1-я словенская пролетарская ударная бригада

1-я словенская пролетарская ударная бригада
Солдаты со знаменем бригады
Годы существования	16 июля 1942—после июня 1974
Страна	Югославия Югославия
Входит в	14-я словенская дивизия
Тип	партизанские войска
Включает в себя	четыре батальона
Численность	400 солдат и офицеров
Дислокация	Амбрус
Прозвище	Бригада имени Тоне Томшича 14-я пролетарская ударная
Участие в	Народно-освободительная война Югославии Росская наступательная операция Октябрьское наступление в Словении Штирийская операция Последние бои в Югославии
Знаки отличия
Командиры
Известные командиры	Стане Семич Марьян Дермастия

1-я словенская пролетарская народно-освободительная ударная бригада имени Тоне Томшича (серб. Прва словеначка пролетерска народноослободилачка ударна бригада „Тоне Томшич“, словен. 1. slovenska narodnoosvobodilna udarna brigada «Tone Tomšič») — словенское подразделение Народно-освободительной армии Югославии.

История

Структура

Сформирована 16 июля 1942 в Амбрусе на основе Пролетарского батальона имени Тоне Томшича и солдат из 3-й и 5-й группы партизанских отрядов Словении. В день образования насчитывала 400 человек, с сентября 1942 года включала в себя и 1-й батальон Белокраньского партизанского отряда. Состояла в 14-й дивизии с июля 1943 года.

Боевой путь

1942

В августе 1942 бригада участвовала в Рошском наступлении, ведя кровопролитные бои против итальянских войск: она осаждала в ночь с 9 на 10 августа крепость в деревне Ратежа на дороге Ново-Место — Шентерней и Ново-Место (крепость белогвардейцев) в ночь с 13 на 14 августа. Во второй половине августа она атаковала итальянские части, которые пытались окружить штабы словенского партизанского движения (в том числе штаб-квартиры ЦК Коммунистической партии Словении и исполкома Освободительного фронта Словении) на Кочевском роге. 18 и 19 сентября с 4-й словенской ударной бригадой имени Матии Губца и 5-й словенской ударной бригадой имени Ивана Цанкара она разоружила белогвардейцев в Сухой Краине. В конце сентября действовала на Кочевском направлении, 2 октября 3-й батальон разбил итальянцев у Еленового-Жлеба, а затем вышел через Трвну-гору и гору Крим к линии Молник-Подлипоглав. 21 и 22 октября бригада осаждала позиции белогвардейцев в Бизовике, Добруне и Поле, недалеко от Любляны. В декабре 1942 года бригада вела бои около Айдовеца в Сухой Краине.

1943

С января 1943 года 1-я словенская бригада держала трассу Требне—Севница, с 5 по 6 января участвовала в разгроме белогвардейцев в Теменикской долине. До конца января вела бои против итальянцев и коллаборационистов у Свети-Рока, Горне-Брезова и Биче, вместе с 4-й словенской ударной бригадой имени Матии Губеца, 5-й словенской ударной бригадой имени Ивана Цанкара, 13-й пролетарской ударной бригадой имени Раде Кончара и 4-й кордунской ударной бригадой разбила итальянцев под Жумбераком в боях с 30 января по 2 февраля 1943 и в начале февраля 1943 года подорвала железную дорогу Загреб—Карловац—Метлика.

C 18 по 20 февраля 1-я словенская бригада вела бои против итальянцев и коллаборационистов у деревни Мокро-Поле (между Ново-Местом и Плетере), с 4 по 5 марта сражалась около Метлики, с 15 по 20 марта — в Сухой Краине, со 2 по 6 апреля у сёл Пиява-Горица, Зуряк и Роб. В апреле действовала у оснований гор Мокрец и Крим, подорвала железную дорогу Любляна—Гроспуле. В начале июня перешла в Теменикскую долину в немецкую оккупационную зону, где вела бои с немецкими патрулями на линии Яворье—Осредек с 4 по 5 июня, а после возвращения в Сухую Краину — с итальянцами на линии Добрич—Корита—Добрава.

В конце июня бригада переброшена в Белую Краину, с 13 июля 1943 состоит в составе 14-й словенской дивизии. В конце июля — начале августа вела бои у Жужемберака, сёл Айдовец и Село-при-Шумберку, Бабна-Гора и Крушни-Врх, а также Требне. В Нотраньске 9 августа атаковала итальянцев у Церкницы, 18 августа — у Боровницы; 19 августа разгромила отряд белогвардейцев-коллаборационистов в Пиявой-Горице. 24 августа диверсанты бригады подорвали у Горичицы на дороге Любляна—Постояна немецкий поезд с двумя локомотивами и 22 вагонами, в которых были бронеавтомобили, танки и оборудование для обслуживания.

После капитуляции Италии бригада занялась разоружением итальянских отрядов: 10 сентября ею был разоружён отряд «21 апреля» между Кочевьем и Рибницей. Благодаря перешедшим на сторону партизан итальянцам численностью бригады выросла на 1500 человек, также это позволило сформировать ещё ряд бригад. К середине декабря от белогвардейцев была зачищена Рибницко-Великолакская долина, во второй половине месяца была разрушена железная дорога между Ракеком и Постойне.

В Ракеке оставался немецкий гарнизон, с которым партизаны завязали бои в октябре во время немецкого наступления. Также с немцами в бой вступали в Бркинях, на горе Голяк и в селе Гоманьце, у деревни Лескова-Долина, у основания Готенишского ледника и на Кочевском направлении. Во второй половине ноября в составе 14-й словенской дивизии бригада атаковала крепость словенских домобранцев в Нотраньске. С 22 по 23 ноября в Грахово и с 3 по 4 декабря в Велики-Лашчах были уничтожены крупные группировки домобранцев.

1944

После разгрома немецких моторизованных колонн у Двора и Жужемберака 21 и 23—24 декабря соответственно бригада была реорганизована. Около 400 человек личного состава участвовали в походе на Штирию в январе—феврале 1944 года. Бригада понесла большие потери, но в Штирии взяла крепость Моравче 19—20 марта, отличилась у Радомле, Горни-Града и Новы-Штифты в апреле, а также у сёл Заводня и Шентвида 14 мая.

В июле, пополнив численный состав на 1200 человек, бригада продолжила свои действия. С 30 июля по 2 августа была вовлечена в бои против немцев у крепостей Шмартно-од-Паки и Летуш, подорвала мост через реку Савиню. В августе сражалась на Конишке-горе и в Похорье, в сентябре защищала Савиньскую долину, в октябре обороняла Похорье. Во второй половине октября вела бои против немцев на линии Камник—Нова-Штифта—Мозирье, а затем на линии Домжале—Благовица—Вранско. С середины ноября до конца 1944 года действовала в Похорье, на Мозирских горах и в Савиньской долине.

1945

В 1945 году бригада действовала в Западной Штирии (Похорье, Савиньская долина, Засавье, Савинские Альпы), атакуя немецкие посты и транспортные колонны. В конце войны освободила всю Корушку (Словенскую Каринтию): в плен к партизанам попали многочисленные немецкие солдаты и коллаборационисты, пытавшиеся сбежать в Австрию.

Память

Награды

Награждена орденами Национального освобождения, Партизанской Звезды (с золотым венком), братства и единства (с золотым венком) и Народного героя Югославии (указ от 21 июня 1974. 2 ноября 1951 получила почётное название «пролетарской» бригады, переименована позднее в 14-ю пролетарскую бригаду.

Увековечивание в городах

• Памятный знак в честь бригады в Пугледе-при-Старем-Логу и памятник в честь 14-й словенской дивизии и Томшичевой бригады в Сеново (посвящён бою в ночь с 9 на 10 февраля 1944)
• В Любляне и Польчане названы улицы в честь бригады.

Литература

На сербском

• Војна енциклопедија (књига седма). Београд 1974. година
• „Народни хероји Југославије”. Београд: Младост. 1975.

На словенском

• Tomšičeva brigada. [1], Uvodni del, (1981) , 2. izpopolnjena izdaja. Odbor 1. SPUB Toneta Tomšiča, Ljubljana.
• Tomšičeva brigada. [2], 1942-1943, (1986), Založba Borec in Partizanska knjiga, Ljubljana.
• Tomšičeva brigada. [3], 1943, (1989), Naša Obramba in Republiška konferenca Zveze rezervnih vojaških starešin Slovenije, Ljubljana.
• Tomšičeva brigada. [4], 1944, (1995), Založba Obzorja Maribor.

Отрывок, характеризующий 1-я словенская пролетарская ударная бригада

– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.