Умаг
Город
|
У́маг (хорв. Umag, итал. Umago) — город в Хорватии, на западном побережье полуострова Истрия, недалеко от границы со Словенией. Население города — 7 769 человек (2001).
Общие сведения
Умаг — самый западный город Хорватии, расположенный почти в самой северо-западной точке полуострова Истрия. Связан регулярным междугородним автобусным сообщением с другими крупными хорватскими городами, а также с Италией и Словенией. Из Умага ведёт шоссе вдоль побережья Истрии в сторону городов Пореч, Ровинь и Пула. Население города многоционально, как и население большинства городов Истрии. Согласно переписи 2001 года хорваты составляют 59,6 %, итальянцы — 18,3 %, сербы — 3,8 %, словенцы — 2,2 %, боснийцы — 1,7 %, албанцы — 1,3 %. 1,57 % населения определили себя как «истрийцы». Округ Умаг официально двуязычен — итальянский уравнен в правах с хорватским.
Исторических памятников в городе меньше, чем в соседних Порече и Ровине, туристов в город в основном привлекают комфортабельные отели и пляжи.
Умаг известен как один из теннисных центров мирового уровня. На теннисном стадионе города, вмещающем 3 200 зрителей ежегодно проводится один из турниров Мирового тура ATP 250 — Croatia Open Umag.
Экономика
Основой экономики города является туризм. Также население округа занято в сельском хозяйстве, главным образом виноградарстве и выращивании олив; а также пищевой промышленности, виноделии, рыболовстве и рыбопереработке.
История
Хотя не вызывает сомнения, что Умаг существовал ещё во времена Римской империи, первое упоминание о городе в летописных источниках датируется VII веком. В VII—VIII веках Умаг был под властью Византии, которую затем сменили франки, а потом местные князья.
Растущая мощь Венецианской республики привела к постепенному присоединению Истрии к Венеции. В 1269 г. Умаг признал власть венецианцев, которые правили городом более 500 лет. В 1370 г. город сильно пострадал во время войны между Венецией и Генуей.
После падения Венеции в 1797 г. Умаг был присоединён к Австрии. В период 1805—1813 город контролировали наполеоновские войска, а в 1813 город снова отошёл Австрии.
После первой мировой войны Умаг вместе со всем полуостровом Истрия перешёл Италии, в то время как остальная Далмация вошла в состав Королевства сербов, хорватов и словенцев, позднее Королевства Югославия.
После второй мировой войны Умаг вошёл в состав так называемой Зоны «B» свободной территории Триеста, которую контролировала Югославия, после чего значительная часть итальянского населения города эмигрировала в Италию. В 1954 г. свободная территория Триеста перестала существовать, и Умаг стал частью Югославии. После распада последней в 1991 г. город стал частью независимой Хорватии.
Достопримечательности
- Старый город — бурная история города оказала влияние на его архитектуру — здания поздней античности и начала средневековья не дошли до нашего времени. Однако в городе существуют многочисленные свидетельства средневековья — крепостные стены, венецианские виллы и, прежде всего, живописные узкие улочки. Хорошо сохранилась одна из старейших башен — западная, в которой сейчас расположен городской музей.
- Церковь Святого Рока — главная достопримечательность города — построена в 1514 году.
- Музей города — расположен в историческом центре города. Располагает большой коллекцией археологических находок, сделанных при раскопках в городе.
- Церковь Святого Перегрина — небольшой старинный храм, построенный жителями города, расположен недалеко от Умага на мысе Росацо.
- Маяк в Савудрии — самый старинный маяк на Адриатике построен в 1818 году. Свет, исходящий от источника, расположенного на высоте 36 метров виден на расстоянии 32 км. Строительство сооружения связано с любовной историей графа Маттерниха, который, несмотря на своё положение женатого человека, влюбился в местную девушку, в честь которой и был построен маяк.
- Останки Сипара — недалеко от Умага, во время отлива, можно увидеть мыс 200 метров в длину и 50 метров в ширину, состоящий из груды камней — это остатки древнего форта Сипар, постройка которого датирована V веком. Сипар существовал на этом месте во времена римской империи, доказательством чего служат фундаменты вилл и домов, а также предметы обихода, монеты и старинные мозаики. Сипар был полностью разграблен и разрушен в 876 году пиратами под предводительством Домагоя. Сейчас на этом мысе неофициальный нудистский пляж.
- Вилла Тиола — настоящий рай для дайверов. Эта роскошная вилла богато украшена мозаиками и фресками, сохранившимися на стенах. Остатки 30-метрового пирса, имеющего ширину около 6 метров можно увидеть в море недалеко от виллы, а расположенные недалеко фрагменты огромной постройки, по мнению специалистов относятся к другой вилле.
Напишите отзыв о статье "Умаг"
Ссылки
- [www.grad-umag.hr Сайт города]
- [www.holidaycheck.ru/popup.php?section=climate&ebene=oid&id=4247 Среднегодовая температура воздуха и воды]
| ||||||||||||
Отрывок, характеризующий Умаг
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
