Теплов, Григорий Николаевич

Григорий Николаевич Теплов

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Григорий Николаевич Теплов (20 ноября 1717, Псков, Русское царство — 30 марта 1779, Санкт-Петербург, Российская империя) — русский философ-энциклопедист, писатель, поэт, переводчик, композитор, живописец и государственный деятель. Сенатор, действительный тайный советник, противник Петра III, ближайший сподвижник Екатерины Великой, близкий друг и наставник графа Кирилла Разумовского, глава гетманской канцелярии в Малороссии с 1741 года и фактический инициатор её упразднения (см. Гетманщина). Действительный член Академии наук и художеств, адъюнкт по ботанике (с 1742 года), почётный член Императорской Академии наук и художеств (с 1747), фактический руководитель Академии с 1746 по 1762 год. Создатель устава Московского университета и «Проекта к учреждению университета Батуринского».

Биография

Григорий Теплов родился 20 ноября 1717 года в городе Пскове в семье истопника.

Во время обучения в петербургской школе Феофана Прокоповича, куда попал по его настоянию, привлёк внимание последнего и в 1733 году был направлен на учёбу в Пруссию. По возвращении (1736) служил переводчиком в Академии наук и искусств. 3 (14) января 1741 года определён адъюнктом Академии по ботанике, выбыл 7 (18) марта 1743 года, но в апреле снова принят адъюнктом. Затем продолжил обучение в Париже и в «городе Тубинге».

Фаворит Елизаветы Петровны, граф Алексей Разумовский, под впечатлением от образованности Теплова приставил его воспитателем к своему младшему брату Кириллу. После путешествия по Европе 18-летний брат фаворита 21 мая (1 июня) 1746 года получил назначение президентом Академии наук и художеств, хотя в реальности всеми делами Академии занимался Теплов. 1 (12) июля 1746 года Теплов назначен асессором в Академическую канцелярию, а 28 июля (8 августа) 1747 года избран почётным членом Императорской Академии наук и художеств и определён членом Академического собрания со старшинством по чину его пред всеми академиками, кроме Шумахера. Он конфликтовал с Ломоносовым (который умолял императрицу, чтобы она его «от Теплова ига избавить не презрила»), разжаловал Миллера за проповедь норманизма, а поэта В. К. Тредиаковского, по словам последнего, «ругал как хотел и грозил шпагою заколоть».

В 1750 году Елизавета направила К. Разумовского гетманом в Малороссию. Теплов и тут последовал за своим покровителем, намереваясь писать историю Украины. Собранные им материалы так и не были использованы. При восшествии на престол Петра III за какие-то «нескромные слова» попал в опалу и подвергся допросам. «Отставка, однако, не мешала Теплову по-прежнему фактически управлять из-за спины Разумовского делами как в Малороссии, так и в академии наук». Всей душой ненавидя своего гонителя, он сблизился с Орловыми, всеми силами способствовал дворцовому перевороту 1762 года и присутствовал при убийстве императора в Ропшинском дворце.

В первые годы правления Екатерины Теплов готовил основные законодательные акты, составив своего рода триумвират с Никитой Паниным и Екатериной Дашковой. Едва ли не главным его начинанием стало упразднение гетманства, что современники восприняли как личную измену его Разумовскому. Постепенно императрица отстранила его от ведения дел (возможно, по наветам не любившего его канцлера Бестужева), хотя формально его чин был повышен до сенаторского.

Австрийский посол в донесении Кауницу давал Теплову нелицеприятную характеристику: «Признан всеми за коварнейшего обманщика целого государства, впрочем, очень ловкий, вкрадчивый, корыстолюбивый, гибкий, из-за денег на все дела себя употреблять позволяющий». Ему вторит С. М. Соловьёв: «безнравственный, смелый, умный, ловкий, способный хорошо говорить и писать». По воспоминаниям Казановы, Теплов любил окружать себя молодыми людьми приятной наружности, один из которых, будущий генерал Лунин (дядя декабриста), открыто флиртовал со знаменитым итальянцем. Счастливая биография Теплова, его придворная карьера не оставила равнодушными завистников. В частности, он вошёл в число лиц, изображённых в знаменитом памфлете Гельбига «Русские избранники»

Семья

Теплов был женат дважды:

1. жена Елизавета Марковна NN (ум. 1752), шведка. Дочери от первого брака:
   • Анна Григорьевна (1750—1823), замужем за полковником Семеном Александровичем Неплюевым (1744—1804).
   • Елизавета Григорьевна (1751/52—после 1779), замужем за Иваном Ивановичем Демидовым, их сын генерал Н. И. Демидов.
2. жена с 1754 года Матрёна Герасимовна Стрешнецова-Домешко (173?—после 1791), дочь казака Герасима Демьяновича Демешко, малороссийская родственница Разумовских. По свидетельству императрицы Екатерины II, в 1756—1757 годах в Теплову был влюблён великий князь Пётр Фёдорович, но связь их продолжалась недолго. Из-за невозможности часто видеться с «сердечным другом» Матрена Герасимовна решила с ним переписываться. Она начала с длинного письма на четырех страницах, требуя, чтобы великий князь со своей стороны ответил ей тем же. Пётр Фёдорович, ненавидевший всякое писание, рассердился, и этим отношения их пресеклись. В 1776 году она оставила мужа и детей и жила, по словам супруга, «на чужом содержании». В браке родились:
   • Мария Григорьевна, замужем за В. И. Чаадаевым.
   • Наталья Григорьевна, замужем за Лобачевским-Ледуховским.
   • Алексей Григорьевич (1757—1826), харьковский губернатор. Его дочь Екатерина — жена декабриста Чернышёва.

Творчество

Теплов издал переложение на русский язык философского учения Х. Вольфа. Автор первого устава Московского университета, проектов первых указов императрицы Екатерины II, переводов трудов А. Д. Кантемира, проекта создания в России гимназий.

Знаток сельского хозяйства, лесоразведения, садоводства. В своём имении (с. Молодовое, Орловской губернии) собирал книги, рукописи, картины. Коллекция Теплова погибла и частью сожжена в период разграбления усадьбы бандой вооружённных грабителей в 1917 году. Управляющий имением В. П. Скрябин, тщетно пытавшийся найти защиту у местных властей в г. Карачеве, свидетельствовал, что стоимость редких книг Тепловых составляла около 200 тысяч золотом, это — большая потеря для русской культуры. Теплов много лет собирал материалы для истории Малороссии, но они не были изданы.

Музыкант-любитель, Теплов выступал как клавесинист и скрипач, сочинял музыку. Его сборник из 17 песен «Между делом безделье, или Собрание разных песен с приложенными тонами на три голоса» (1759) — первый русский печатный песенник.

Философия

Основное философское сочинение Теплова — это «Знания, касающиеся вообще до философии, для пользы тех, которые о сей материи чужестранных книг читать не могут» (1751). Они состоят из 3 частей: определения занятия философа, истории философских школ и философского словаря. Бог в его модели мира олицетворяет высшую разумность в организации Вселенной. Рационалистична и его этика: подлинная моральность по своей сути разумна. Теплов даёт перевод-определение категорий:

• бытие лат. Ens (§ 80)
• бытность (Existentia)
• вещество лат. Substantia (§ 82)
• существо вещи лат. Essentia (§ 80)
• небытие — род взаимности (§ 86)
• материя
• понятие (Idée)
• «возможность и невозможность»
• время.

Цитаты

• Наука философская состоит в одном только человеческом разуме
• Невозможность в натуре суть различных образов

Сочинения

• Знания, касающиеся вообще до философии. — СПб., 1751. Переиздано в [ideashistory.org.ru/obch_mysl.html Общественная мысль России XVIII века: В 2-х тт. - Т. 2: Philosophia moralis / Составитель, автор вступительной статьи и комментариев Т.В. Артемьева. М.: РОССПЭН, 2010. 736 с. (Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала XX века)]
• Между делом безделье, или Собрание разных песен с приложенными тонами на три голоса. — СПб., 1759. Перепечатано в кн.: Памятники русского музыкального искусства, вып. 1 — Русская вокальная музыка XVIII века. Сост., публикация, исследование и коммент. О. Левашевой. — М., 1972.
• О засеве разных табаков чужестранных в Малороссии. — СПб., 1763.
• Наставление сыну. — СПб., 1768. Переиздано в [ideashistory.org.ru/obch_mysl.html Общественная мысль России XVIII века: В 2-х тт. - Т. 2: Philosophia moralis / Составитель, автор вступительной статьи и комментариев Т.В. Артемьева. М.: РОССПЭН, 2010. 736 с. (Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала XX века)]
• Птичий двор. — СПб., 1774.
• Рассуждение о врачебной науке, которую называют докторством. — СПб., 1774.
• [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Ukraine/XVIII/1760-1780/Teplov/text.htm «О непорядках, которые происходят от злоупотребления прав и обыкновений, грамотами подтвержденных Малороссии»]

Ссылки

• Теплов, Григорий Николаевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб., 1912. — Т. 20: Суворова — Ткачев. — С. 471—478.
• Теплов, Григорий Николаевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1901. — Т. XXXIIa. — С. 924.
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-52335.ln-ru Профиль Григория Николаевича Теплова] на официальном сайте РАН
• Теплов Г. Н. [www.memoirs.ru/rarhtml/Teplov_RA69_2.htm Письма Г. Н. Теплова]. / Сообщ. С. М. Соловьёвым. // Русский архив, 1869. — Вып. 2. — Стб. 216—220.

Отрывок, характеризующий Теплов, Григорий Николаевич

– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
«Ваша потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать – любя вас – вас и вашу превосходную мать. Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других – призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим. Первая смерть, которую я видела и которую никогда не забуду – смерть моей милой невестки, произвела на меня такое впечатление. Точно так же как вы спрашиваете судьбу, для чего было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего было умирать этому ангелу Лизе, которая не только не сделала какого нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела в своей душе. И что ж, мой друг, вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Она была безупречна, как молодая жена; может быть, она не могла бы быть такою матерью. Теперь, мало того, что она оставила нам, и в особенности князю Андрею, самое чистое сожаление и воспоминание, она там вероятно получит то место, которого я не смею надеяться для себя. Но, не говоря уже о ней одной, эта ранняя и страшная смерть имела самое благотворное влияние, несмотря на всю печаль, на меня и на брата. Тогда, в минуту потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно. Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому всё, что ни случается с нами, всё для нашего блага. Вы спрашиваете, проведем ли мы следующую зиму в Москве? Несмотря на всё желание вас видеть, не думаю и не желаю этого. И вы удивитесь, что причиною тому Буонапарте. И вот почему: здоровье отца моего заметно слабеет: он не может переносить противоречий и делается раздражителен. Раздражительность эта, как вы знаете, обращена преимущественно на политические дела. Он не может перенести мысли о том, что Буонапарте ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины! Как вы знаете, я совершенно равнодушна к политическим делам, но из слов моего отца и разговоров его с Михаилом Ивановичем, я знаю всё, что делается в мире, и в особенности все почести, воздаваемые Буонапарте, которого, как кажется, еще только в Лысых Горах на всем земном шаре не признают ни великим человеком, ни еще менее французским императором. И мой отец не может переносить этого. Мне кажется, что мой отец, преимущественно вследствие своего взгляда на политические дела и предвидя столкновения, которые у него будут, вследствие его манеры, не стесняясь ни с кем, высказывать свои мнения, неохотно говорит о поездке в Москву. Всё, что он выиграет от лечения, он потеряет вследствие споров о Буонапарте, которые неминуемы. Во всяком случае это решится очень скоро. Семейная жизнь наша идет по старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя, он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этой нравственной переменой, он физически очень ослабел. Он стал худее чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят, как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства – я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная с своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало. Удивляюсь, каким образом вообще доходят слухи из Петербурга в Москву и особенно такие неверные, как тот, о котором вы мне пишете, – слух о мнимой женитьбе брата на маленькой Ростовой. Я не думаю, чтобы Андрей когда нибудь женился на ком бы то ни было и в особенности на ней. И вот почему: во первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда нибудь он решился дать ей преемницу и мачеху нашему маленькому ангелу. Во вторых потому, что, сколько я знаю, эта девушка не из того разряда женщин, которые могут нравиться князю Андрею. Не думаю, чтобы князь Андрей выбрал ее своею женою, и откровенно скажу: я не желаю этого. Но я заболталась, кончаю свой второй листок. Прощайте, мой милый друг; да сохранит вас Бог под Своим святым и могучим покровом. Моя милая подруга, mademoiselle Bourienne, целует вас.