Мадонна Альба
| |
| Рафаэль Санти | |
| Мадонна Альба. 1511 | |
| Madonna d'Alba | |
| масло. 94,5 × 94,5 см | |
| Национальная галерея искусства, Вашингтон | |
«Мадонна Альба» (итал. Madonna d'Alba) — одна из мадонн Рафаэля в форме тондо, созданная художником по заказу Паоло Джовио после переезда в Рим, в 1511 году. Это время, когда Рафаэль находился в зените творческих сил; тем же годом датирована его «Афинская школа». Долгое время тондо считалось «гвоздём» Императорского Эрмитажа в Санкт-Петербурге. В 1931 году картина была продана за рубеж, после чего вошла в коллекцию Национальной галереи искусства в Вашингтоне.
Национальная галерея на своем сайте оценивает «Мадонну Альба» как самое значительное произведение художника из числа находящихся в США[1]. Поистине царственными пропорциями она превосходит более ранние мадонны, созданные Рафаэлем во Флоренции[1]. В позе Марии и в торжественно ниспадающих складках её одеяний есть нечто от античной скульптуры[1]. Фоном для фигур служит идеализированный пейзаж римской Кампаньи.
Изображение заключено в круг диаметром 94,5 см[1]. Центром композиции служит небольшой крест из тростника, который юный Иоанн Креститель протягивает младенцу Христу. Именно на крест — символический образ крестной жертвы — устремлены все взгляды. В отличие от неподвижно-иератичных мадонн средневековья, фигуры гармонично вписаны в пейзаж и взаимодействуют друг с другом, образуя композиционное единство[1]. Протянутая к Иоанну рука Марии и складки её одеяний уравновешивают это динамичное построение. Эскизы к полотну сохранились в нескольких европейских музеях.
В 1528 году Климент VII доверил Джовио епископскую кафедру в городе Ночера-Инферьоре на юге Италии. «Мадонна» Рафаэля оказалась в местной церкви оливетанцев[2]. Эти земли находились под скипетром испанского короля, и в 1686 году неаполитанский вице-король, граф-герцог Оливарес, добавил картину к своей коллекции. Название «Мадонна Альба» картина получила в XVIII веке, когда она висела в севильском дворце наследников Оливареса — герцогов Альба[2].
Из рук последней представительницы испанского рода, герцогини Альба, семейная реликвия перешла к доктору, который занимался её лечением.[3] Хотя впоследствии он попал под суд за попытку отравить герцогиню, ловкий лекарь успел продать полотно датскому послу, графу де Бурку[2]. От него «Мадонна Альба» попала в руки лондонских дельцов, о чём услышал царский эмиссар Франц Лабенский. По наказу Николая Павловича он в 1836 году за 14 тысяч фунтов приобрёл одну из самых знаменитых мадонн Рафаэля, считавшегося в ту пору величайшим художником в истории. После прибытия в Россию картина в связи с её неважной сохранностью была переведена на холст, при этом была повреждена часть пейзажа справа[4]. 
В России «Мадонна Альба» пробыла почти столетие. Воспитанникам Императорской Академии художеств внушали, что это идеал изобразительного искусства. Копия с оригинала, выполненная академистом Ф. Бруни, до сих пор висит в Михайловском замке. По воспоминаниям художника, когда он занимался реставрацией полотна, императрица Александра Фёдоровна выразила желание повесить тондо в своём кабинете. Император, хотя и редко в чём ей отказывал, заметил в шутку: «Жирно будет».[5] По его указанию Бруни изготовил для императрицы копию.
С началом эрмитажных распродаж 1931 года «Мадонну» продали за 2500 тыс. рублей американскому магнату Эндрю Меллону. Вместе с нею Меллон приобрёл и второго эрмитажного Рафаэля, «Святого Георгия», за половину её цены. Третья и последняя картина кисти Рафаэля в СССР, «Мадонна Конестабиле», из-за крохотных размеров, ранней даты и плохой сохранности была сочтена «сомнительной» и оценена более чем в 10 раз дешевле, чем «Мадонна Альба» (в 245 тыс. руб.); её вывезли за границу, но не смогли найти покупателя и на такую цену[6].
По курсу рубля к доллару покупка Меллона оценивалась в 1,1 млн $: это было первое произведение искусства, цена которого превысила миллион долларов. Рекорд «Мадонны Альба» [books.google.com/books?id=dht-QrfdzIwC&pg=PA397&dq=aristotle+homer+rembrandt+exhibition+1961&hl=en&ei=ViRDTYb5LcmWOuuotZcC&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CCoQ6AEwAA#v=onepage&q=aristotle%20homer%20rembrandt%20exhibition%201961&f=false продержался 30 лет], до приобретения музеем «Метрополитен» рембрандтовского «Аристотеля». При создании Национальной галереи в 1937 году Меллон преподнёс свою коллекцию старых мастеров в дар американской нации. В сентябре 2004 года «Мадонна Альба» на короткое время вернулась в Россию и экспонировалась в стенах Эрмитажа[7].
Напишите отзыв о статье "Мадонна Альба"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.nga.gov/collection/gallery/gg20/gg20-26.html The Alba Madonna]
- ↑ 1 2 3 [www.nga.gov/collection/gallery/gg20/gg20-26-prov.html The Alba Madonna — Provenance]
- ↑ J. Beavington Atkinson. An Art Tour to Northern Capitals of Europe (1873). Page 189.
- ↑ Christensen, Carol. «Examination and Treatment of Paintings by Raphael at the National Gallery of Art.» Studies in the History of Art 17 (1986):47-54.
- ↑ Л. В. Выскочков. Николай I. — М., Молодая гвардия, 2006; стр. 476.
- ↑ [magazines.russ.ru/zvezda/2003/5/kantor.html Журнальный зал | Звезда, 2003 N5 | ЮЛИЯ КАНТОР — Реальность и соцреализм: Эрмитаж в 1917≈1941 гг]
- ↑ [archive.is/20120905180332/www.izvestia.ru/culture/article346593/ Известия. Ру: «Мадонна Альба» вернулась в Эрмитаж]
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Мадонна Альба
Отрывок, характеризующий Мадонна Альба
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.
Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
