Супетар
Город
Показать/скрыть карты
|
Су́петар (хорв. Supetar, итал. San Pietro della Brazza) — город в Хорватии, с Сплитско-Далматинской жупании. Находится в северной части острова Брач. С 1827 года является административным центром острова[1]. В муниципалитет с центром в Супетаре помимо самого города входит ещё три населённых пункта: Сплитска, Шкрип и Мирца.
Население муниципалитета составляет 3062 жителя, это самый крупный и быстрорастущий город острова. С материком город соединяется паромным сообщением. Время парома в пути от Сплита до Супетара составляет 45 минут. Официальным языком является хорватский. Поскольку город и остров популярны среди туристов, большинство населения владеет иностранными языками — английским, итальянским, немецким.
Содержание
История
Первое поселение на месте Супетара располагалось на маленьком полуострове. Это поселение пришло в упадок в начале нашей эры. В настоящее время на этом месте находится кладбище. В позднее Средневековье в заливе Святого Петра образовалось новое поселение, получившее название по названию залива.
Современное поселение было основано в XVI веке, когда люди, живущие в Нережишче (8 километров в глубь острова), стали использовать гавань. Основное развитие города пришлось на XVIII—XIX века, когда Супетар вышел из-под юрисдикции Нережишчи и стал административным центром острова Брач[2].
Достопримечательности
В городе есть часовня с приходом церкви Святого Петра, восстановленная в 1773 году в стиле барокко. В это же время был добавлен боковой неф и колокольня. В церкви находятся картины второй половины XVIII века местного художника Феликса Тирони и алтарная картина работы неизвестного венецианского мастера XVIII века.
В старой части церкви есть несколько надгробий с хорватскими надписями.
Слева от церкви находятся солнечные часы, под которыми стоит саркофаг с выгравированной датой «1774». В классе воскресной школы есть картины венецианских художников XVI—XVII веков.
Напишите отзыв о статье "Супетар"
Примечания
- ↑ Naklada Naprijed, The Croatian Adriatic Tourist Guide, pg. 274, Zagreb (1999), ISBN 953-178-097-8
- ↑ Jane Foster, [books.google.com/books?id=IHAfqu6sapUC&pg=PA237&dq=%22Supetar%22+-inpublisher:icon&lr=&as_brr=0&hl=cs&cd=11#v=onepage&q=%22Supetar%22%20-inpublisher%3Aicon&f=false Footprint Croatia]., pg. 237, Footprint Handbooks (2004), ISBN 1903471796
Ссылки
- [www.geonames.org/3189492/supetar.html Супетар на Geonames.org]. [www.webcitation.org/67aid0acT Архивировано из первоисточника 12 мая 2012].
Отрывок, характеризующий Супетар
Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
