Осиек
Город
|
О́сиек (хорв. Osijek, нем. Esseg, венг. Eszék) — город в восточной части Хорватии. Расположен в Славонии, на востоке от столицы страны — Загреба на правом берегу реки Дравы в 25 км от её впадения в Дунай.
Осиек — четвёртый по величине город Хорватии после Загреба, Сплита и Риеки. Население 90 411 чел. (2001)[1]. Административный центр жупании Осиек-Баранья.
Содержание
Общие сведения
Название города происходит от слова oseka, по-хорватски отлив.
Осиек — крупный индустриальный центр. В городе расположены предприятия машиностроения, легкой, пищевой, деревообрабатывающей и химической промышленности. Среди самых известных предприятий — химический завод «Сапония», спичечная фабрика «Драва» (основана в 1856 году) и пивная фабрика, производящая известное пиво «Осиечко».
Среди научных и культурных учреждений Осиека можно отметить Университет имени Штроссмайера (основан в 1975 году), Национальный театр, крупнейший в стране Зоопарк с аквариумом, старинный музей Славонии (основан в 1877 году), Археологический музей.
История
История города насчитывает более 2000 лет. С древнейших времён на месте брода через Драву существовало поселение иллирийцев. В 131 году римский император Адриан даровал поселению, называвшемуся Мурса, статус колонии и некоторые привилегии.
После падения империи город многократно разорялся. В IX веке славяне закрепились в Славонии и ассимилировали неславянское население. С этого периода город принадлежит местным князьям, а затем — венгерскому королевству.
В 1196 году город впервые упомянут под именем Осиек. Древнейшая часть города (построенная на руинах крепости Мурса) именуется Tvrda.
В XVI веке город стал подвергаться атакам Османской империи, в ходе турецкого наступления на Балканы в 1526 году Осиек был взят и полностью разрушен. На протяжении последовавших 150 лет турецкого владычества город был отстроен заново в восточном стиле. В 1687 году в ходе войны Священной Римской империи с турками Осиек был взят австрийской армией, причём в ходе боёв вновь разрушен почти до основания.
В последующие годы город снова отстраивается, практически с нуля. В 1721 году, как и во многих других городах региона, в Осиеке возводится мощная крепость, ставшая сердцем города.
В составе Австрийской империи город интенсивно развивается и превращается в крупный политический и торговый центр. В 1809 году Осиек получил титул свободного королевского города. Быстро растёт население — в первой половине XIX века Осиек был самым большим городом Хорватии.
Согласно переписи 1910 года в городе жило 31 388 человек, 40 % из которых составляли хорваты, 36 % — австрийцы и немцы, 12 % — венгры.
После Первой мировой войны вместе со всей Славонией Осиек стал частью Королевства сербов, хорватов и словенцев (позднее — Королевства Югославия). С 1941 года — в составе созданного усташами Независимого Государства Хорватия. В 1943 году в Осиеке основана газета «Glas Slavonije».
После Второй мировой войны Осиек — в составе СФРЮ.
После распада Югославии в 1991 году город стал частью независимой Хорватии. В начавшейся за этим войне Осиек серьёзно пострадал от обстрелов.
Из Осиека произошел массовый исход сербского населения, которое до войны составляло 20,05 % населения города. Несколько десятков сербов были убиты тогдашним градоначальником Бранимиром Главашом, позднее осужденным за военные преступления[2][3]. После окончания битвы за Вуковар возникла угроза оккупации города сербскими частями, однако начавшиеся мирные переговоры сняли эту угрозу. Тогда же близ Осиека произошло массовое убийство гражданских сербов хорватскими солдатами. После прекращения боевых действий большая часть повреждённых и разрушенных зданий была восстановлены.
Транспорт
Город связан автомобильными трассами с хорватскими городами Славонски-Брод, Вуковар, Вировитица, а также с Венгрией, Сербией и Боснией и Герцеговиной. В городе также есть большой речной порт на Драве и железнодорожный вокзал.
В 20 км от Осиека расположен городской аэропорт.
С 1926 действует Осиекский трамвай.
Достопримечательности
- Крепость XVIII века. Хорошо сохранившаяся крепость периода барокко. В крепости — церковь св. Михаила.
- Собор святых Петра и Павла - католический собор Петра и Павла.
- В городе сохранилось много зданий австрийского периода в стиле барокко.
Знаменитые уроженцы
- Марко Бабич (р. 28 января 1981) — хорватский футболист.
- Юрица Враньеш (р. 31 января 1980) — хорватский футболист.
- Майя Бошкович-Стулли (9 ноября 1922 — 14 августа 2012) — хорватский учёный в области фольклора, доктор наук.
- Марио Галинович (р. 15 ноября 1976) — хорватский футболист.
- Елена Докич (р. 12 апреля 1983) — сербская, позднее австралийская теннисистка.
- Петар Крпан (р. 1 июля 1974) — хорватский футболист.
- Звонимир Кулунджич (16 января 1911 — 27 декабря 1994) — хорватский историк, публицист, книговед и историк письменности.
- Томислав Рукавина (р. 14 октября 1974) — хорватский футболист.
- Хрвое Стевич (р. 8 января 1980) — хорватский шахматист, гроссмейстер.
- Игор Цвитанович (р. 1 ноября 1970) — югославский, позднее хорватский футболист.
- Мирослав Шкоро (р. 29 июля 1962) — популярный хорватский певец, музыкант и политик.
- Давор Шукер (р. 1 января 1968) — югославский, позднее хорватский футболист.
Города-побратимы
-
Печ, Венгрия (с 1973 года) -
Пфорцгейм, Германия (с 1994 года) -
Марибор, Словения (с 1995 года) -
Тузла, Босния и Герцеговина (с 1996 года) -
Плоешти, Румыния (с 1996 года) -
Лозанна, Швейцария (с 1997 года) -
Нитра, Словакия (с 1997 года)[4] -
Призрен, Сербия
Напишите отзыв о статье "Осиек"
Примечания
- ↑ [www.dzs.hr/Hrv/censuses/Census2001/Popis/H01_01_02/H01_01_02.html Republika Hrvatska — Državni zavod za statistiku: Kontingenti stanovništva, po gradovima/općinama, popis 2001] (хорв.)
- ↑ [www.kurir-info.rs/vesti/glavasu-smanjena-kazna-sa-deset-na-osam-godina-44113.php Glavašu smanjena kazna sa deset na osam godina — Vesti | Kurir]
- ↑ [dnevnik.hr/vijesti/hrvatska/osobe-poput-branimira-glavasa-ne-bi-se-smjele-baviti-politikom.html Dnevnik.hr — 'Osobe poput Branimira Glavaša ne bi se smjele baviti politikom']
- ↑ [www.osijek.hr/gradovi_prijatelji.aspx Grad Osijek: Gradovi prijatelji] (хорв.)
Литература
- Эсек // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- [www.osijek.hr/ Službeni portal grada Osijeka] (хорв.) (англ.)
- [www.tzosijek.hr/ Turistička zajednica grada Osijeka] (хорв.) (англ.)
- [www.osijek-online.com/ Online vijesti i novosti iz Osijeka] (хорв.)
- [www.osijek031.com/ Vijesti i najave — Osijek Online 031] (хорв.)
| ||||||||||||
Отрывок, характеризующий Осиек
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.
Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
