Игра на понижение (фильм)

Эта статья — о фильме. Об экономическом термине см. Игра на понижение.

Игра на понижение
The Big Short
Жанр	биографическая драма
Режиссёр	Адам Маккей
Продюсер	Деде Гарднер Брэд Питт Джереми Клейнер Арнон Милчан
Автор сценария	Чарльз Рэндольф Адам Маккей Майкл Льюис (книга)
В главных ролях	Кристиан Бэйл Райан Гослинг Стив Кэрелл Брэд Питт
Оператор	Барри Экройд
Композитор	Николас Брителл
Кинокомпания	Plan B Entertainment Regency Enterprises Paramount Pictures
Длительность	130 мин.
Бюджет	28 млн $
Сборы	133 346 506 $
Язык	английский
Год	2015
Выход фильма «Игра на понижение» (оригинальное название — The Big Short)

К:Фильмы 2015 года

«Игра на понижение» (англ. The Big Short) — фильм Адама Маккея, посвящённый событиям ипотечного финансового кризиса 2007—2008 годов. Сценарий фильма основан на книге Майкла Льюиса «Большая игра на понижение. Тайные пружины финансовой катастрофы». Главные роли сыграли Кристиан Бэйл, Райан Гослинг, Стив Кэрелл и Брэд Питт. Дебютный показ состоялся в рамках фестиваля AFI Fest 22 сентября 2015 года.

Сюжет картины посвящён тому, как несколько финансовых аналитиков и сотрудников хедж-фондов на Уолл-Стрит смогли предсказать развитие событий кризиса и сыграли на понижение курса ипотечных облигаций, заработав состояние. Картина получила высокие оценки критики за глубину раскрытия темы и умелый баланс художественных достоинств с достаточно правдоподобным изложением рыночных и экономических механизмов, лежавших в основе экономического коллапса.

Премия «Оскар» за лучший адаптированный сценарий (Чарльз Рэндольф, Адам Маккей) и ещё 4 номинации, в том числе за лучший фильм. Премия BAFTA за лучший адаптированный сценарий.

Сюжет

Действие картины начинается в 2005 году. Чудаковатый финансовый гений, управляющий хедж-фонда Scion Capital Майкл Бьюрри предчувствует, что американский рынок ипотечных кредитов может скоро лопнуть. В связи с этим он страхует около миллиарда долларов своих клиентов через кредитный дефолтный своп. Клиенты фонда Бьюри волнуются, ведь рынок кредитов представлялся весьма стабильным, но тот твёрдо стоит на своём. Уолл-стрит замечает эту странную активность и вскоре несколько финансистов догадываются, что опасения Бьюрри имеют под собой основания. Более того, сыграв на понижение, можно хорошо заработать.

Разрабатывать тему независимо начинают: агентство Front Point и молодые инвесторы Чарли Геллер и Джейми Шипли. Руководитель Front Point Марк Баум, по наводке трейдера Deutsche Bank Джареда Веннета, пытается понять природу проблемы. Веннет привлекает внимание к CDO. Эти транши облигаций уже давно не соответствуют тому рейтингу, который им присваивают без должной проверки. Обычная практика на рынке: смешивать бумаги с рейтингом «A» и «мусорные» «B» и всему портфелю облигаций присваивать высший рейтинг. Баум и его люди лично отправляются в пригороды Майами, дабы на местах проверить то, что рынок ипотечных кредитов действительно перегрет и дефолт возможен в ближайшем будущем. Поговорив с местными жителями и риэлтерами, Баум понимает, что ситуация действительно угрожающая. Массовые невыплаты по кредитам только вопрос времени. Геллер и Шипли также приходят к идее свопов и контактируют с отошедшим от дел брокером Беном Рикертом. Через него они выходят на Deutsche Bank и заключают сделки со свопами. Тем временем Баум узнаёт о синтетических CDO (en), представляющих собой финансовую пирамиду, на существование которой закрывают глаза контролирующие органы.

Front Point, Геллер и Шипли приобретают свопы на крупные суммы, предполагая, что когда облигации ипотечных займов упадут в цене, они зашортят свои сделки и с лихвой вернут вложения. Приходит 2007 год и предсказания начинают сбываться. По стране поднимается волна невозвратов по ипотеке, тем не менее, облигации, подкрепляющие долговые обязательства, пока в цене не падают. Пытаясь разобраться в этом парадоксе, Баум посещает офис Standard & Poor’s. Почему рейтинговое агентство упорно продолжает присваивать сомнительным портфелям бумаг рейтинги уровня AAA? Сотрудница агентства объясняет, что они вынуждены так поступать, иначе банки уйдут к конкурентам и всё равно получат необходимый рейтинг там. Обвал курса ценных бумаг начинается только тогда, когда на волне кризиса разоряются Bear Stearns и Lehman Brothers. Один за другим герои картины начинают избавляться от своих свопов с большой выгодой. Марк Баум в последний момент начинает сомневаться, ведь средства, которые он получит — деньги простых людей, за счёт которых устраняют последствия кризиса. Тем не менее, он закрывает сделку.

В ролях

Актёр	Роль
Кристиан Бэйл	Майкл Бьюрри Майкл Бьюрри
Брэд Питт	Бен Рикерт Бен Рикерт
Райан Гослинг	Джаред Веннетт Джаред Веннетт
Стив Кэрелл	Марк Баум Марк Баум
Карен Гиллан	Эви Эви
Мелисса Лео	Джорджия Хейл Джорджия Хейл
Мариса Томей	Синтия Баум Синтия Баум
Трейси Леттс	Лоуренс Филдс Лоуренс Филдс

Актёр	Роль
Хэмиш Линклейтер	Портер Коллинз Портер Коллинз
Байрон Манн	Винг Чоу Винг Чоу
Селена Гомес	камео
Рэйф Сполл	Дэнни Мозес Дэнни Мозес
Финн Уиттрок	Джейми Шипли Джейми Шипли
Макс Гринфилд
Марго Робби	камео
Джон Магаро	Чарли Геллер Чарли Геллер

Сценарий

Майкл Льюис в интервью отмечал, что никогда не понимал причин внимания к его книгам в Голливуде. Признание к нему как автору стоящему экранизации, пришло после кассового успеха картины «Невидимая сторона», по книге «The Blind Side: Evolution of a Game» (en) . В 2010 году свет увидело документальное исследование Льюиса «Большая игра на понижение. Тайные пружины финансовой катастрофы», которое вскоре стало бестселлером. Книгу прочитал Адам Маккей и рекомендовал студии Paramount Pictures рассмотреть возможность экранизации. Маккей, больше известный по комедиям, причём ориентированным на аудиторию с невзыскательным вкусом, неожиданно выбрал серьёзную тему, как своеобразный вызов самому себе. Особенно Маккею понравился финальный поворот сюжета, когда герои осознают то, что сделали ставку против устоев всей экономики, основы существования, в известном смысле, против самих себя.

В 2013 студия Paramount приобрела права на книгу и передала продюсирование будущей картины Брэду Питту и его студии Plan B Entertainment. У Бреда уже был положительный опыт экранизации произведений Льюиса в аналитической картине «Человек, который изменил всё» и он сразу согласился. В марте 2014 Адам Маккей был официально привлечен в проект в качестве режиссёра. Чарльз Рэндольф стал его соавтором сценария в будущем проекте.

Работа над сценарием заняла около 6 месяцев. Рэндольф при создании персонажей вдохновлялся настроением ранних комедий Милоша Формана и картины «Хвост виляет собакой». Сюжет книги был значительно переработан, появилась часть с событиями во Флориде (которой не было в книге). Финансовая составляющая была упрощена, но не слишком. Такая сцена, где Джаред Венетт объясняет коллегам при помощи башни Дженга механизм пирамиды ИЦБ, как заметил сценарист, в фильме может быть только одна. Главные герои ленты профессионалы, которые и так знакомы с функционированием рынка ценных бумаг. Объяснение делается для зрителя, но злоупотреблять такими лекциями в игровом фильме нежелательно. Обнаружив в книге Льюиса массу сносок-пояснений для терминов, Маккей решил добавить в канву сюжета отступления-врезки в исполнении приглашенных звезд.

Создание

Подбор актеров пошёл быстро — всего за три недели были получены подтверждения от всех. В картине оказалось занято четыре лауреата премии Оскар (Бэйл, Мелисса Лео, Томей, Питт) и два номинанта (Гослинг и Карелл). В январе 2015 года студия официально сообщила, что подбор актёров и локаций для натуры завершён, и подтвердила возможность начала съёмок картины через месяц. Съёмки картины начались 18 марта 2015 года, прошли примерно за 50 дней, большей частью в Новом Орлеане. Отдельные эпизоды были запечатлены в Нью-Йорке и Лас-Вегасе. Интерьер офиса Lehman Brothers был воссоздан в вестибюле здания Управления финансовых услуг штата Нью-Йорк, в Манхэттене.

Оператор Барри Эйкройд отметил, что хотел снять её «не слишком красиво и не слишком вычурно», придерживаясь заданного режиссёром документального подхода и тона чёрной комедии. Картина снималась на плёнку, в формате Super-35 на оборудовании Panavision, с объективом типа Angenieux (en) 24-290mm со сферическими линзами (в некоторых эпизодах 17-80mm и 15-40mm), кадр в соотношении сторон 2,35:1. Для наездов и эффекта съёмки с рук, которые так любит Эйкройд, использовалась специально разработанная Panavision камера, которая была впервые применена ещё для картины «Последнее лицо» (en).

Маккей, заметив, что весь его актёрский ансамбль слишком хорошо выглядит, заявил, что в этом фильме «вы не будете кинозвездами». Больше всего усилий режиссёра потребовал образ Майкла Бьюри. Этот персонаж — единственный, сохранивший имя своего реального прообраза, и по сюжету он находится в некотором вакууме, не общаясь с другими главными действующими лицами. С Кристианом Бейлом режиссёр работал над образом около 10 дней. Незадолго перед съёмками Бейл сильно повредил себе колено и еле двигался. В одной из первых сцен ему нужно было сыграть на ударной установке одну из композиций группы Pantera, демонстрируя эксцентричные увлечения финансового гения. Актёр справился со сложной сценой. Майкл Бьюри, консультировавший создателей, прислал Кристиану Бейлу свою одежду, чтобы тот выглядел аутентично в кадре. По требованию режиссёра, Стив Карелл набрал около 20 фунтов веса (8 кг). Райан Гослинг вставил темные контактные линзы и «испортил» причёску. Стилистам также пришлось поработать над прической Бреда Питта, образ которого был дополнен бородой.

Финансовым консультантом картины стал журналист Адам Дэвидсон (en). Маккей, опасаясь того, что картина останется слишком сложной для понимания рядового зрителя, договорился с киностудией о бо́льшем количестве тестовых просмотров с фокус-группами, чем это бывает обычно. Всего их было проведено шесть. Первый вариант режиссёрского монтажа был продолжительностью 150 минут. После работы с фокус-группами продолжительность сократили до 130 минут.

Премьера и ограниченный просмотр состоялись в рамках кинофестиваля AFI Fest 22 сентября 2015 года. В широкий прокат картина вышла 11 декабря.

Критика

Как отметил Эндрю Баркер из Variety, трудно представить, что один и тот же режиссёр снял «Копы в глубоком запасе», «Телеведущего» и «Игру на понижение». Впрочем, памятуя о предыдущих работах режиссёра, большинство специалистов отнесло её к жанру комедии, отражающей общий тренд Голливуда с юмористическим подходом к серьёзным и даже трагическим темам. Питер Трэверс (Rolling Stone) даже назвал её комедией-катастрофой. Картина была высоко оценена большинством критиков, заняв достойное место в новом поколении лент об истории финансового кризиса 2007—2008, вышедших после 2010 года. Она не является такой «развязной», как «Волк с Уолл-стрит», хотя и не столь аналитической, как строго документальная «Инсайдеры», сохраняя баланс с развлекательным началом. Джеймс Берардинелли выделил «хирургическую точность», с которой создатели обнажают внутренние механизмы, приведшие к катастрофе. Серьёзный, аналитический разбор кризиса заканчивается необычным для современного игрового кино открытым финалом. Главные герои выиграли свои ставки, но выиграли за счёт простых людей. Те, кого условно можно отнести к «негодяям», остались ненаказанными.

Однако достижение «Игры на понижение» в том, что мистер Маккей не просто подчеркивает мораль истории диалогами. Концовка картины с её резкой сменой тона со вздоха облегчения на вздох разочарования и неожиданное изменение настроения музыки на мрачную … все вместе создаёт волну почти невыносимого отвращения

Оригинальный текст (англ.)  

but the achievement of “The Big Short” is that Mr. McKay doesn’t only underline the moral of the story in dialogue. The film’s final images, its abrupt shift in tone from exhilaration to exhaustion, its suddenly downbeat music … all combine to trigger a climactic wave of almost unbearable disgust.

— Энтони Скотт

Фильм соткан из противоречий, которые начинаются с оригинального названия картины, содержащего оксюморон. Основные события развиваются темпераментно и в высоком темпе. Сложные для понимания действия героев, игра на бирже, упоминания финансовых инструментов перемежаются эпизодами из личной жизни героев, вставками своеобразного «белого шума» современной поп-музыки, нарезок клипов. Критик Энтони Скотт (NY Times) сравнил сюжет картины с психоделическим трипом. Находка создателей — остановки в рваном повествовании, когда герои неожиданно останавливаются и сквозь «четвертую стену» обращаются к зрителям: «а на самом деле все было не совсем так». Оператор придерживается необычного подхода, стилизованного под любительскую съёмку, хотя и без модной дрожащей камеры. Фокус в мизансцене постоянно переходит с одного героя на другого, неожиданно происходит наезд, словно оператор не определился, что ему показывать.

Главная трудность, с которой столкнулись создатели — это необходимость донести сложные экономические понятия, без которых невозможно разобраться в интриге картины, до неподготовленного зрителя. «Облигации не особенно фотогеничны», но создатели картины сделали всё, что смогли. Им пришлось искать нестандартный подход, чтобы «Игра на понижение» не превратилась в нудную лекцию по экономике. Приглашённые звёзды поясняют механизм работы вторичных финансовых инструментов на простых аналогиях: пенная ванна (финансовый пузырь), уха второй свежести (портфель ценных бумаг с разным рейтингом) и игра в казино (ставки на CDO) (Марго Роби, Селена Гомес, Энтони Бурден, Ричард Талер). Отдельных негативных отзывов заслужило чрезмерное морализаторство в комментариях, а также излишний пафос в концовке, в которой авторы без всякого иносказания преподносят мораль картины.

Центральных персонажей формально можно отнести к положительным героям, но зритель не испытывает к ним сочувствия — они всего лишь хладнокровные дельцы . В картине счастливый конец, все ведущие персонажи остались в прибыли, но зритель испытывает противоречивые ощущения. По мнению критика NY Dayly News, главные герои — представители редкого класса симпатичных злодеев Актёрский ансамбль заслужил, в целом, высокие оценки. Всем актерам центральных персонажей удалось создать запоминающихся героев. Критики особо выделили игру Стива Кэрелла, создавшего глубокий образ Марка Баума, ощущающего моральную ответственность за всё происходящее.

Награды

Список наград и номинаций

Премия	Категория	Номинанты	Результат
Оскар	Лучший фильм	Деде Гарднер, Джереми Клейнер, Брэд Питт	Номинация
	Лучшая режиссёрская работа	Адам Маккей	Номинация
	Лучший актёр второго плана	Кристиан Бэйл	Номинация
	Лучший адаптированный сценарий	Адам Маккей и Чарльз Рэндольф	Победа
	Лучший монтаж	Хэнк Корвин	Номинация
Премия Американской ассоциации монтажёров	Лучший монтаж полнометражного комедийного или музыкального фильма	Хэнк Корвин	Победа
Премия Американского института киноискусства	10 лучших фильмов года	The Big Short	Победа
Премия Общества по подбору актеров	Big Budget – Comedy	Francine Maisler и Meagan Lewis	Победа
BAFTA	Лучший фильм	Деде Гарднер, Джереми Клейнер, Брэд Питт	Номинация
	Лучший режиссёр	Адам Маккей	Номинация
	Лучший адаптированный сценарий	Адам Маккей и Чарльз Рэндольф	Победа
	Лучшая мужская роль второго плана	Кристиан Бэйл	Номинация
	Лучший монтаж	Хэнк Корвин	Номинация
Critics' Choice Movie Awards	Лучший фильм	The Big Short	Номинация
	Лучшая комедия	The Big Short	Победа
	Лучший монтаж	Хэнк Корвин	Номинация
	Лучший комедийный актёр	Кристиан Бэйл	Победа
		Стив Кэрелл	Номинация
	Лучший адаптированный сценарий	Адам Маккей и Чарльз Рэндольф	Победа
	Best Acting Ensemble	Кристиан Бэйл, Стив Кэрелл, Райан Гослинг, Мелисса Лео, Хэмиш Линклейтер, Джон Магаро, Брэд Питт, Рэйф Сполл, Джереми Стронг, Мариса Томей, Финн Уиттрок	Номинация
Премия Гильдии режиссёров Америки	Лучший режиссёр	Адам Маккей	Номинация
Империя	Лучший сценарий	Адам Маккей и Чарльз Рэндольф	Победа
Золотой глобус	Лучший фильм — комедия или мюзикл	The Big Short	Номинация
	Лучшая мужская роль — комедия или мюзикл	Кристиан Бэйл	Номинация
		Стив Кэрелл	Номинация
	Лучший сценарий	Адам Маккей и Чарльз Рэндольф	Номинация
Hollywood Film Awards	Режиссёрский прорыв	Адам Маккей	Победа
Houston Film Critics Society Awards	Лучший фильм	The Big Short	Номинация
Indiana Film Journalists Association Awards	Лучший фильм	The Big Short	Номинация
	Лучший режиссёр	Адам Маккей	Номинация
	Лучший адаптированный сценарий	Адам Маккей и Чарльз Рэндольф	Runner-up
	Лучшая мужская роль второго плана	Кристиан Бэйл	Номинация
		Стив Кэрелл	Номинация
Los Angeles Film Critics Association	Лучший монтаж	Хэнк Корвин	Победа
MTV Movie Awards	Фильм, основанный на реальных событиях	The Big Short	Номинация
Премия Национального совета кинокритиков США	Лучший актёрский состав	Кристиан Бэйл, Стив Кэрелл, Райан Гослинг, Мелисса Лео, Хэмиш Линклейтер, Джон Магаро, Брэд Питт, Рэйф Сполл, Джереми Стронг, Мариса Томей, и Финн Уиттрок	Победа
Премия Гильдии продюсеров США	Best Theatrical Motion Picture	Деде Гарднер, Джереми Клейнер, и Брэд Питт	Победа
San Francisco Film Critics Circle	Лучший монтаж фильма	Хэнк Корвин	Номинация
Спутник	Лучший фильм	The Big Short	Номинация
	Лучшая мужская роль второго плана	Кристиан Бэйл	Победа
Премия Гильдии киноактёров США	Outstanding Performance by a Male Actor in a Supporting Role	Кристиан Бэйл	Номинация
	Outstanding Performance by a Cast in a Motion Picture	Кристиан Бэйл, Стив Кэрелл, Райан Гослинг, Мелисса Лео, Хэмиш Линклейтер, Джон Магаро, Брэд Питт, Рэйф Сполл, Джереми Стронг, Мариса Томей, и Финн Уиттрок	Номинация
USC Scripter Award	Лучший адаптированный сценарий	Адам Маккей и Чарльз Рэндольф	Победа
Washington D.C. Area Film Critics Association	Лучший актёрский состав	Кристиан Бэйл, Стив Кэрелл, Райан Гослинг, Мелисса Лео, Хэмиш Линклейтер, Джон Магаро, Брэд Питт, Рэйф Сполл, Джереми Стронг, Мариса Томей, и Финн Уиттрок	Победа
Премия Гильдии сценаристов США	Лучший адаптированный сценарий	Адам Маккей и Чарльз Рэндольф	Победа

Суть сделки

Основная интрига построена вокруг того, что главный герой строит достаточно точный прогноз на цену по ИЦБ, так как финансовая пирамида, построенная на этих ценных бумагах, рано или поздно рухнет. Он ставит против ценных бумаг, считавшихся устоями рынка. Практика выдачи субстандартных кредитов (en) с плавающей ставкой (en) без должной проверки кредитной истории стала повсеместной. Объединение рискованных бумаг в транши CDO, рейтинг которых не проходит должной проверки. Наблюдая появление на рынке еще более рискованных, так называемых синтетических CDO, герои только убеждаются в своей правоте.

Майкл Бьюри и другие трейдеры в фильме делают, как в казино или букмекерской конторе, ставку на падение цены, то есть «на понижение», играя на бирже на стороне «медведей». Механизм, используемый при игре на понижение («шорт»), является обратным по отношению к обычной спекулятивной перепродаже ценных бумаг. Трейдер, знающий, что цена будет падать, берёт ценные бумаги в долг у брокера, продаёт на рынке и ждёт снижения цены. Когда цена, наконец, падает, он покупает их и оставляет разницу себе (закрывает сделку). Трейдеру выгодно это сделать, когда цена упадёт до самого низкого уровня.

Бьюри мог и непосредственно приобрести акции (причем сделку он осуществлял не на свои деньги, а на средства клиентов своего фонда), но он использовал механизм кредитного дефолтного свопа (CDS). Данный дериватив страхует сделку. При этом покупатель (Бьюри) оплачивает не всю сумму приобретаемых ценных бумаг, а только возрастание в цене предмета сделки, если оно произойдёт (так называемые premiums). Банк, предоставивший CDS, уверен в том, что цена бумаг не упадет, и соглашается (в реальности, CDS по отношению к ипотечным ценным бумагам не существовали на рынке и возникли только после того, как Бьюри проявил к ним интерес). Риск состоит в том, что если цена на бумаги вместо падения будет расти, то по условиям контракта ему постоянно придётся покрывать разницу и у него не хватит наличности. Об этом и беспокоятся клиенты хедж-фонда Майкла Бьюри. В итоге все расходы Бьюри и других игроков на понижение оказываются оправданы. Бьюри вернул вложения с прибылью 489 %. Обращает внимание и то, что Бьюри обратился за сделкой CDS именно в Deutsche Bank и Goldman Sachs. Он учел то, что многие финансовые институты пострадают от кризиса и не смогут с ним расплатиться — выбранные им банки не были столь тесно связаны с рынком ипотечных бумаг и, скорее всего, остались бы на плаву.

Достоверность и значение

Майкл Льюис считал, что появление фильма по столь сложной для восприятия книге — возможность донести для более широкой аудитории важные уроки, которые все должны извлечь из недавнего кризиса.

Не достаточно объяснить сложные понятия читателю, читатель должен захотеть их понять. Если понятия очень сложные, читателю должно быть жизненно необходимо их понять

Оригинальный текст (англ.)  

It’s never enough to explain complicated things to a reader; the reader needs first to want to know about them. If the thing is seriously complicated, the reader must very badly want to know about it

— Майкл Льюис

Газета Guardian назвала изображение событий достаточно убедительным и исторически достоверным. По сравнению с «Пределом риска», фильм Маккея рассматривает более широкий спектр событий, персон и организаций, повлиявших и вовлечённых в кризис. Эксперт Wall Street Journal Грег Ип отметил, что фильм интересен и полезен, хотя изображённая им картина не совсем полна. Мораль картины и её изобличающий посыл направлены на несправедливость, связанную с тем, что банки, попустительствовавшие коллапсу экономики, не были наказаны, а были взяты на поруки государством за счет налогоплательщиков. Между тем, для специалистов гораздо важнее не то, что пузырь лопнул, а то, как пузырь сформировался. Эти сложные макроэкономические процессы (низкая процентная ставка ФРС, конъюнктура мирового рынка) вряд ли можно отобразить в игровом фильме, но именно их анализ по-настоящему важен для предотвращения будущих кризисов. В картине (и в книге) не упоминается тот, кто заработал (также на CDS) больше всех на кризисе — миллиардер Джон Полсон (en), хотя его история также весьма поучительна.

Майкл Бьюри отметил то, что фильм рассказал лишь о небольшой части глобальной проблемы. Финансовый обозреватель Холман Дженкинс подверг картину глубокой критике, заметив, что у крупных банков так называемые «токсичные» ипотечные активы, составляли всего около 2 % от всего портфеля, и одних только этих активов было недостаточно, чтобы нанести такой удар по системе. Изображённая в картине близорукость СМИ, которые, вступив в сговор с банками, не замечали надвигающуюся катастрофу, не соответствует реальности. Wall Street Journal и другие издания писали о надувающемся пузыре еще с 2004 года. Обозреватель Forbes Стив Дэннинг, полемизируя с коллегами, отметил высокую достоверность фильма, правильно расставленные акценты. Подобные фильмы повышают бдительность и привлекают внимание к тому, что раньше оставалось в тени.

Отрывок, характеризующий Игра на понижение (фильм)

В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.


Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение: