Слонопотам

Слонопотам (Хоботун, Слонотоп)
Heffalump
Слонопотам, приснившийся Пятачку. Рисунок Э. Шепарда — первого иллюстратора рассказов А. Милна о Винни-Пухе.
Создатель:	А. Милн
Произведения:	«Винни-Пух и все-все-все»

Слонопота́м (англ. Heffalump, другие русские переводы — Хоботун, Слонотоп) — вымышленное животное, упоминающееся в сборниках рассказов А. Милна о приключениях плюшевого медвежонка Винни-Пуха и его друзей.

История

В пятой главе книги «Винни-Пух и все-все-все» Кристофер Робин во время еды рассказывает с набитым ртом Винни-Пуху и Пятачку, что он видел слона, однако вместо слова «слон» он произносит слово «слонопотам». Пятачок с Винни-Пухом делают вид, что они знают, кто такие слонопотамы, и чтобы не показать свою неосведомлённость, говорят даже, что каждый из них тоже видел это животное. В итоге Пятачок с Винни-Пухом сами начинают верить в существование слонопотамов, и даже решают поймать одного из них. Они устраивают ловушку в виде глубокой ямы с приманкой из горшочка с остатками мёда, куда вместо слонопотама попадается сам Винни-Пух.

Слонопотам в книге

В книге Милна слонопотам — вымышленный персонаж, отсутствующий в мире сказки и существующий только в воображении и снах её героев: Винни-Пуха и Пятачка. В романе Милна встречаются и другие «фантомные» персонажи, вырастающие из неправильно понятых или не вовремя сказанных слов: Посторонним В. (Частная С.), Щасвирнус (Яскорра), Бука и Бяка.

Пятачок представляет себе слонопотама как большое и страшное существо; он надеется, что его воображаемый дедушка Посторонним В. может послужить некоторой защитой при встрече с этим таинственным зверем. Борис Заходер удачно передаёт нарастающее беспокойство Пятачка фразой «Любит ли он поросят или нет? И как он их любит?».

Когда Пятачок видит Винни-Пуха, застрявшего головой в горшке с мёдом, который должен был послужить приманкой для слонопотама, он принимает медвежонка за это воображаемое чудовище. В оригинале его крик звучит как: «Help, help!» … «a Heffalump, a Horrible Heffalump!» … «Help, help, a Herrible Hoffalump! Hoff, Hoff, a Hellible Horralump! Holl, Holl, a Hoffable Hellerump!» … «a Heff – a Heff-a Heffalump», испуг Пятачка передаётся фонетическими вариациями на тему слов help (с англ. — «помогите»), hell (с англ. — «ад»), horror (с англ. — «ужас») и off (с англ. — «вон! прочь!») в его речи.

Этимология и другие названия

В оригинале на английском языке слонопотам называется heffalump. Это слово, вероятно, представляет собой детское слово-перевёртыш, искажённое англ. elephant — слон Именно как слон выглядит слонопотам на иллюстрациях Эрнеста Шепарда. Благодаря Милну heffalump вошёл в Оксфордский словарь английского языка как «детское слово, обозначающее слона».

Вместе с тем его первая часть напоминает прилагательное англ. hefty — «большой, сильный», а вторая — англ. lump — это глыба, ком, чурбан. В экспериментальном переводе Вадима Руднева слово heffalump, подобно многим именам и названиям, оставлено без перевода. Автор мотивирует это сохранением оригинальных аллюзий.

В другом переводе на русский язык рассказов о Винни-Пухе, выполненном Виктором Вебером (2001), heffalump был переведён как Хоботун, однако при переводе связанных с этим персонажем сцен Вебер потерял бо́льшую часть языковой игры.

На русский слово heffalump как «слонопотам» было переведено Борисом Заходером. Это название образовано путём соединения, контаминации слов: «слон» и «гиппопотам», и, как и исходное английское название, ассоциируется с большим, неуклюжим животным.

В 2005 году вышел полнометражный американский мультипликационный фильм по произведениям А. Милна Pooh’s Heffalump Movie, который в российском прокате шёл под названием «Винни и Слонотоп».

Пропущенная глава про Слонопотама

В известном переводе Бориса Заходера рассказов о Винни-Пухе была, по неизвестной причине, пропущена глава « …in which a search is organdized, and Piglet meets the Heffalump again» («глава, в которой организуются поиски и Пятачок снова встречает Слонопотама»). Любопытно, что в оригинале слово «organized» в названии главы написано с ошибкой как «organdized».

В 1990 году, к 30-летию русского Винни-Пуха, Заходер перевёл эту главу (под названием «…в которой Арганезуется Поиск, и Пятачок едва вновь не встречается со Слонопотамом») и ещё одну пропущенную главу и выпустил полное издание, однако этот текст оказался сравнительно малоизвестным; по-прежнему переиздаётся и сокращённая версия.

В этой главе рассказывается о том, как Пятачок и Винни-Пух попадают в яму и решают, что они попали в ловушку для слонопотамов. Они думают, что делать, и решают, что если придёт слонопотам и скажет «Хо-хо», то надо бубнить ему в ответ, что собьёт его с толку. Вместо слонопотама к яме подходит Кристофер Робин, который вытаскивает из неё Винни-Пуха и Пятачка.

В переводе Виктора Вебера эта глава не пропущена и называется главой, «в которой организуются поиски, а Хрюка вновь едва не сталкивается с Хоботуном». В переводе Т. А. Михайловой и В. П. Руднева — «Снова Heffalump».

Переносные значения

Слово «слонопотам» проникло в массовую культуру и используется в переносном смысле.

Выражение «ловушка для слонопотамов» вошло в английский язык со значением «неприятность, произошедшая по собственной глупости пострадавшего» В. Руднев обращает внимание на то, что ловля слонопотама хорошо описывается русской поговоркой «не рой другому яму, сам в неё попадёшь».

А в 1971 году профессор экономики Питер Килби (англ. Peter Kilby) опубликовал в сборнике статей «Предпринимательство и развитие экономики» работу «Охота на Слонопотама», в которой сравнил поиски теории о причинах, по которым одни предприниматели становятся успешными, а другие — нет, с такой охотой на вымышленного зверя. «Слонопотамы — редкие, большие и очень важные животные. Многие охотятся на них, используя разные хитроумные ловушки, — но никто ещё не поймал», — писал он в первых предложениях статьи. Эта работа стала классикой теории предпринимательства, тема охоты на слонопотама превратилась в предмет обсуждения других экономистов, а спустя более чем тридцать лет сам Килби написал статью «Heffalump Revisited», в которой подтвердил свои первоначальные выводы.

Аллегория Килби стала использоваться и в других областях, не связанных с экономикой.

Интерпретации

В книге российского философа, доктора филологических наук В. П. Руднева «Винни-Пух и философия обыденного языка» (2000), получившей неоднозначные оценки от российского академического сообщества, автор предположил наличие в названии heffalump и в реакциях героев повествования на этого воображаемого персонажа (в том числе в их сновидениях) аллюзии на работу Зигмунда Фрейда «Анализ фобии пятилетнего мальчика» и фаллистических ассоциаций, связанных с этим словом, — впрочем, в такой интерпретации он явно ушёл далеко от Милновского оригинала.

Эллиот Гозе (англ. Elliott Gose) из Университета Торонто в книге «Простые существа: исследование современных детских литературных сказок», рассматривая книгу о Винни-Пухе под углом психоанализа, видит в истории с попыткой поймать Слонопотама мифологический спуск в тёмное место, один из этапов инициации (отмечая при этом, что Милн описывает данное событие в комическом, ироническом ключе).

См. также

• Бармаглот
• Новые приключения Винни-Пуха

Ссылки

• [disney.go.com/pooh/index.html Официальный сайт Винни Пуха]
• Б. Заходер. [magazines.russ.ru/voplit/2002/5/zah.html Приключения Винни-Пуха. Из истории моих публикаций]

Отрывок, характеризующий Слонопотам

Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.