Селиванов, Иван Васильевич

Иван Васильевич Селиванов
Дата рождения	7 ноября (19 ноября) 1886(1886-11-19)
Место рождения	село Овощи, Новогригорьевский уезд, Ставропольская губерния, Российская империя
Дата смерти	23 февраля 1942(1942-02-23) (55 лет)
Место смерти	РСФСР, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск	кавалерия
Годы службы	1909—1913, 1914—1918 1918—1942
Звание
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России Советско-польская война Вторая мировая война
Награды и премии

Ива́н Васи́льевич Селива́нов (7 ноября (19 ноября) 1886 — 23 февраля 1942) — российский и советский военный деятель, кавалерист, участник Гражданской войны, Первой и Второй мировых войн, советско-польской войны.

Трижды Краснознамёнец (1921, 1925, 1930). Генерал-лейтенант (1940).

Биография

Иван Селиванов родился 19 ноября (7 ноября по старому стилю) 1886 года в селе Овощи Новогригорьевского уезда Ставропольской губернии в крестьянской семье. Был старшим ребёнком в семье, рос крепким, здоровым и смекалистым. В двадцать лет стал молотобойцем у кузнеца в родном селе, также работал по найму батраком, землекопом, кочегаром. Уже во взрослом возрасте научился читать по букварю своего младшего брата.

В 1909 году его призвали на действительную службу в царскую армию сроком на 4 года. Селиванов был зачислен в 17-й Нижегородский драгунский полк. В 1913 году, после окончания действительной службы и выхода в запас он работал в селе родном селе машинистом на вальцовой мельнице. С началом Первой мировой войны, в 1914 году, Селиванов был вновь мобилизован и отправлен на фронт. Служил в 52-м артиллерийском дивизионе в должности орудийного номера, последний чин в царской армии — ефрейтор.

В феврале 1918 года Иван Селиванов покинул действующую армию и вернулся в родное село Овощи. Был избран членом сельского Совета, заместителем заведующего земельным отделом. Также, после Февральской революции он был избран членом солдатского комитета, вёл активную работу. Но вскоре, в числе других членов комитета, он был арестован представителями контрреволюционного офицерства и приговорён военно-полевым судом к расстрелу. Лишь события Октябрьской Революции спасли Селиванова и весь комитет от гибели.

Вскоре после этого, Иван Васильевич создал в родном селе краснопартизанский отряд для борьбы с контрреволюционными бандами. Являлся активным участником Гражданской войны. В первые годы войны (1918—1919) поочередно занимал должности старшины, командира взвода, эскадрона и полка в 1-м полку 1-й Ставропольской кавалерийской дивизии.

С апреля 1919 года Селиванов командовал 33-м кавалерийским полком 6-й советской кавалерийской дивизии. В этой должности весной и летом 1919 года в районе Царицына и Астрахани он сражался с войсками Кавказской белогвардейской армии генерала Деникина и белоказаков генерала Мамонтова. Затем участвовал в Воронежско-Касторненской, Харьковской, Донбасской и Ростово-Новочеркасской операциях, а также в Егорлыкском сражении.

Иван Селиванов был известен не только как умелый командир кавалеристских соединений, но и как крепкий и мужественный боец. Один из его однополчан по 1-му кавалерийскому полку 1-й Ставропольской истребительной дивизии, Алексей Иванович Бурыкин, вспоминает о своём командире следующее:

Хорошо помню бой на речке Ташле под Ставрополем. Эскадрон Ивана Васильевича шел головным. Командир скрытно повел бойцов к окраинным домам, где размещался белогвардейский полк. Внезапное громовое «ура» и появление красной конницы привели белых в смятение. Они дрогнули, побежали. В азарте схватки Селиванов один врезался вглубь конницы противника. Около десятка казаков окружили его. Но Иван Васильевич не зря слыл не только лихим рубакой, но и метким гранатометчиком. Спокойно соскочил с коня, размахнулся. Взрыв, второй, третий. Кольцо врагов поредело. А на помощь командиру уже летели бойцы его эскадрона.

Известно, что за годы гражданской войны Иван Васильевич Селиванов был ранен 9 раз.

В мае 1920 года Иван Селиванов был направлен на советско-польский фронт, а уже в октябре он сражался на Южном фронте в Крыму против войск генерала Врангеля. В том же году вступил в ряды ВКП(б).

Так как в начале 20-х годов, Красная Армия испытывала острый недостаток в квалифицированных военных специалистах, способных героев-самородков гражданской войны направляли на военные курсы. Поэтому, с декабря 1921 года талантливый кавалерист Селиванов состоял в подготовительной группе при Военной академии РККА.

5 июня 1921 года, приказом Революционного Военного Совета РСФСР № 190, за выдающиеся боевые заслуги в годы Гражданской войны, Иван Васильевич Селиванов награждён орденом Красного Знамени.

«Утверждается присуждение на основании приказов РВСР 1919 года за № 511 и 2322 Реввоенсоветом 1-й Конной армии ордена Красного Знамени… командиру 36-го кавалерийского полка 6-й кавдивизии тов. Селиванову Ивану Васильевичу за то, что, находясь в рядах Красной армии с самого начала её формирования в качестве рядового, а затем и командира, своими постоянными подвигами, храбростью и мужеством в боях воодушевлял товарищей и вел их к победе».

— текста приказа РВС РСФСР № 190 от 5 июня 1921 года

В августе 1923 года его направляют в Гомель на должность командира 1-й кавалерийской бригады 6-й Чонгарской кавалерийской дивизии Западного фронта, в апреле 1924 года переименованного в Западный военный округ.

С октября 1924 года Селиванов учился на командирских курсах. Проучившись чуть менее одного года, с августа 1925 года был назначен командиром 1-й кавалерийской бригады 6-й Чонгарской кавалерийской дивизии. В том же году был награждён вторым орденом Красного Знамени. А в мае 1927 года он был переведен в Северо-Кавказский военный округ, в город Новочеркасск, где вступил в должность командира 3-й кавалерийской бригады 5-й кавалерийской дивизии.

22 февраля 1930 года согласно приказу РВС СССР № 153 «О награждении личного состава армии», подписанному народным комиссаром по военным и морским делам, председателем Революционного Военного Совета Климентом Ефремовичем Ворошиловым, Селиванов был награждён третьим орденом Красного Знамени.

«…В ознаменование исполнившегося десятилетия 1-й Конной армии, проделавшей героический боевой путь на фронтах беспримерной в истории борьбы пролетариата с многочисленными его врагами, Центральный Исполнительный Комитет Союза Советских Социалистических Республик, по ходатайству Революционного Военного Совета СССР, постановил наградить орденом Красного Знамени особо отличившихся бойцов 1-й Конной армии за их беззаветную преданность, героизм и личную храбрость…»

— выдержка из текста приказа РВС СССР № 153 от 22 февраля 1930 года

Согласно этому приказу, третьим орденом Красного Знамени также были награждены и другие выдающиеся командиры: Иосиф Родионович Апанасенко, Ока Иванович Городовиков, Елисей Иванович Горячев, Василий Иванович Книга, Григорий Иванович Кулик, Георгий Дмитриевич Михайловский, Дмитрий Иванович Рябышев, Петр Яковлевич Стрепухов, Семен Константинович Тимошенко и Иван Владимирович Тюленев.

В мае 1930 года Иван Селиванов был назначен командиром и военкомом 9-й отдельной кавалерийской бригады, входящей в состав созданной в 1929 году Особой Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА).

С октября 1931 по август 1933 года он вновь проходил учёбу, теперь уже в качестве слушателя особой группы Военной академии РККА имени М. В. Фрунзе. После окончания обучения, он был направлен в хорошо известную ему ещё со времён Гражданской войны, знаменитую 6-ю Чонгарскую кавалерийскую дивизию, которая на тот момент дислоцировалась в Белорусском военном округе.

Впоследствии продолжил службу в различных соединениях Красной Армии. В января 1935 года Иван Селиванов — командир 19-й Узбекской горнокавалерийской дивизии САВО, а с августа 1939 года — командир 30-го стрелкового корпуса в Орловского военного округа. В 1935 году Ивану Васильевичу было присвоено воинское звание «комбриг», а в 1940 году — «генерал-лейтенант».

В начале Великой Отечественной войны корпус под командованием генерал-лейтенанта Селиванова находился в резерве Ставки ВГК в составе 28-й армии. В середине июля 1941 года эта армия была передана фронту резервных армий, а в конце июля — в состав Западного фронта.

В его составе 28-я армия принимала участие в Смоленском сражении, в ходе которого части 30-го стрелкового корпуса под командованием Селиванова вели ожесточенные оборонительные бои. А затем, обеспечивали армейский контрудар по войскам противника из района Рославля в направлении городов Починок и Смоленск.

Успех, достигнутый в начале контрудара, заставил противника сосредоточить против 28-й армии крупные силы, которые нанесли по ней удары с флангов. В результате часть сил армии, в том числе и 30-й стрелковый корпус оказались в окружении.

В дальнейшем, в начале августа 1941 года, корпус под командованием Селиванова вел тяжелые оборонительные бои в окружении южнее посёлков Монастырщина и Хиславичи Смоленской области. В августе полевое управление армии было расформировано, а вышедшие из окружения части переданы на доукомплектование войск Резервного фронта. Генерал-лейтенанту Ивану Селиванову с группой бойцов удалось прорваться к своим войскам, при этом при выходе из окружения он получил ранение.

22 ноября 1941 года генерал-лейтенант Селиванов был арестован. На допросах, под давлением сознался, что среди окружающих проводил пораженческую агитацию, восхвалял германскую армию, клеветнически отзывался о руководителях партии и правительства. По постановлению Особого совещания при НКВД СССР от 13 февраля 1942 года «за антисоветскую агитацию пораженческого характера» уже 23 февраля того же года, в канун Дня Красной армии и Флота, выдающийся военачальник Селиванов был расстрелян.

По постановлению Военной коллегии Верховного суда СССР от 4 сентября 1954 года дело в отношении Ивана Васильевича Селиванова было прекращено.

Награды

• три ордена Красного Знамени (5 июня 1921 года, 13 июля 1925 года, 22 февраля 1930 года)
• медаль XX лет РККА (1938)

См. также

• Список троекратных кавалеров ордена Красного Знамени до 1930 года

Ссылки

• [www.proza.ru/2013/10/11/529 Генерал Селиванов Иван Васильевич // Проза. Ру]
• [1937god.info/taxonomy/term/1072 Селиванов Иван Васильевич // Расстрелянное поколение]
• [www.centrasia.ru/person2.php?&st=1181390852 Селиванов Иван Васильевич // ЦентрАзия]

Литература

• Сборник лиц, награждённых орденом Красного Знамени и Почётным революционным оружием. — М.: Воениздат, 1926.
• Революционный держите шаг. / Ред. П. И. Дубинин. — Ставрополь: Ставропольское кн. изд-во, 1967. — 152 с.

Отрывок, характеризующий Селиванов, Иван Васильевич

На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.