Комиссия о строении Москвы

Не следует путать с Комиссией о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы.

Комиссия о строении Москвы — административное учреждение, образованное в Москве в 1813 году для ликвидации последствий пожара 1812 года. Также известна в источниках как «Комиссия для строений Москвы».

История

3 января 1813 года министр А.Д. Балашов запросил у московского генерал-губернатора Ф. В. Ростопчина сведения для создания нового учреждения по образцу Каменного приказа. Указание создать «Комиссию для строений в Москве» было дано Ростопчину Александром I 4 февраля 1813 года. Ростопчин подготовил проект и предложил назначить начальником комиссии князя М. Д. Цицианова. Указ «Высочайше утвержденное образование Комиссии для строений в Москве. С приложением штатов оной и трем кирпичным заводам» был опубликован 5 мая 1813 года.

Уже 26 мая состоялось первое заседание комиссии. Комиссия разместилась в палатах Сверчкова, где в 1775—1782 годах работал Екатерининский каменный приказ (Сверчков переулок, 8). До начала работы комиссии планы восстановления города разрабатывал Комитет по уравнению городских повинностей (архитектор В. И. Гесте). Фактическая работа началась с 9 июня 1813 г., хотя фор­мально процесс образования комиссии шёл до 26 июня 1813 года (в этот день Правительствующий сенат утвердил доклад Ростопчина).

Председателем комиссии был московский главнокомандующий (вначале Ф. В. Ростопчин, затем А. П. Тормасов). Первым директором был князь М. Д. Цицианов. Из Упра­вы благочиния в комиссию были переведены архитекторы (управа при этом прекратила выдачу разрешений на строительство, её строительная часть была упразднена). Землемеры были получены из Комитета по уравнению городских повинностей, сам Комитет вошёл в состав Комиссии.

Рабочий орган комиссии, «Чертёжная», разделялась на землемерное (I-е) и архитектурное (II-е) отделения. Директором чертёжной был Е. Г. Челиев. Руководителем архитектурного отделения был О. И. Бове. В Комиссию также входили В. П. Стасов, Д. И. Жилярди, В. И. Гесте, В. А. Балашов, Д. Ф. Борисов, Ф. К. Соколов и другие архитекторы.

Комиссия завершила работу в 1843 году. Её землемерное и архитектурное отделения вошли в состав IV округа Главного управления путей сообщения и публичных зданий.

Работа комиссии

Первоначально вновь созданная Комиссия должна была реализовывать проект перепланировки Москвы, разработанный столичным архитектором В. Гесте. Однако в октябре 1813 года на одном из заседаний Комиссии этот план был раскритикован и отклонён. К 1817 году под руководством О. Бове был разработан новый план «прожектированный столичному городу Москве».

Комиссия получила право на выдачу разрешений на застройку и контроль за строительством и большие материальные ресурсы. Комиссии подчинялись три московских кирпичных завода (по другим источникам, пять). Комиссии была выдана правительственная беспроцентная ссуда на сумму пять миллионов рублей. Комиссии также была поручена работа по благоустройству и инженерному оборудованию Москвы, но до 1817 года практически вся работа была сосредоточена на постройке добротных домов для жителей Москвы, пострадавших от пожара 1812 года.

Москва была поделена на четыре части, каждой из которых заведовал один архитектор с четырьмя помощниками. В функции Комиссии входило утверждение представленных владельцами участков проектов, составление проектов для тех, кто не мог их заказать у сторонних архитекторов. Комиссия также утверждала постановку дома относительно красной линии улиц, его размеры и уличный фасад; внутренняя планировка оставалась за владельцем. Для застройщиков была организована финансовая помощь в виде ссуд под залог возводимых построек.

В области надзора комиссия считается предшественником Мосгосстройнадзора. Так, перед архитектурным отделением стояли следующие задачи:

«сочинение планов и фасадов на произведение обывательских строений и надзор за прочностию при постройке оных; наблюдение за производством строений в точности по прожектированным линиям, а также выданным планам и фасадам; смотрение за добротою материалов, к построению нужных и выделкою по данной форме кирпича как на казенных, так и на партикулярных заводах, равномерно наблюдение за установленной пропорциею белого камня».

Работа комиссии была эффективной; Москва была в основном восстановлена за пять лет. Уже к маю 1816 года задача постройки домов стала терять остроту, и после постановления Комитета министров Комиссия получила свыше 1,5 миллиона рублей на нивелирование улиц и их благоустройство.

См. также

• Комиссия о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы

Литература

• Сытин П. В. История планировки и застройки Москвы. [pozhproekt.ru/assets/fileattach//2589/book-sytin-pozhar-moskvy-1812-i-stroitelstvo-goroda-1972.pdf Т.III. Пожар Москвы в 1812 году и строительство города в течение 50 лет]. Московский рабочий, 1972.
• Клименко Ю. Г. Комиссия о строении Москвы // Архитектурные юбилеи. Календарь памятных дат 2012—2016. — Издательский дом Руденцовых, 2012. — С. 123-125. — ISBN 978-5-902887-16-4.

Отрывок, характеризующий Комиссия о строении Москвы

С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.