Мобилизация болгарской армии (1915)

Мобилизация болгарской армии в 1915 году — мобилизация болгарских вооружённых сил после того, как Болгария подписала военную конвенцию с Центральными державами и готовилась к вступлению в Первую мировую войну.

Мобилизация

После того, как правительство Болгарии подписывает конвенцию с Центральными державами, становится ясно, что Болгария вступит в Первую мировую войну. После подписания необходимых документов, царь Болгарии Фердинанд I подписывает указ о начале мобилизации в стране.

После того, как 21 сентября 1915 года в Болгарии была объявлена мобилизация, генеральный штаб начал мобилизационные мероприятия. Особое внимание уделялось западной границе с Сербией, против которой и планировалось развернуть вооружённые силы. Однако болгарская армия на стадии мобилизации подвергалась большому риску, поскольку сербские войска были полностью развернуты и готовы к боевым действиям. Решительные действия сербов против болгарских войск на раннем этапе мобилизации могли привести к очень серьёзным последствиям для Болгарии. Сербское командование, поняв, что болгарское руководство проводит мобилизацию и стягивает войска к западной границе, приняло смелый план ведения боевых действий: перейти в наступление, разбить болгарские силы на этапе их развёртывания, взять Софию и склонить Болгарию к капитуляции. Однако этот смелый план сербского командования отвергло командование Антанты, считая, что ещё возможно склонить Болгарию на свою сторону.

Развертывание болгарской армии началось на пятый день после объявленной мобилизации, болгарское командование развернуло против Сербии основные силы. 1-я армия была развернута на северном участке границы для совместных действий с союзными австро-германскими войсками. 2-я армия была развернута южнее для наступления в Македонии. Помимо границы с Сербией болгарское командование было вынуждено направить войска на границу с Румынией и Грецией, поскольку эти страны сохраняли нейтралитет и была опасность, что они выступят на стороне Антанты и вторгнутся в пределы болгарского государства. Границу с Румынией прикрывала 3-я армия (в составе двух пехотных дивизий и двух кавалерийских полков). Границу с Грецией прикрывали 2-я и 10-я пехотные дивизии, которые должны были также противодействовать возможной высадке десанта Антанты. Лишь граница с Турцией осталась не прикрытой, поскольку Турция входила в блок Центральных держав и являлась союзницей Болгарии.

Мобилизация болгарской армии проходила в течение 17—18 дней, за это время было сформировано 180 пехотных батальонов, 203 кавалерийских эскадрона, 62 артиллерийские батареи, также были сформированы 11 пехотных дивизий. Мобилизовано было около 532 000 человек. Общая численность болгарских вооружённых сил вместе со вспомогательными войсками составила около 650 000 человек. Болгарское командование создало 3 армии: 1-ю, 2-ю и 3-ю. Первые две планировалось использовать в наступлении против Сербии, 3-я же оставалась для прикрытия границы с Румынией. Всего в армию было мобилизовано 12—13 % от общей численности населения Болгарии. В течение войны это цифра увеличилась до 18 %. Были мобилизованы довольно крупные силы, что позволило болгарскому командованию успешно решить задачи кампании 1915 года, однако боевые действия приняли длительный, затяжной, позиционный характер с образованием Салоникского фронта.

Проведение мобилизации

Время до начала войны	Продолжительность мобилизации	Количество мобилизованных
20 дней	17—18 дней	180 пехотных батальонов, 203 кавалерийских эскадрона, 62 артиллерийские батареи, около 650 000 человек, всего 3 армии

Боевой состав Вооружённых сил Болгарии

• 1-я армия: (командующий Климент Бояджиев)
  • 1-я софийская пехотная дивизия (командующий Янко Драганов)
  • 6-я бдинская пехотная дивизия (командующий Асен Пападопов)
  • 8-я тунджанская пехотная дивизия (командующий Тодор Митов)
  • 9-я плевенская пехотная дивизия (командующий Стефан Нерезов)

• 2-я армия: (командующий Георг Тодоров)
  • 2-я тракийская пехотная дивизия (командующий Димитр Гешов)
  • 3-я балканская пехотная дивизия (командующий Никола Рибаров)
  • 7-я рилская пехотная дивизия (командующий Вылко Василев)
  • 11-я македонская пехотная дивизия (командующий Крыстю Златарев)
  • 1-я кавалерийская дивизия

• 3-я армия: (командующий Стефан Тошев)
  • 4-я преславская пехотная дивизия (командующий Пантелей Киселёв)
  • 5-я дунавская пехотная дивизия (командующий Панайот Бырнев)
  • 12-я пехотная дивизия (командующий Георги Митов)

• 10-я беломорская пехотная дивизия (командующий Иван Колев) обороняла эгейское побережье и была подчинена непосредственно Генштабу болгарской армии.

См. также

• Болгария в Первой мировой войне

Литература

• Игнат Криворов. [www.vi-books.com/lib/militart/cont.htm Военното изкуство на българската армия 1885-1945]. — София: Военно издателство, 2003. — 125 с.
• Nigel Thomas, Dušan Babac. [books.google.com/books?id=DicVpKMgBY8C&printsec=frontcover&dq=Armies+in+the+Balkans&lr=&num=100&as_brr=0&ei=g6hgS47yKZfsygS50OSpCQ&hl=ru&cd=1#v=onepage&q=&f=false Armies in the Balkans 1914-18]. — 1. — Oxford, UK: Osprey Publishing, 2001. — 48 p. — (Men-at-arms). — ISBN 1-84176-194-X.

Отрывок, характеризующий Мобилизация болгарской армии (1915)

Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…