Give Peace a Chance

«Give Peace a Chance»
Сингл Plastic Ono Band
Сторона «А»	Give Peace a Chance
Сторона «Б»	Remember Love
Выпущен	4 июля 1969
Формат	7"
Записан	1 июня 1969 Монреаль, Канада
Жанр	Рок
Длительность	4 мин. 54 с.
Продюсер	Джон Леннон Йоко Оно
Композитор	Леннон — Маккартни
Лейбл	Apple Records Великобритания Великобритания

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Give Peace a Chance (русск. Дайте миру шанс) — песня Джона Леннона (по некоторым источникам — в соавторстве с Йоко Оно), написанная им во время знаменитой постельной акции протеста.

После её написания, держа в руках плакаты, проходили хиппи и пели её. Когда это передали в новостях, Джон, смотревший тот выпуск, сказал, что это самый лучший момент в его жизни.

История и запись песни

История

В 1969 году прошла знаменитая постельная акция протеста Джона Леннона и Йоко Оно. Во время неё они говорили о мире во всём мире с журналистами. Джон написал эту песню, по некоторым данным, под впечатлением от этой акции. Но есть ещё версия, что он написал её для народа. Так или иначе, но вскоре последовала запись песни.

Запись

В последний день акции Джон Леннон попросил всех присутствующих разучить его новую песню (этой песней, собственно, и была «Give Peace A Chance»). Для записи специально привезли записывающее оборудование. Играли всего две гитары — Джона Леннона и ещё одного человека (некоторые думают, что это Эрик Клэптон). Пели около десяти человек.

Структура песни

Песня состоит из двух частей: речитатива и распевающихся строк «All we are saying is „Give peace a chance“» (русск. «Всё, что мы говорим, это „Дайте миру шанс“»). Речитатив всегда разный, а распевание повторяется на протяжении всей песни.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Give Peace a Chance

– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее: