40-я славонская дивизия
| 40-я славонская дивизия | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Подчинение | |
| Входит в | |
| Тип |
пехота |
| Включает в себя |
3 бригады |
| Численность |
6278 человек |
| Дислокация | |
| Прозвище |
Славонская ударная |
| Участие в |
|
| Командиры | |
| Известные командиры |
Велько Ковачевич |
40-я славонская дивизия НОАЮ (серб. 40. славонска дивизија НОВЈ) — воинское формирование Народно-освободительной армии Югославии, участвовавшее во Второй мировой войне.
История
40-я дивизия сформирована 15 июля 1944 близ Дарувара. В её состав вошли 16-я молодёжная бригада имени Йожи Влаховича и 18-я славонская бригада. Дивизия причислялась к 6-му славонскому корпусу НОАЮ. Командиром дивизии до декабря 1944 был Велько Ковачевич, после его должность занимал Саво Милянович.
В конце июля 1944 года дивизия приняла боевое крещение в Даруварской котловине. Вместе с 12-й и 28-й дивизиями участвовала в освобождении Бадлевины 2 августа, Кончаницы 9 августа и Грубишно-Поля 18 августа.
28 августа в её состав была принята Вировитицкая бригада, тогда 40-я дивизия насчитывала около 4700 солдат. После этого дивизия перешла в район Славонски-Пожеги, где до сентября вела боевые действия. Вскоре вернулась в Даруварскую котловину: 14 сентября дивизия освободила Пакрац и Липик, а 16 сентября и Дарувар. С 25 по 26 сентября она освободила Подравску-Слатину, а в начале октября вместе с силами 10-го корпуса и 12-й дивизии освобождала Вировитицу и Питомачу.
С 13 по 16 октября 40-я дивизия участвовала в боях за Копривницу, а затем перебралась на железную дорогу Банова-Яруга-Батрина, где воевала до начала ноября, а затем перешла на дорогу Нашице-Осиек. С 18 по 28 ноября шла к Нашице, однако добралась до города уже после его захвата. 2 декабря дивизия освободила Плетерницу. В тот же день её отряды вошли в Славонску-Пожегу, захватили здания спиртозаводца, больницы и некоторых гражданских зданий, которые пришлось вскоре оставить. В конце декабря 1944 года дивизия насчитывала 6278 человек.
К началу января 1945 года 40-я дивизия развернула бои на линии Плетерница-Нашице-Осиек. С января по апрель вместе с силами 10-го загребского корпуса она действовала в районе Копривницы и Бьеловара при поддержке других сил 3-й армии. 31 января получила почётное название ударной.
В конце войны 40-я дивизия участвовала в боях близ Папука и Пожегской котловины при поддержке сил 1-й и 3-й армии. В первой половине апреля после затяжных боёв против немцев близ Нашице и Подгорача при поддержке 12-й дивизии сумела прорвать линию немецкой обороны. Во второй половине апреля дивизией были освобождены Нашице, Кутьево и Ветово. 21 апреля дивизия вошла в состав 3-й югославской армии. При поддержке 36-й войводинской дивизии ею было взято 1 мая Грубишно-Поле. Завершила 40-я дивизия войну на линии Крижевцы-Хум-на-Сутли-Лепоглава-Птуйская гора.
Напишите отзыв о статье "40-я славонская дивизия"
Литература
- Војна енциклопедија (књига друга). Београд 1971. година.
Ссылки
- [www.vojska.net/eng/world-war-2/yugoslavia/division/40/ Vojska.net: 40th Slavonian Division] (англ.)
- [www.vojska.net/hbs/drugi-svetski-rat/jugoslavija/divizija/cetrdeseta/ Vojska.net: Četrdeseta slavonska divizija NOVJ] (хорв.)
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 40-я славонская дивизия
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
