Конхобар мак Доннхада

Конхобар мак Доннхада ирл. Conchobar mac Donnchada
король Миде
802/803 — 833
Соправитель:	Айлиль мак Доннхада (802 — 803)
Предшественник:	Муйредах мак Домнайлл Миди
Преемник:	Маэл Руанайд мак Доннхада
верховный король Ирландии
819 — 833
Предшественник:	Аэд Посвящённый
Преемник:	Ниалл Калле
Смерть:	833(0833)
Место погребения:	аббатство Клонард
Род:	Кланн Холмайн
Отец:	Доннхад Миди
Мать:	Фуйрсах инген Конгайл
Супруга:	Ланд инген Аэда
Дети:	сыновья: Артри, Катал, Эохокан и Кинаэд

Конхоба́р мак Доннха́да (ирл. Conchodar mac Donnchada; умер в 833) — король Миде (802/803—833) и верховный король Ирландии (819—833).

Биография

Король Миде

Отцом Конхобара был король Миде и глава Кланн Холмайн Доннхад Миди, а матерью — дочь короля Дал Арайде Конгала, которую, вероятно, звали Фуйрсах (ирл. Fuirseach). После смерти Доннхада в 797 году титул верховного короля Ирландии получил Аэд Посвящённый из конкурировавшего с Кланн Холмайн рода Кенел Эогайн. Королевством же Миде в 797—802 годах один за другим правили сначала старший брат Конхобара Домналл мак Доннхада Миди, в убийстве которого, как предполагается, он участвовал вместе с другим своим братом Айлилем, а затем его дядя Муйредах мак Домнайлл Миди.

После смерти в 802 году короля Муйредаха правитель Тары Аэд Посвящённый совершил поход в Миде и разделил власть в этом королевстве между Конхобаром и его младшим братом Айлилем. Вероятно, таким образом Аэд пытался ослабить своих противников из Кланн Холмайн, однако сделать это ему не удалось: уже в следующем году Конхобар разбил при Ратконнелле (около современного Маллингара) своего брата, который погиб в сражении, и снова сосредоточил в одних руках всю власть над королевством Миде.

В 808 году Конхобар мак Доннхада провозгласил себя новым верховным королём Ирландии. Вступив в союз с коннахтским правителем Муиргиусом мак Томмалтайгом, он с войском пришёл в Тайльтиу, место проведения общеирландских оэнахов. Здесь они провели три дня, что по понятиям того времени означало лигитимизацию прав Конхобара на титул верховного короля. Однако появление армии Аэда Посвящённого заставило обоих союзников обратиться в бегство. Преследуя отступавших, верховный король Ирландии дошёл до владений Конхобара и разорил приграничные земли Миде к востоку от реки Шаннон. Земли же короля Коннахта остались нетронутыми.

Также в 808 же году во время набега на Ульстер погиб один из сыновей Конхобара, Катал.

Верховный король Ирландии

Только после смерти Аэда Посвящённого в 819 году Конхобар мак Доннхада смог получить титул верховного короля Ирландии. Однако уже в 820 году свои права на престол Тары предъявил король Айлеха Мурхад мак Маэл Дуйн. Заключив союз с подчинёнными Конхобару правителями Бреги из Сил Аэдо Слане, Мурхад совершил поход вглубь территории Миде и дошёл до Дримны. Конхобар мак Доннхада вместе со своим союзником, королём Лейнстера Муйредахом мак Руадрахом выступил с войском ему навстречу, но вмешательство ирландского духовенства в конфликт королей предотвратило битву. В следующем году Конхобар совершил поход в Брегу и разграбил земли этого королевства от Арды до Армы. В 822 году король Айлеха снова вторгся в Миде, соединившись здесь с войском Уи Хернайг (ирл. Uí Chernaig), одного из септов Сил Аэдо Слане. В ответ на эти действия Конхобар мак Доннхада организовал новый поход в южную часть Бреги. В результате похода Уи Хернайг, понеся 1 ноября тяжёлые потери в сражении с армией верховного короля, были вынуждены подчиниться власти Конхобара, а Мурхад мак Маэл Дуйн отказался от дальнейших притязаний на престол Тары.

В 826 году скончался Ниалл мак Диармата, который в ирландских анналах наделён титулом «король Миде». Вероятно, он был соправителем Конхобара мак Доннхады. Предполагается, что этот Ниалл был сыном умершего в 764 году Диармайта Чёрного и внуком верховного короля Ирландии Домналла Миди.

Вскоре после начала правления Конхобара мак Доннхада как верховного короля возобновились нападения викингов на Ирландию. Первый из подобных набегов произошёл в 821 году. Главными целями атак викингов в 820-е годы были территории Ульстера. Только в 827 году вторжению подверглись земли подчинённого Миде королевства Бреги. В это же время произошла и смена тактики нападений викингов: теперь их жертвами становились не только прибрежные районы, но и поселения вглуби территории острова, в первую очередь, богатые ирландские монастыри, расположенные в бассейнах рек Бойн и Лиффи. Несмотря на ещё большее усиление вторжений норманнов в начале 830-х годов, Конхобар мак Доннхада ни разу не выступал против них с войском, так как, вероятно, в это время был постоянно занят междоусобными войнами с другими ирландскими правителями.

В 827 году верховный король, заручившись поддержкой короля Айргиаллы Куммаскаха мак Катайла из Уи Хремтайнн и короля Ульстера Муйредаха мак Эохады, изгнал из аббатства Арма его настоятеля Эогана Майнистреха, поставив во главе обители своего сына Артри, уже имевшего сан епископа Армы. Однако Эоган получил помощь от своего союзника, короля Айлеха Ниалла Калле, которому в трёхдневном сражении при Лет Каме (около современного Килмора) удалось разгромить войско королей Куммаскаха и Муйредаха. В битве погибли король Айргиаллы, его брат Конгалах и множество других знатных айргиалльцев, однако королю Муйредаху мак Эохаде удалось спастись бегством. Лишившееся своего правителя королевство Айргиалла было присоединено к владениям Ниалла.

Возможно, желая воспользоваться поражением союзников Конхобара мак Доннхады, один из брегских септов Гайленга предпринял попытку избавиться от власти королей Миде. По сообщению «Анналов Ульстера», сразу же после битвы при Лет Каме его члены собрались в Тайльтиу, намереваясь провести здесь собрание без разрешения верховного короля Ирландии, однако они были быстро разогнаны прибывшим сюда войском Конхобара.

Вскоре после этого на оэнахе, собранном королём Конхобаром, произошли столкновения, приведшие к многочисленным жертвам. Причиной стало нападение короля Лейнстера Муйредаха мак Руадраха на членов соперначившей с его родом лейнстерской семьи Уи Хеннселайг.

Чтобы компенсировать потерю союзника в лице короля Айргиаллы, уже в 827 году Конхобар мак Доннхада заключил союз с королём Мунстера Федлимидом мак Кримтайнном. Вероятно, это произошло во время встречи этих монархов в Бирре. В 829 году Конхобар мак Доннхада совершил нападение на Коннахт и разбил войско его короля Диармайта мак Томмалтайга, а Федлимид, выполняя союзнические обязательства, в 830 году разорил земли коннахтского септа Уи Бриуйн Сеола (ирл. Uí Briúin Seola).

Однако союз королей Конхобара мак Доннхада и Федлимида мак Кримтайнна долго не просуществовал: уже в 830 году анналы сообщают об убийстве мунстерцами во время похода на Коннахт Фалломана мак Доннхады, брата верховного короля Ирландии. В 831 году Федлимид в союзе с лейнстерцами совершил нападения на подвластное Конхобару суб-королевство Брега и разорил восточные районы Миде вплоть до Слейна. В ответ верховный король Ирландии разграбил принадлежавшие Федлимиду земли вдоль реки Лиффи. Ирландские анналы сообщают о приведших к многочисленным жертвам стычках из-за религиозных разногласий, произошедших во время проведения Конхобаром очередного оэнаха в Тайльтиу, и о том, что после этого он совершил поход на Арму, во время которого захватил некоторых приближённых аббата Эогана Майнистреха и угнал монастырский скот. В 832 и 833 годах король Мунстера снова вторгался с войском в Миде, и в ходе последнего похода сжёг покровительствуемое Кланн Холмайн аббатство Дарроу.

Король Конхобар мак Доннхада скончался в 833 году и был похоронен в аббатстве Клонард. Новым верховным королём Ирландии стал король Айлеха Ниалл Калле, а королевство Миде и власть над Кланн Холмайн получил брат умершего, Маэл Руанайд мак Доннхада.

Семья

Конхобар мак Доннхада был женат на Ланд, дочери верховного короля Ирландии Аэда Посвящённого. Детьми от этого брака были четыре сына:

• Артри мак Конхобайр (умер в 833) — епископ Армы
• Катал мак Конхобайр (умер в 842)
• Эохокан мак Конхобайр
• Кинаэд мак Конхобайр (погиб в 808)

Литература

• Бирн Ф. Д. Короли и верховные правители Ирландии. — СПб.: Евразия, 2006. — 368 с. — ISBN 5-8071-0169-3.
• Charles-Edwards T. M. [books.google.ru/books?id=g6yq2sKLlFkC Early Christian Ireland]. — Cambridge: Cambridge University Press, 2000. — 728 p. — ISBN 978-0521363952.

Ссылки

• [www.ucc.ie/celt/published/T100001A/index.html The Annals of Ulster] (англ.). CELT: The Corpus of Electronic Texts. Проверено 22 августа 2012. [www.webcitation.org/6B5RyFRDt Архивировано из первоисточника 1 октября 2012].
• [www.ucc.ie/celt/published/T100005A/index.html Annals of the Four Masters] (англ.). CELT: The Corpus of Electronic Texts. Проверено 22 августа 2012. [www.webcitation.org/6B5RyuHVL Архивировано из первоисточника 1 октября 2012].

Отрывок, характеризующий Конхобар мак Доннхада

«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.


Он продолжал свой дневник, и вот что он писал в нем за это время:
«24 ro ноября.
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
После этого в дневнике было пропущено три листа, и потом было написано следующее:
«Имел поучительный и длинный разговор наедине с братом В., который советовал мне держаться брата А. Многое, хотя и недостойному, мне было открыто. Адонаи есть имя сотворившего мир. Элоим есть имя правящего всем. Третье имя, имя поизрекаемое, имеющее значение Всего . Беседы с братом В. подкрепляют, освежают и утверждают меня на пути добродетели. При нем нет места сомнению. Мне ясно различие бедного учения наук общественных с нашим святым, всё обнимающим учением. Науки человеческие всё подразделяют – чтобы понять, всё убивают – чтобы рассмотреть. В святой науке Ордена всё едино, всё познается в своей совокупности и жизни. Троица – три начала вещей – сера, меркурий и соль. Сера елейного и огненного свойства; она в соединении с солью, огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством которого притягивает меркурий, схватывает его, удерживает и совокупно производит отдельные тела. Меркурий есть жидкая и летучая духовная сущность – Христос, Дух Святой, Он».
«3 го декабря.
«Проснулся поздно, читал Св. Писание, но был бесчувствен. После вышел и ходил по зале. Хотел размышлять, но вместо того воображение представило одно происшествие, бывшее четыре года тому назад. Господин Долохов, после моей дуэли встретясь со мной в Москве, сказал мне, что он надеется, что я пользуюсь теперь полным душевным спокойствием, несмотря на отсутствие моей супруги. Я тогда ничего не отвечал. Теперь я припомнил все подробности этого свидания и в душе своей говорил ему самые злобные слова и колкие ответы. Опомнился и бросил эту мысль только тогда, когда увидал себя в распалении гнева; но недостаточно раскаялся в этом. После пришел Борис Друбецкой и стал рассказывать разные приключения; я же с самого его прихода сделался недоволен его посещением и сказал ему что то противное. Он возразил. Я вспыхнул и наговорил ему множество неприятного и даже грубого. Он замолчал и я спохватился только тогда, когда было уже поздно. Боже мой, я совсем не умею с ним обходиться. Этому причиной мое самолюбие. Я ставлю себя выше его и потому делаюсь гораздо его хуже, ибо он снисходителен к моим грубостям, а я напротив того питаю к нему презрение. Боже мой, даруй мне в присутствии его видеть больше мою мерзость и поступать так, чтобы и ему это было полезно. После обеда заснул и в то время как засыпал, услыхал явственно голос, сказавший мне в левое ухо: – „Твой день“.
«Я видел во сне, что иду я в темноте, и вдруг окружен собаками, но иду без страха; вдруг одна небольшая схватила меня за левое стегно зубами и не выпускает. Я стал давить ее руками. И только что я оторвал ее, как другая, еще большая, стала грызть меня. Я стал поднимать ее и чем больше поднимал, тем она становилась больше и тяжеле. И вдруг идет брат А. и взяв меня под руку, повел с собою и привел к зданию, для входа в которое надо было пройти по узкой доске. Я ступил на нее и доска отогнулась и упала, и я стал лезть на забор, до которого едва достигал руками. После больших усилий я перетащил свое тело так, что ноги висели на одной, а туловище на другой стороне. Я оглянулся и увидал, что брат А. стоит на заборе и указывает мне на большую аллею и сад, и в саду большое и прекрасное здание. Я проснулся. Господи, Великий Архитектон природы! помоги мне оторвать от себя собак – страстей моих и последнюю из них, совокупляющую в себе силы всех прежних, и помоги мне вступить в тот храм добродетели, коего лицезрения я во сне достигнул».
«7 го декабря.
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».