Скала (фильм)

Скала
The Rock
Жанр	боевик
Режиссёр	Майкл Бэй
Продюсер	Джерри Брукхаймер Дон Симпсон
Автор сценария	Дэвид Вайсберг Дуглас С. Кук Марк Роснер Квентин Тарантино (шлифовка сценария)
В главных ролях	Шон Коннери Николас Кейдж Эд Харрис
Оператор	Джон Шварцман
Композитор	Ник Гленни-Смит Ханс Циммер
Кинокомпания	Hollywood Pictures
Длительность	133 мин.
Бюджет	75 млн.$
Страна	США США
Год	1996
IMDb	ID 0117500
Выход фильма «Скала» (оригинальное название — The Rock)

К:Фильмы 1996 года

«Скала» (англ. The Rock) — боевик 1996 года, действие которого разворачивается на острове Алькатрас, оккупированном террористами, укравшими особо опасное химическое оружие. Действия террористов были вызваны случаями преступного пренебрежения армии и правительства к семьям военных, погибших во время выполнения секретных операций. Режиссёром фильма стал Майкл Бэй. Фильм был спродюсирован Джерри Брукхаймером и Доном Симпсоном и был выпущен Hollywood Pictures.

Сюжет

Бригадный генерал Корпуса морской пехоты США Френсис Хаммел (Эд Харрис), командовавший разведывательным спецотрядом морской пехоты FORECON (Force Recon) во времена Вьетнамской и Первой иракской войн, потерял в ходе нескольких секретных операций 83 подчиненных и до предела возмущен тем, что правительство отказалось выплачивать компенсации их семьям — ведь официально этих операций не было. Ради восстановления справедливости Хаммел решается на крайние меры: он со своими людьми похищает ракеты со смертоносным газом VX и захватывает 81 заложника — группу туристов, приехавших на заброшенный остров-тюрьму Алькатрас. Он произносит ультиматум по телефону директору ФБР, угрожая нанести ракетный удар по Сан-Франциско. Его требование перечислить на счёт 100 миллионов долларов. 83 миллиона генерал планирует разделить между семьями погибших сослуживцев, а остальное поделить между участниками акции.

Командование решает послать на остров команду ВМС США DEVGRU (бывшая Шестая команда SEAL, перешедшая к Командованию специальных операций США и специализирующаяся на контртеррористических операциях). Она должна под водой доплыть до острова, через сеть подземных туннелей пробраться к пусковым установкам и обезвредить их охрану. Группе придают специалиста по химическому оружию Стэнли Гудспида (Николас Кейдж). Однако никто не знает план подземных туннелей — ведь они неоднократно перестраивались. Никто, кроме бывшего агента MI6 Джона Патрика Мэйсона (Шон Коннери). Ему удалось выкрасть важные правительственные секреты, после его поимки Англия отреклась от него, и он провёл 33 года в заключении без предъявления какого-либо официального обвинения. В ходе разговора с директором Мейсон совершает побег. Гудспид преследует его по Сан-Франциско. Мейсон встречается со своей дочерью, которая не верит, что его освободили. Появившийся Гудспид убеждает её в обратном, таким образом ему удаётся завоевать доверие Мейсона. Параллельно командование лихорадочно готовит массированную бомбардировку острова бомбами с недавно изобретённой термоплазмой, способной нейтрализовать VX.

Через подземные туннели штурмовая группа проникает в душевую Алькатраса, где попадает в засаду. Командир отказывается сдаться, один из подручных генерала провоцирует перестрелку, в живых остаются Гудспид и Мэйсон. Последний собирается уйти, но Стэнли раскрывает ему правду про опасность, грозящую Сан-Франциско. Мэйсон хочет спасти дочь, а Гудспид — беременную невесту.

Вдвоём им удаётся обезвредить почти все ракеты. Хаммел отказывается выполнить угрозу и погибает в стычке с взбунтовавшимися морпехами. Стенли обезвреживает последнюю ракету и подает сигнал зелёной шашкой, однако, к этому моменту, пилот уже успел сбросить бомбу, которая к счастью упала не там, где рассчитывали военные, и не стала причиной гибели заложников и самого Гудспида. Несмотря на то, что Мэйсону обещана свобода в случае успеха, директор ФБР уничтожает приказ о помиловании. Зная об этом ещё до высадки на остров, после завершения успешной операции Стэнли сообщает по рации, что Мэйсон погиб. Тот скрывается, рассказывая в благодарность Гудспиду о местонахождении секретных документов, накопленных в своё время Эдгаром Гувером. Среди этих документов — сведения об убийстве Джона Кеннеди, документы об инопланетянах в Розуэлле и т. п.

В конце фильма Стэнли с женой похищают из церкви ножку скамьи, в которой спрятаны секретные микрофильмы, разоблачающие правду об убийстве Джона Кеннеди.

В ролях

Актёр	Роль
Шон Коннери	Джон Патрик Мэйсон капитан SAS и MI6 Джон Патрик Мэйсон (в отставке)
Николас Кейдж	Стенли Гудспид специальный агент ФБР, доктор Стенли Гудспид
Эд Харрис	Френсис Экс. Хаммел бригадный генерал Корпуса морской пехоты США Френсис Экс. Хаммел
Джон Спенсер	Джеймс Вумак директор ФБР Джеймс Вумак
Дэвид Морс	Том Бакстер майор Корпуса морской пехоты США Том Бакстер
Уильям Форсайт	Эрнест Пакстон специальный агент ФБР Эрнест Пакстон
Майкл Бин	Андерсон командир SEAL ВМС США Андерсон
Ванесса Марсел	Карла Песталоцци Карла Песталоцци (невеста Гудспида, католичка)
Джон Макгинли	Хендрикс капитан Корпуса морской пехоты США Хендрикс
Тони Тодд	Дэрроу капитан Корпуса морской пехоты США Дэрроу
Грегори Спорледер	Фрай капитан Корпуса морской пехоты США Фрай
Букем Вудбайн	Крисп ганнер-сержант Корпуса морской пехоты США Крисп
Рэймонд Круз	Рохас сержант Корпуса морской пехоты США Рохас
Клэр Форлани	Джейд Анжело Джейд Анжело (дочь Мейсона)
Дэнни Нуччи	Шепард лейтенант SEAL Шепард
Джеймс Кэвизел	пилот истребителя F-18
Стюарт Уилсон	Аль Крамер генерал Аль Крамер (в титрах не указан)

Русский дубляж

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Фильм дублирован компанией «Творческое содружество Ист-Вест» при технической поддержке кинокомпании Нева-1 в 1996 году.

• Валерий Кравченко — Джон Патрик Мэйсон
• Станислав Концевич — Стэнли Гудспид
• Владимир Летенков — Френсис Экс. Хаммел
• Вадим Яковлев — Джеймс Вумак
• Валерий Кухарешин — Том Бакстер
• Геннадий Богачев — Эрнест Пакстон
• Сергей Паршин — командир Андерсон
• Ирина Мазуркевич — Карла Песталоцци
• Александр Баргман — капитан Хендрикс
• Анатолий Петров — капитан Фрай
• Вадим Гущин — капитан Дэрроу

Съёмки

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Квентин Тарантино, Джонатан Хенсли и Аарон Соркин работали над сценарием фильма, но не числятся в титрах. Хенсли был особенно разочарован тем, что не числился в качестве сценариста. Британская команда сценаристов Дик Клемент и Ян Френаис была приглашена для доработки сценария по просьбе самого Шона Коннери, для того, чтобы те переписали реплики его персонажа, но в итоге они переработали большую часть диалогов. Погоня на машинах, которой не было в оригинальном сценарии, возникла благодаря Майклу Бэю. Также Николас Кейдж предложил идею, что Гудспид не должен употреблять бранные слова.

Между режиссёром Майклом Бэем и Walt Disney Company происходило несколько конфликтных ситуаций во время съемок. В комментариях на DVD Бэй вспоминал о времени, когда он готовился покинуть съемки, чтобы встретиться с продюсерами и встретил Шона Коннери в одежде для гольфа. Коннери спросил у Бэя, куда тот направляется, и решил пойти с ним. У продюсеров отвисли челюсти, когда они увидели Коннери за спиной Бэя. По словам Бэя, Коннери всегда заступался за него и настаивал на том, чтобы Бэю никто не мешал работать.

Согласно документам острова Алькатрас за декабрь 1995, во время съемок сцены с заложниками знаменитые скользящие двери камер не открылись, заперев там всех актёров. Помощь с материка пришла лишь через несколько часов. По этой причине туристов больше не закрывают в камерах.

Сцена, в которой директор ФБР Вумак повисает за балконом, снималась в отеле «Фэрмонт Отеле», Сан-Франциско. Во время съемки было несколько звонков в отель, в которых люди сообщали о мужчине, повисшем на балконе.

Во время премьеры на немецком телевидении были показаны две версии фильма: первая версия (начиналась в 20:15) не имела множества сцен насилия, доходя до такого, что в конце даже упоминалось, что некоторые террористы остались в живых. Вторая версия (23:00) была нетронутой.

Награды

«Скала» выиграла несколько незначительных наград, включая «Лучший дуэт» для Коннери и Кейджа на MTV Movie Awards, фильм также был номинирован на «Оскар» за лучший звук. Единственный фильм Майкла Бэя, получивший «свежий» рейтинг (66 %) на веб-сайте Rotten Tomatoes.

Ссылки

• «Скала» (англ.) на сайте Internet Movie Database

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Скала (фильм)

– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.