих описание бурного роста Иерусалима во время «золотого века»[3].
Взглядов, сходных с концепцией Финкельштейна, придерживается Зеэв Херцог, профессор археологии Тель-Авивского университета. Он считает, что не существует никаких археологических доказательств единого Израильского Царства и что северное и южное еврейские царства были изначально двумя отдельными, периодически враждующими между собой государствами, а Давид и Соломон были главами небольших племенных княжеств, Давид — в Хевроне, Соломон — в Иерусалиме. При этом во времена Давида и Соломона Иерусалим уже был большим поселением, однако в нем не было ни центрального храма, ни царского дворца[4].
Взгляды Финкельштейна и Херцога оспариваются, в том числе и на основании недавних раскопок Иосифа Гарфинкеля (англ. Yosef Garfinkel) в Хирбет-Кияфа (англ. Khirbet Qeiyafa) [5][3] и Эйлат Мазар в Иерусалиме, в частности, находка стены в Городе Давида (Ancient city walls around the City of David).
Напишите отзыв о статье "Израильское царство"
Примечания
- ↑ Wenham. 1994, pp. 296–97
- ↑ Barton & Bowden. 2004, С. 126. «The Merneptah Stele… is arguably the oldest evidence outside the Bible for the existence of Israel as early as the 13th century»
- ↑ 1 2 [www.nat-geo.ru/article/70-taynyi-bibleyskih-tsarey/ Тайны библейских царей | National Geographic Россия]
- ↑ [www.rg.ru/2014/04/30/biblia-site.html Израильские ученые: Описанные в Бибилии события не происходили — Юрий Медведев — Российская газета]
- ↑ [compulenta.computerra.ru/chelovek/history/10008044/ ОБНАРУЖЕН, ВОЗМОЖНО, ОДИН ИЗ ДВОРЦОВ ЦАРЯ ДАВИДА]
См. также
Ссылки
- Финкельштейн Израэль, Зилберман Нил-Ашер. [tarasskeptic.blogspot.co.il/2011/07/blog-post_15.html Раскопанная Библия. Новый взгляд археологии]
- [www.studentservices.uwa.edu.au/__data/page/173499/Biblical_Minimalism_and_Davids_Kingdom2.pdf King David kills Biblical Minimalism] (англ.)
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||
 |
Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе. Список неработающих ссылок: None, None Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.
|
Отрывок, характеризующий Израильское царство
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.
Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.
