Розен, Отто Фёдорович

Отто Фёдорович Розен 6-й
нем. Otto Reinhold Johann von Rosen
Дата рождения	1782(1782)
Дата смерти	1831(1831)
Место смерти	Чугуев
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	кавалерия
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	Елисаветградский гусарский полк, 2-я бригада 1-й драгунской дивизии, 2-я бригада 1-й гусарской дивизии, 2-я бригада 2-й уланской дивизии, 1-я бригада 2-й уланской дивизии, 2-я уланская дивизия
Сражения/войны	Война четвёртой коалиции, Отечественная война 1812 года, Заграничные походы 1813 и 1814 гг., Русско-персидская война 1826—1828
Награды и премии	Орден Святой Анны 2-й ст. (1812), Золотое оружие «За храбрость» (1812), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1812), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1814), Орден «Pour le Mérite» (Пруссия) (1814), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1814), Орден Святой Анны 1-й ст. (1827), Орден Святого Георгия 3-й ст. (1828), Орден Льва и Солнца 1-й степени (1828).

Барон Отто Фёдорович Розен 6-й (1782—1831) — генерал-лейтенант, командир 2-й уланской дивизии.

Сын барона Фридриха Адольфа Розена, бывшего полковником нидерландской службы; родился в 1782 году, службу начал 6 марта 1797 года рядовым в Ревельском гарнизонном полку, 6 июля того же года был произведён в портупей-прапорщики; в 1798 году получил чины прапорщика (24 марта), подпоручика (21 мая) и поручика (29 ноября).

Переведенный в Тобольский пехотный полк 10 января 1802 года, он 23 июля 1803 года был произведён в штабс-капитаны. В рядах этого полка барон Розен принимал участие в походе против французов в Восточную Пруссию и 24 ноября 1806 года был произведён в капитаны, участвовал в сражениях при Пултуске, Чарново, Ландсберге. За отличие в битве при Прейсиш-Эйлау он был награждён особым золотым знаком на георгиевской ленте. В бою у деревни Ладной 20 февраля 1807 года был ранен в левую руку картечью. 7 ноября 1808 года барон Розен получил чин майора.

14 марта 1811 года барон Розен был переведён в Елисаветградский гусарский полк. В Отечественную войну 1812 года он сражался при Островне, под Витебском (где ранен в левую ногу пулей и за отличие, оказанное в этом сражении, получил Высочайшее благоволение), при Смоленске. В Бородинском сражении Розен со 2-м батальоном своего Елисаветградского гусарского полка атаковал пехоту, поражая пешее неприятельское каре, перед которым была одна неприятельская батарея, а у прикрытия на высотах — другая, под сильными пушечными из ядер и картечи выстрелами, быстро атаковал его, врубился в шеренги и заставил ретироваться, за что и награждён был орденом св. Анны 2-й степени. В сентябре он был в отряде генерал-лейтенанта Дорохова при истреблении французского артиллерийского запасного парка и за разбитие гвардейского отряда награждён был орденом св. Георгия 4-го класса (23 декабря 1812 года, № 1144 по кавалерскому списку Судравского и № 2511 по списку Григоровича — Степанова)

В воздаяние ревностной службы и отличия, оказанного в сражении против французских войск сентября 10 и 11, где, быв посылаем в партии, с успехом оные оканчивал, сжег до 20 неприятельских пушечных ящиков, а 13 числа, по приказанию генерал-майора Дорохова, ударив быстро и храбро на неприятеля во фланг, поражал онаго.

При селе Черишне барон Розен подавал собой пример отличной храбрости подчиненным и несколько раз опрокидывал неприятельских фланкеров, за что награждён был орденом св. Владимира 4-й степени с бантом. При взятии Верейских укреплений и при овладении городом Вереей он был отряжён с двумя эскадронами и с частью пехоты для очищения части фурштата с Боровской дороги, и исполнил это поручение с отличной храбростью, за что 16 ноября 1812 года получил золотую саблю с надписью «За храбрость». Далее он сражался при Малоярославце (за отличие в этом деле получил Высочайшее благоволение), при Вязьме, при занятии Дорогобужа; около Красного, при истреблении неприятельских колонн (за отличие в этом деле вновь получил Высочайшее благоволение), и затем был при преследовании неприятельских войск за границу.

С 1 января 1813 года до заключения в том же году с французами Рейхенбахского перемирия барон Розен участвовал в неоднократных сражениях и за отличие в них получил 30 января 1813 года чин подполковника и уже 25 августа за отличие при Денневице произведён был в полковники. В Битве народов при Лейпциге был сильно контужен в голову от разорвавшейся гранаты и за отличие награждён алмазными знаками ордена св. Анны 2-й степени. С 20 по 30 ноября он участвовал в блокаде Гамбурга и за отличие на аванпостах получил Высочайшее благоволение, а по смене с аванпостов был в марше до Рейна и, переправясь через него, вошёл во Францию.

18 января 1814 года барон Розен был при взятии Суассона, затем сражался при Краоне и Лаоне, за отличие в последнем деле награждён орденом св. Владимира 3-й степени. В марте он был в боях у Реймса и Сент-Дизье, где, командуя четырьмя эскадронами, отличился в самом жестоком сражении, и в беспрерывных неприятельских кавалерийских атаках; за отличие в них он получил от прусского короля орден «Pour le Mérite».

3 сентября 1814 года барон Розен был назначен командиром Елисаветградского гусарского полка. В 1815 году он был в новом походе во Францию, однако к окончательному изгнанию Наполеона не успел и при бывших тогда маневрах у Вертю получил Высочайшее благоволение, а оттуда обратно через Саксонию, Пруссию и Царство Польское вернулся в Россию 17 декабря 1815 года. Елисаветградским полком Розен командовал до 19 марта 1820 года, когда, произведённый в генерал-майоры, был назначен состоять при дивизионном начальнике 1-й конно-егерской дивизии.

Затем барон Розен последовательно был назначаем: командиром 2-й бригады 1-й драгунской дивизии (21 августа 1821 года), командиром 2-й бригады 1-й гусарской дивизии (2 апреля 1822 года), командиром 2-й бригады 2-й уланской дивизии (21 июля 1825 года), командиром 1-й бригады той же дивизии (31 августа 1825 года).

По Высочайшему повелению от 30 января 1826 года, объявленному приказом по Отдельному корпусу военных поселений, назначен командующим 2-й уланской дивизией и 22 августа 1827 года утверждён в этой должности. Во главе этой дивизии барон Розен принял участие в походе против Персии.

Он был в экспедиции с отрядом пехоты и кавалерии под собственным начальством, для преследования Гассан-Хана, в июне он следовал от Эчмиадзина до Нахичевани и оттуда по Тавризской дороге, для открытия неприятеля и осмотра брода через Аракс у селения Джульфы; Розен отличился при рекогносцировке крепости Аббас-Абада и при перестрелке с вышедшей из неё кавалерией, а затем при осаде до сдачи её.

За отличие, оказанное при осаде Аббас-Абада, а в особенности в сражении при Джеван-Булаке, где находившиеся под его начальством полки: Нижегородский драгунский и Серпуховской уланский, опрокинув конницу Аббас-Мирзы, принудили её к бегству со значительным для неприятеля уроном, причём взято два знамени и в числе пленных несколько ханов, Розен был награждён орденом св. Анны 1-й степени при особом именном рескрипте. Затем он сражался под Эриванью, где взял в плен Гассан-Хана и многие другие ханы и чиновники. 1 января 1828 года барон Розен был награждён орденом св. Георгия 3-й степени (№ 403 по кавалерским спискам)

За храбрость, оказанную в продолжении войны с персами, а особенно 19 сентября 1827 года при бегстве Сардарь-Абадскаго гарнизона, где атаковал превосходнаго числом неприятеля и, подавая пример отличной храбрости, способствовал разбитию онаго.

В октябре 1827 барон Розен был в походе от Эривани в Тавриз и командовал авангардным отрядом в движении к замку Уджан. В кампании 1828 года он был до обратного в том же году, по заключении мира, перехода войск через Аракс к городу Миану до гор Кафланку.

С 18 февраля по 17 апреля он был командирован в Тегеран к персидскому шаху, где награждён был им орденом Льва и Солнца 1-й степени, драгоценными камнями украшенным; граф Паскевич-Эриванский 28 мая 1828 года объявил ему благодарность за сообщавшиеся им известия во время следования его в Тегеран и об аудиенции его у персидского шаха и за попечение, приложенное к освобождению наших пленных. 22 сентября 1829 года Розен был произведён в генерал-лейтенанты с оставлением в прежней должности.

Блестящая боевая служба барона Розена омрачилась в 1829 году, когда он дважды получил Высочайшие выговоры: первый — по приказу управляющего Главным Штабом по военному поселению (20 сентября) «за нерассмотрение семейных списков о распределении военных поселян при образовании округа Серпуховского уланского полка», а второй — 8 декабря «за невнимание при выборе людей и лошадей в состав Образцового кавалерийского полка».

Командуя дивизией и живя в Чугуеве, он в конце 1831 года, во время занятий за письменным столом, был убит из пистолета бывшим адъютантом своим Таранухиным.

По словам декабриста барона А. Е. Розена, он «отличался храбростью и истинным человеколюбием».

Отто Фёдорович Розен был женат на польке, Екатерине Казимировне урождённой Руцинской, дочери помещика, и имел сыновей Отто и Владислава и дочь Эмилию. Его брат, Роман, был генералом от инфантерии и командовал 2-й гренадерской дивизией.

Источники

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том II. Л—Я. М., 2009
• Исмаилов Э. Э. Золотое оружие с надписью «За храбрость». Списки кавалеров 1788—1913. М., 2007
• Потто В. А. Кавказская война. Т. 3. Ставрополь, 1993
• Розен, Отто Федорович (генерал-лейтенант) // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869

Отрывок, характеризующий Розен, Отто Фёдорович

В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.


Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.