Медан
Город
Показать/скрыть карты
|
Меда́н (индон. Medan) — административный центр провинции Северная Суматра, Индонезия. Самый крупный город на Суматре и четвёртый по населению в Индонезии после Джакарты, Сурабаи и Бандунга. Расположен на севере провинции, в центре города находится международный аэропорт Polonia, западнее международный аэропорт Kualanamu, на севере -крупный порт Белаван,.
Официальная дата основания Медана — 1 июля 1590.
История
Медан начал развиваться еще будучи деревней под названием Кампунг Медан (Деревня Медан). В 1590 Гуру Патимпус основал город. Первыми поселенцами Медана были батаки — потомки протомалайцев, коренное население Северной Суматры. До 1860-х Медан развивался медленно, затем голландские колонисты, завоевавшие в 1872 Медан у местного султаната Дели, начали очищать землю под плантации табака. Медан быстро стал административным центром и центром коммерческой деятельности, определяющим развитие западной части Индонезии.
В 1915 Медан официально стал столицей провинции Северная Суматра, а официальный статус города получил в 1918.
Достопримечательности
- Масджид Райа (Великая мечеть)
- Истана Маймун (Дворец султана)
- Протестантская церковь Спасителя Эммануила (1921)
- Католическая церковь Пресвятой Девы Марии
- Православный храм Сергия Радонежского
- Краеведческий музей Букит Кубу
- Китайский храм Вихара Гунунг Тимур
Население
В Медане проживает более 2 миллионов человек.
«Медан» на индонезийском и малайском означает поле, однако слово пришло из языка Каро, и оно означает «хороший», «здоровый».
Население Медана имеет смешанный этнический и религиозный состав. Он известен в Индонезии как родина батаков, хотя памятники этой народности разбросаны по всей северной Суматре. Кроме того, в городе проживает большая этническая группа яванцев, в основном, выходцев с острова Ява, переселившихся сюда в XX веке в результате правительственной внутренней миграционной политики, имеющей целью расселение перенаселенного острова Ява.
Китайцы, проживающие в Медане, контролируют значительную часть бизнеса в городе. Помимо них имеется значительная доля тамильцев. Помимо индонезийского, в Медане говорят на яванском, тамильском, путунхуа и английском языках.
В Медане проживают христиане, мусульмане, буддисты и даосисты.
Города-побратимы
Напишите отзыв о статье "Медан"
Ссылки
- [www.dharssi.org.uk/travel/indonesia/map.html Карта северной Суматры]
- [medan.m-heritage.org/about_medan/ Наследие Медана]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| ||||||||||
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Медан
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
