Старое Гарколово

Деревня Старое Гарколово Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Ленинградская областьЛенинградская область Муниципальный район Кингисеппский Сельское поселение Вистинское Координаты 59°47′54″ с. ш. 28°40′10″ в. д.59.798406° с. ш. 28.669375° в. д. / 59.798406; 28.669375    Прежние названия Горкола, Гаркала, Гаркулово, Гаркалова, Сельцо Забалканское, Забалканская, Гарколово Население ▲ 21 человек (2010) Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 81375 Почтовый индекс 188478 Автомобильный код 47 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=41221852004 41 221 852 004]

Старое Гарколово — деревня в Вистинском сельском поселении Кингисеппского района Ленинградской области.

История

На карте Ингерманландии А. И. Бергенгейма, составленной по шведским материалам 1676 года, обозначена как деревня Harkolla.

На шведской «Генеральной карте провинции Ингерманландии» 1704 года, — Hårkola.

Как деревня Горкола она упомянута на «Географическом чертеже Ижорской земли» Адриана Шонбека 1705 года.

Как деревня Гаркала обозначена на карте Ингерманландии А. Ростовцева 1727 года.

Упоминается на карте Санкт-Петербургской губернии Я. Ф. Шмита 1770 года, как деревня Гаркулово у.

На карте Санкт-Петербургской губернии Ф. Ф. Шуберта 1834 года обозначена деревня Гарколова при мызе Дибича.

ГАРКОЛОВО — деревня принадлежит полковнику барону Притвицу, число жителей по ревизии: 68 м. п., 66 ж. п. (1838 год)

В пояснительном тексте к этнографической карте Санкт-Петербургской губернии П. И. Кёппена 1849 года, она записана как деревня Harkola (Сельцо Забалканское, прежнее Гарколово) и указано количество её жителей на 1848 год: ингерманландцев-эурямёйсет — 5 м. п., 6 ж. п., всего 11 человек, ижоры — 78 м. п., 64 ж. п., всего 142 человека.

На карте профессора С. С. Куторги 1852 года упомянута, как деревня Гаркалова при мызе Барона Дибича.

ЗАБАЛКАНСКОЕ — сельцо генерал-лейтенанта Притвица, 10 вёрст по почтовой, а остальное по просёлкам, число дворов — 16, число душ — 66 м. п. (1856 год)

---

ГАРКОЛОВО (сельцо ЗАБАЛКАНСКОЕ) — деревня, число жителей по X-ой ревизии 1857 года: 68 м. п., 48 ж. п., всего 116 чел.

• SGarkolovo1860.jpg

  План деревни Старое Гарколово. 1860 г.

Согласно «Топографической карте частей Санкт-Петербургской и Выборгской губерний» в 1860 году деревня называлась Сельцо Забалканское или Старое Гарколово и состояла из 17 крестьянских дворов. К востоку от деревни находилась Мыза господина Притвица (графа Дибича).

ГАРКОЛОВО (ЗАБАЛКАНСКАЯ) — мыза владельческая при речке безымянной, число дворов — 1, число жителей: 9 м. п., 6 ж. п.
ГАРКОЛОВО — деревня владельческая при речке безымянной, число дворов — 16, число жителей: 70 м. п., 50 ж. п.; Часовня. (1862 год)

---

ГАРКОЛОВО (сельцо ЗАБАЛКАНСКОЕ) — деревня, по земской переписи 1882 года: семей — 34, в них 94 м. п., 90 ж. п., всего 184 чел.

---

ГАРКОЛОВО (сельцо ЗАБАЛКАНСКОЕ) — деревня, число хозяйств по земской переписи 1899 года — 39, число жителей: 111 м. п., 103 ж. п., всего 214 чел.;
разряд крестьян: бывшие владельческие; народность: русская — 39 чел., финская — 195 чел.

В 1900 году, согласно «Памятной книжке Санкт-Петербургской губернии», мыза Забалканская принадлежала барону Александру Ивановичу Притвицу.

В XIX — начале XX века деревня административно относилась к Стремленской волости 2-го стана Ямбургского уезда Санкт-Петербургской губернии.

В 1917 году деревня Гарколово входила в состав Стремленской волости Ямбургского уезда.

С 1917 по 1923 год деревня Гарколово входила в состав Гарколовского сельсовета Сойкинской волости Кингисеппского уезда.

С 1923 года, в составе Ловколовского сельсовета.

С 1927 года, в составе Котельского района.

В 1928 году население деревни Гарколово составляло 333 человека.

Согласно топографической карте 1930 года деревня называлась Старое Горколово (Забалканское) и насчитывала 62 двора.

С 1931 года, в составе Кингисеппского района.

По данным 1933 года село Гарколово входило в состав Ловколовского сельсовета Кингисеппского района.

Согласно топографической карте 1938 года деревня называлась Старое Горколово (Забалканское) и насчитывала 67 дворов, в центре деревни находилась часовня.

Деревня была освобождена от немецко-фашистских оккупантов 1 февраля 1944 года.

С 1950 года, в составе Стремленского сельсовета.

В 1958 году население деревни Гарколово составляло 139 человек.

С 1959 года, в составе Сойкинского сельсовета.

По данным 1966 и 1990 годов деревня Старое Гарколово также входила в состав Сойкинского сельсовета Кингисеппского района.

В 1997 году в деревне Старое Гарколово проживали 35 человек, деревня входила в состав Сойкинской волости с центром в деревне Вистино, в 2007 году — 15 человек.

География

Деревня расположена в северной части района на Сойкинском полуострове у побережья Финского залива на автодороге А121.

Расстояние до административного центра поселения — 19 км.

Расстояние до железнодорожной платформы Косколово — 34 км.

Демография

<timeline> ImageSize = width:430 height:300 PlotArea = left:30 right:40 top:20 bottom:20 TimeAxis = orientation:vertical AlignBars = justify Colors =

 id:gray1 value:gray(0.9)

DateFormat = yyyy Period = from:0 till:333 ScaleMajor = unit:year increment:100 start:0 gridcolor:gray1 PlotData =

 bar:1838 color:gray1 width:1
  from:0 till:134 width:15  text:134 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1848 color:gray1 width:1
  from:0 till:153 width:15  text:153 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1857 color:gray1 width:1
  from:0 till:116 width:15 text:116 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1862 color:gray1 width:1
  from:0 till:135 width:15 text:135 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1882 color:gray1 width:1
  from:0 till:184 width:15 text:184 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1899 color:gray1 width:1
  from:0 till:214 width:15 text:214 textcolor:red fontsize:8px
bar:1928 color:gray1 width:1
 from:0 till:333 width:15 text:333 textcolor:red fontsize:8px
bar:1958 color:gray1 width:1
 from:0 till:139 width:15 text:139 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1997 color:gray1 width:1
  from:0 till:35 width:15  text:35 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2007 color:gray1 width:1
  from:0 till:15 width:15  text:15 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2010 color:gray1 width:1
  from:0 till:21 width:15  text:21 textcolor:red fontsize:8px

</timeline>

Инфраструктура

В деревне расположена база военно-охотничьего общества Санкт-Петербурга «Старое Гарколово».

Улицы

Дибича, Забалканская, Заречный переулок, Пограничная, Прибрежный переулок, Сиреневая, Тихая.

Отрывок, характеризующий Старое Гарколово

Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.